«Убийство священного оленя»: В ответе за грехи Богов

Сама идея того, что истинный грек приезжает в Америку, набирает голливудских звёзд и экранизирует на чужой земле и неродном языке настоящий древнегреческий миф, переложенный на современный лад, кажется исполнением чей-то давней безумной мечты. Возможно, самого Йоргоса Лантимоса или его постоянного со-сценариста Эфтимиса Филиппоу, которые вместе развили и воплотили на экране одну из самых смелых и оригинальных задумок за последние несколько лет. Сценарий «Убийства священного оленя» наградили на Каннском кинофестивале, откуда грек Лантимос увозил в своё время награды за жёсткую социальную сатиру на любовные отношения между людьми в фантастической утопии «Лобстер» и за открывший режиссёра всему миру саркастический взгляд на дисфункцию института семьи через призму абсурда и чёрного юмора в триллере «Клык». Каждый его новый фильм – новый виток карьеры Йоргоса, упрочивающий позицию режиссёра среди самых изобретательных, самобытных и оригинальных постановщиков европейского авторского кино. А с «Убийством священного оленя» Лантимос выходит на мировой уровень.

Главный герой фильма – кардиохирург по имени Стивен. Его играет постоянный актёр греческого режиссёра и его главная муза – ирландец Колин Фаррелл, чья работа совершенно выбивается из последних его ролей. Здесь он изображает отстранённого, холодного, тщеславного человека, который опрометчив в поступках и монотонен в речи (есть что-то завораживающее в манере Фаррелла говорить на одном дыхании, некая гипнотичность). Стивен женат и у него двое очаровательных и в меру талантливых детей. Его жену Анну на экране изображает великолепная Николь Кидман, с которой Фаррелл уже работал в этом году на одной съёмочной площадке – в «Роковом искушении» Софии Копполы. Оба отлично смотрелись в исторической костюмированной драме, однако всё же те роли для них были привычные: солдат, соблазняющий невинных девушек своей мужественностью, и элегантная, строгая глава женского пансиона, опытная и умеющая руководить. В «Убийстве священного оленя» обе звезды мирового кино изображают идиосинкратических персонажей, странных и не всегда приятных, которым не каждый начнёт сопереживать. Собственно, в этом вся суть актёрского мастерства: в перевоплощении не физическом, а куда более глубоком.

У Стивена и Анны счастливый брак, довольная, не нуждающаяся ни в чём семья. Буржуазная прослойка всегда была мишенью для Йоргоса Лантимоса и здесь ей также достаётся по полной. Заподозрить что-то неладное удаётся сразу, когда на экране появляется Барри Кеоган в роли Мартина. Мартин – сын бывшего пациента Стивена, которого он лично оперировал и, возможно, своей же рукой отправил на тот свет. Хирург чувствует свою вину, поэтому, пытаясь её загладить, проводит много времени с Мартином, крайне странным и до мурашек пугающим подростком, хотя на первый взгляд кажется, что ничего устрашающего он и не делает. Ощущение возникает под кожей, когда от подозрительной заинтересованности и излишней доброты Мартина начинают волосы вставать дыбом. Поначалу кажется, что это обманчивая подсознательная реакция организма, вызванная особенными художественными средствами выразительности, что использует Лантимос для достижения ощущения просмотра фильма ужасов, и невероятной прорывной игрой Кеогана, от которого леденеет кровь. Но как только младший ребёнок в семье Стивена – сын (Санни Сулджик) – перестаёт ощущать свои ноги, начинает происходить страшное.

И «страшно» ― именно то слово, которым можно описать ощущения при просмотре. Кроме того, фильм кажется максимально неуютным, дискомфортным. Извращённым, в конце концов. Такова стилистика кинематографа Йоргоса Лантимоса – он вызывает реакцию, одновременно физическую и эмоциональную. Однако «Убийство священного оленя» ― его первый из пяти полнометражных фильмов, который ещё и пугает. С одной стороны, развитие сюжета пляшет на грани абсурда и хоррора. С другой – упомянутые художественные средства выразительности: резкие, режущие звуковые эффекты, прекрасно подобранная музыка и выдающаяся работа оператора Тимиоса Бакатакиса. Когда мы видим лица персонажей, камера статично и отстранённо наблюдает за происходящим. Но как только начинается движение (героев или оператора), перед нами ни дать ни взять третье явление Альфреда Хичкока или второе его главного последователя – Брайана Де Пальмы: преследующая персонажей по пятам съёмка создаёт невероятное напряжение и эффектно погружает в происходящее. Бакатакис использует преувеличение для нагнетания обстановки, порой его камера сбавляет темп и начинает как бы красться за героями, символизируя их уязвимость и подчеркивая их роль жертвы.

Ещё одна замечательная черта кинематографа Йоргоса Лантимоса кроется в том, что режиссёр всячески сторонится объяснений. Это касается как работы с актёрами («вот вам сценарий, всё, что нужно знать о персонаже, в нём, вы должны сами его понять, я вам ничего уточняющего сообщать не буду»), так и с любым из его сюжетов. Изначально нам ничего не рассказывают о героях (мы молча знакомимся с ними и недоумеваем, какова же связь между Мартином и Стивеном), эта задача целиком и полностью возлагается на самих героев – рассказать о себе через поступки и диалоги. По такому же принципу построена вся история – ни вводной части, ни уточняющих режиссёрских ремарок – она сама себя развёртывает, превращаясь из запутанного бесформенного кокона в прекрасную бабочку.

Но в данном случае страшно – не значит, что не смешно. Йоргос сам признавался в интервью, что изначально планировал снять комедию, но уже после завершённого сценария и работы с актёрами понял, что может получиться отличный триллер. Таким он и получился, однако весомая доля чёрного юмора осталась, и игнорировать её попросту невозможно. Плюс ко всему, не стоит забывать, что Лантимос – ведущий абсурдист от мира кино. А абсурд, являющийся вещью тонкой вызывает полярные мнения, в данном случае одинаково успешно работает как в пользу драмы, так и комедии. Можно наблюдать удивительную зрительскую реакцию в кинозале на один и тот же эпизод фильма: у кого-то сожмётся сердце от тяжелого и серьёзного момента, а кто-то будет над этим же смеяться во всё горло. И оба будут правы: это и страшно, и смешно; и весело, и грустно. Как говорится, каждый реагирует в меру своей испорченности.

При всей своей оригинальности «Убийство священного оленя» имеет фильм-побратим, которым является «мама!» Даррена Аронофски. Обе картины существенно расширяют рамки хорроров: первый подходит со стороны абсурда, а второй заручается экзистенциональными понятиями. Оба фильма, как объясняет суть происходящего Стивену Мартин, вцепившись до крови в собственное запястье, «метафорические». Они полны аллегорий и аллюзий. Если у Аронофски большинство из них связанны с Библией, то у Лантимоса с древнегреческой мифологией. Сам сюжет фильма ― это переложение мифа о царе микенском Агамемноне (столь же высокомерный и неуступчивый, каким показан герой Фаррелла), который однажды на охоте убил священного оленя богини Артемиды, за что потом поплатился. Отсюда такое название фильма, и Стивен, в конце вообще примеривший роль Фемиды, современное отражение Агамемнона. В те времена царь максимально приближался к статусу бога, что в фильме подчёркивается открывающей сценой: мы видим открытое сердце в груди пациента. Оно бьётся, однако не трудно заметить с каким небрежным отношением проходит операция. Но суть сцены в другом – хирург в роли бога, пока он в перчатках, он может контролировать чужие жизни: продолжить или завершить, решать только Богу. Поэтому ещё одна параллель: персонажи Фаррелла и Хавьера Бардема – два божества, вынужденные сталкиваться с последствиями своих творений/деяний.

Но если «мама!» ― это кувалда, смачно проехавшаяся по мозгам зрителя вместе с осознанием увиденного, то «Олень» ― это скальпель, хирургическими движениями надрезающий в уязвимых местах аудиторию, что вызывает самую резкую реакцию. Подобно детской травме с обратным эффектом: это было не всегда приятно и комфортно, но настолько ярко и необычно, что ты не перестаёшь об этом думать, не можешь забыть и, в конце концов, осознаёшь, что пленён этим событием (да-да, теперь любой фильм Йоргоса Лантимоса – событие). «Убийство священного оленя» ― крайне необычный и странный кинематографический опыт за 2017 год, доказывающий, что самая извращённая фантазия может завораживать.