Первому лицу радио “Серебряный дождь”, переживающему в эти дни юбиляцию, Дмитрию Савицкому я обещал текст, в котором объяснил бы, почему прочие станции рядом с “СД” сдаются карикатурными, а “СД” удается столько лет потрафлять не оголтелому слушателю, но слушателю вменяемому.
Савицкому со товарищи удалось построить радио для людей, не относящихся к жизни со скрежетом зубовным – в обоих смыслах идиомы, для людей значительных, разумеющих, что местоимение “я” первично, “мы” – местоимение производное, следственное.
“Серебряный дождь” вещает в регистре благородного оптимизма, а много вы слышали и видели именно что благородных оптимистов (я, например, оптимист, над чем не преминул поглумиться Д. Савицкий)?!
“СД”, если говорить об интонации, не приемлет излишней горячности, бо излишняя горячность есть прибежище алармистов, и она всегда притягивает не только ущербных людей, но и беду.
“СД” не признает эмоционального шантажа (изобретенного мной).
Я лично знаю одну завистливую, желчную стерву, “близкую к закату”, которую не берут никакие антидепрессанты, психотропные вещества и транквилизаторы; у нее разглаживается лицо, только когда она слушает “С. Дождь”.
Я улучил момент и спросил, в чем она видит причину такого психического перерождения.
Конечно, в интонации, кто бы сомневался.
Тебя не стыдят, нет ощущения потерянности, нет ни сленга, ни блататы, ни суржика, ни указующего перста.
Помните вопрос белоэмигранта из рассказа Тэффи: “Ферто ке?!” (“Делать-то что?!”).
Жить – таков ответ “С.Д.”.
Жить, читая хорошие стихи, слушая хорошую музыку, смотря хорошее кино, прислушиваясь к хорошим людям, которые знают точно, что быть умным, сильным и добрым, а главное, все это вместе, разом, – это и есть бонтон.
Савицкий не очень жалует выспренность, иначе я бы сделал ставку на фразочки типа: “Это радио – крупнейший выразитель бесстрашия разума и воли к жизни”, а так – приходится просто поздравлять, довольствуясь обыкновенными человеческими словами.
Послушайте нашу с Дмитрием Савицким беседу в эфире “Серебряного дождя”: мы там, посмеиваясь, признали, что так и не сделались “большого размаха коньюнктурщиками”, зато “в эпоху торжествующего обскурантизма” сохранили убежденность, что частная жизнь человека – превыше всего.
Или я не уполномочен говорить за двоих?
Савицкий мудрый, а я крикливая жертва суетни, но даже мои громовые речи не могуть скрыть того, насколько я сентиментален.
Мы говорили о 90-ых, к которым я отношусь самым нежным образом, и мне хотелось крикнуть, что никакой лампы с джинном нет и не будет, дело надо делать, что главное, что меня спасло, – это ирония и жалость, жалость и ирония, что быть живым – довольно сомнительная честь и страшная обуза, но это потом, сначала быть живым – это несказанное блаженство, и чем дальше в лес, тем отчетливее ты это понимаешь.
Вот, если пунктирно, про что радио “СД”.
