Не существует никакой особой протестанткой этики. Как и первоклассные европейские государства, Россию построили купцы-мироеды, беспощадные промышленники и кровопийцы-ростовщики.
Алчность и желание разбогатеть довело русских до Тихого океана и предгорий Гималаев.
Басни про Третий Рим оставьте наивным дуракам. Инородец мог исповедовать любого Бога если он платил подать русскому царю.
Русская ненасытность раздвигала границы Русского мира шестьсот лет и остановилась в своих границах лишь столкнувшись с алчностью таких же государств-хищников.
Алчность двигала Ермаком и Меньшиковым, Петром I и Екатериной. Если бы Демидовых и Строгановых не пожирала ненасытная алчность, Урал и Сибирь оставались бы и сегодня безжизненной пустыней.
Алчность – чувство естественное. Она – мотор прогресса. Алчность создала печатный станок, железобетон и двигатель внутреннего сгорания. Она изобрела пенициллин и макдональдс. Алчность построила города, осушила болота и построила небоскребы в пустыне.
Алчность стократ сильнее, быстрее и изобретательнее страха. Именно поэтому коммунизм рассыпался в прах не пережив даже столетия.
В шарашку можно загнать сто человек, и они построят ядерный реактор и даже запустят человека в космос. Но шарашка не может создать кондиционер, стиральную машину и автоматическую коробку передач.
Отпущенный на свободу русский капитализм, до неузнаваемости преобразил страну за 25 лет.
Россия, которая никогда не ела досыта и всегда голодала, впервые в своей истории смогла прокормить себя. Колбаса и водка, которые десятилетиями были главным фетишем советского человека, снова стали просто колбасой и водкой.
Бывший советский ВПК, который тупо каждый год производил по 1000 никому не нужных танков, научился производить технику, за которую платят тонны иностранных денег.
Не дожидаясь комсомольских путевок, миллионы людей снимаются с места и едут в поисках заработка за тысячи километров. Они и в 70-е ехали за «северным» длинным рублем, но теперь не надо до тошноты врать про туманы и запахи тайги.
Везет, конечно, не всем. Миллионы колотятся в нищете и пьют от отчаянья горькую.
Но каждый год сотни тысяч самых жадных, самых злых, самых удачливых русских людей строят новые дома, покупают миллионы квадратных метров новых квартир. Они клеят в них десятки миллионов квадратных метров новых обоев и плитки, которые делают в три смены русские заводы и даже в Воронеже или Иркутске нанимают дизайнера по интерьерам, потому что из 500 диванов нужно выбрать один.
В любой российской дыре, в глухом медвежьем углу, где 30 лет назад невозможно было купить бутылку пива, круглые сутки открыты круглосуточные магазины, кафе и гостиницы.
Деньги снова творят в России чудеса. Они строят лыжные трассы и газопроводы в дремучих лесах, они коптят гигантских стерлядей и строят прокатные станы, выпускают белоснежные яхты в озера и водохранилища, золотят купола церквей, роют новые шахты, добывают гравий и мрамор, производят котлы и снайперские винтовки, устраивают фейерверки и открывают частные музеи.
Имперский Санкт-Петербург, наступив на горло своей столичной спеси, на глазах превратился в туристический центр. Дети бывших ленинградских интеллигентов переквалифицировались в рестораторов и отельеров. У современного петербуржцы нынче приятное выражение лица и очень гибкая спина.
А Москва – словно гигантский сепаратор крутит население бывшей Российской империи, собирая в себе самый жир человеческий. Самых быстрых, самых сильных, самых смелых.
Москва – внутренняя Америка. В нее эмигрируют из Владивостока и Кургана, Костромы и Витебска, Ровно и Чимкента, те, кому тесно, кто хочет всего и сразу.
Они сначала селятся в дешевых предместьях, потом перебираются поближе, и нет сомнения, что кое-кто из их детей через 20 лет попросит потесниться нынешних обитателей Остоженки и Патриарших.
Алчные и бессердечные люди, конкистадоры русского капитализма и придумали эту Остоженку, чертову Золотую милю и построили ее с нуля на месте вонючих складов и бывших советских трущоб.
Так же, как они перестроили бывшие рабочие слободки, словно на заброшенном и загаженном пустыре они строят себе новую страну. Без церемоний и жалости сносят старье, не спрашивая и не сомневаясь, мостят гранитом набережные и бульвары, открывают на месте театров казино, на месте казино – магазины, на месте магазинов – галереи, на месте галерей – апартаменты и гостиницы со шлюхами.
Слабаки ноют и всхлипывают по уютным временам, которых на самом деле никогда не было; неудачники бьются в истериках по поводу вековых несправедливостей, но не они соль земли. Не они меняют этот мир.
Мир меняют те, кому всегда мало, кто ест и не может насытиться, кто в 20 лет мечтает о первом миллионе или хотя бы о первом Мерседесе. Мир меняют не мечтатели, а алчные, азартные и жадные эгоисты. Иногда в старости они становятся филантропами, но в принципе даже это не обязательно.
