НИКОНОВ, МОЛОТОВА ВНУК

Рубрики: [Интервью]  [политика]  

Беседа с Вячеславом НИКОНОВЫМ была записана давно, но повода для публикации как-то не было. Столетие Октября таковым представляется.

«Путин пытается возрождать Россию»

– Правильно ли я понимаю, что второе издание вашего труда «Крушение России 1917» приурочено как раз к столетию революции?

– Я, кстати, считаю, что Февраль имел большое значение, чем Октябрь. Потому что именно тогда произошел слом тысячелетней российской монархической государственности, после чего начался обвал российского государства, и большевики уже по существу брали власть, которая валялась на улицах.

– Да, но большевики создали «красный проект», который принципиально отличался от всего того, что было до того. То есть совершенно альтернативную создали модель развития цивилизации, если мы под цивилизацией понимаем западную цивилизацию.

– Но при этом не надо забывать, что сам марксизм был западной теорией. Поэтому это была, если хотите попытка использовать одну из западных теорий.

– Теория теорией, но это было реализовано на практике.

– Но и тоже надо сказать, она не полностью была реализована на практике. Идеи Маркса социалисты, социал-демократы всех стран тоже реализовывали. Но нигде эта идея не привела к однопартийному государству и диктатуре пролетариата. То есть это как раз наложение идей Маркса на специфику российской матрицы, из которой вырастали весьма причудливые формы государственности, очень сильно напоминавшие на самом деле те, которые существовали до этого.

– Вот сейчас мы являемся свидетелями того, что Путин пытается реанимировать страну. Если бы мы рассуждали в презумпции того, что российская политическая элита в целом ориентирована на Запад, на кого он опирается?

– Но, во-первых, насчет того, что Путин пытается возрождать Россию, я должен сказать, что у него довольно неплохо получается. Я просто напомню, что, когда Путин стал президентом, российская экономика была 14-ой в мире, мы были меньше голландской, извините.

Сверхдержава? Я не думаю, что Путин ставит такую задачу. В мире сейчас единственная сверхдержава – это Соединенные Штаты. Ну и Китай, который имеет потенцию стать сверхдержавой, потому что он уже обогнал Соединенные Штаты экономически по объему своего ВВП. Ну, естественно, с учетом огромного населения.

На кого Путин опирается? Знаете, я не согласен, что у нас какая-то сильно продажная элита. У нас есть всегда определенная часть, особенно нашей интеллигенции, которая, действительно, смотрит на Запад.

– Однако политическая элита, тяжеловесы, все время сориентированы как раз на эту среду, на интеллигенцию; они все время ждут одобрения этой страты.

– Но я бы тоже с вами не согласился. Наверное, мы в разных средах с вами находимся. Я нахожусь в среде депутатов Государственной Думы. Ну, в этой среде и есть пара человек, которые бы подпадали под ваше определение их ориентаций.

– Но как же, там есть целая либеральная платформа. И там не пара человек. Причем есть люди, которые обладают таким же статусом главы государственных комитетов, как и вы.

– Ну, я тоже вхожу в эту платформу. Но это не значит, что в какой-то степени мы являемся силой, ориентированной на Запад. Или силой, которые считают, что Россия не должна возрождаться, как великая держава. Поэтому, конечно, подавляющая часть российской элиты – это опора Путина. Но и, конечно, большая часть население РФ.

«Сторонник умеренности и консерватизма»

– С населением как раз вообще нет сомнений. Но смотрите, санкции, они ведь ударили по конкретной прослойке, по классу элитариев. И мне сложно поверить в том, что санкции были восприняты ими индифферентно. Вот Мизулина мне рассказывала, что она только по «Скайпу» общается с внуками, и не имеет возможности. То есть, мне кажется, что это серьезная проблема и раздражение, как мне кажется, должно быть.

– Раздражение против кого?

– Вот это интересный вопрос. Вот против кого?

– Да, естественно, раздражение против тех, кто водит эти санкции. Потому что, конечно, подавляющая часть тех людей, которые оказались под санкциями, они уверены, что их то дело правое. И что их наказали в первую очередь за военные преступления киевского режима.

Я все-таки напомню, что самый большой сегмент санкционированных – это крымская элита. Для которых это своего рода медаль на грудь, конечно, с точки зрения их политических перспектив, электоральных и так далее. То же самое для значительного числа моих коллег, конечно, это будет плюс в предстоящей избирательной кампании, а никак не минус.

Да, это создает неудобство. Ну, не то, что у всех есть недвижимость на Западе. Но, скажем, возможность просто поехать в отпуск на Кипр для них становится уже проблемой серьезной. Поэтому, да, естественно, есть раздражение. Но это раздражение против той стороны.

– Но мне все-таки кажется, что существует представление в истеблишменте, так скажем, что многие вещи не надо было делать из тех, что делается во внешней политики.

– Ну, есть такие, которые считают, что вообще ничего не надо было делать, надо было распадаться и дальше, расслабиться и получить удовольствие от дезинтеграции России на 50 государств.

– А как вы относитесь, – это в большей степени вопрос к вам, как внуку Молотова, – к термину «нацпредатель»: многие проводят аналогии с термином «враг народа».

– Я всегда отрицательно относился к любой радикальной терминологии. Я сторонник умеренности и консерватизма. Консерватизм сам по себе не предполагает использование каких-то сильных эпитетов.

– Вы считаете, существует «пятая колонна»? Вот вы понимаете, что под этим термином имеется в виду? Это люди, которые работают осознанно в интересах нашего стратегического партнера.

– Такие люди, безусловно, есть.

– Во власти?

– Что касается российской власти, то, безусловно, таких людей нет. Потому что все-таки все люди, которые находятся во власти, так или иначе прошли проверки со стороны специальных служб, в том числе и с точки зрения возможного сотрудничества с какими-то зарубежными силами. Но то, что американские спецслужбы очень активно работают в РФ, это безусловно так. И официально выделяются средства на это. Бюджеты американских спецслужб, а их два десятка, они колоссальные. И вы думаете, они занимаются чем?

– Я думаю, что они занимаются своим делом.

– Ну да, но явно, что это дело не состоит в том, что вот с утра проснуться, попить кофейку и подумать, чем бы еще мы могли осчастливить Россию, которая является нашим стратегическим противником номер один. Как записано, собственно, в американских внешнеполитических документах.

«Несопоставимые величины»

– Вы знаете, я общался с главой представительства Евросоюза в России. И Вигаудас Ушацкас меня удивил двумя тезисами. Первое. Он сказал, что он по своему опыту считает, что наши олигархи очень патриотично настроены. И второе –считает, что наша пропаганда гораздо эффективнее, чем западная. Что мы гораздо серьезнее выступаем на поле информационных войн, чем наши оппоненты. Можете прокомментировать оба этих высказывания?

– Это интересные, кстати, замечания. Конечно, среди наших олигархов есть очень разные люди. Я знаком со многими. Среди них есть, действительно, люди, которые готовы работать на страну, которые это делают просто. У нас значительная часть нашей экономики – это то, что делают наши олигархи или так называемые олигархи.

Насчет информационных войн. Конечно, это очень лестный, я бы сказал отзыв, в отношении наших структур, которые занимаются доведением российской позиции вовне. Потому что наши инструменты этой мягкой силы, они в сотни, в тысячи раз меньше по численности и финансированию, по всему чему угодно, чем западные СМИ, информационные ресурсы: фабрики мысли и так далее. Это просто несопоставимые величины. Это значит, что что-то работает с нашей стороны явно более эффективно.

Мне кажется, что наши СМИ отличаются от западных тем, что там значительно больший сегмент того, что можно назвать правдой.

Я, знаете, американист по основному образованию. И там New York Times, Washington Post, читаю каждый день где-то с 1975 года, наверное. Вот такой ерунды, которую пишут о России, не было никогда, ни в какие годы холодной войны. Сейчас это не имеет никакого отношения к реальности. То, что пишут о нашей стране. О Брежневе, об Андропове ничего похожего никогда не писали. И причем здесь еще добавился элемент уничижительности, и элемент хамства в отношении руководства.

Но это, собственно, проявляется и в санкциях, о которых мы говорили. Потому что в самые жёсткие годы холодной войны никаких персональных санкций против членов Политбюро или ЦК КПСС не было. Там в голову никому не могло прийти. Это уж, действительно, отражение совершенно иного отношения к стране, да. То есть Советский Союз вроде был антиподом. Но отношение было уважительное.


Евгений Ю. Додолев

Владелец & издатель.

Оставьте комментарий

Также в этом номере:

«Убийство в Восточном экспрессе»: Постоянное покачивание
«24 часа на жизнь»: Чтобы рыбы полюбили меня


««« »»»