Писатели

Рубрики: [Фейсбук]  

Глупый писатель – это катастрофа.
Выступает, например, Алексей Иванов – и сообщает нам следующее:

“Жажда неволи — родовая русская черта, и ничего с ней не поделать. Но проблема не в этом. Есть волшебное число для человечества — 3–5%. Это количество пассионариев в этносе. Количество мутантов в популяции. Количество занятых производством материальных ценностей в благополучном социуме. И так далее. И в России эти же самые 3–5% граждан не желают расставаться со своей свободой”.

Родовая, стало быть, черта.
Такой уж они народец – русские – что неволи жаждут.
И еще выпить водкю из горла.
Ох ты ж мамкин плантатор-колониалист, “мы не можем дать нашим рабам свободу, потому что рабство свойственно их природе”.
И кто бы рассказал писателю Звяг… тьфу, Алекси… тьфу, Улицк… ох, простите, Иванову, что умение не расставаться со своей свободой – и, напротив, умение избавляться от своей неволи, – это точно такой же социальный навык, как и чтение, письмо, застегивание штанов, наконец.
Это ресурс, который дается человеку воспитанием и образованием, всем тем, что ему подарили другие, что они в нем развили.
А не давили.
И приходить к замордованному нашему человеку и рассказывать ему, что его тяжелое положение, его гражданская недостаточность – это, мол, жажда неволи у него такая, то ли дело пассионарии, процент в этносе, волшебное число! – ну я не знаю, кем надо для этого быть.
Алексеем Ивановым, должно быть.

А вот уже выступает Сорокин.
И говорит:

“В нашей жизни – от детского сада, школы и во взрослой жизни – все было пропитано насилием, словно воздухом. Мы этим дышали, мы этим жили. И когда сейчас говорят, что у русских очень много злобы накопилось…. Так мы 70 лет варились в этой кровавой похлебке войны с человеческим началом. Поэтому у меня такая жесткая словесность”.

Я, конечно, понимаю, что для европейских славистов надо выдавать примерно такой текст, иначе не будет ни переводов, ни премий, ни лекций, ни диссертаций, – и все же.
Владимир Георгиевич, когда вы говорите, такое ощущение, что вы бредите.
Какой воздух насилия?
Какая кровавая похлебка войны?
Вы в каком году в детский сад ходили, когда в школе учились?
В незабываемом 1919-м?
А то и вовсе – в 1937-м?
Стыдно и напоминать, но Советский Союз шестидесятых-семидесятых, в котором провел свои юные годы Сорокин, жил одной государственной идеей.
Идея формулировалась так: “лишь бы не было войны”.
А вместе с идеей – и уровень реального насилия, государственного и повседневного, от сороковых до семидесятых падал и падал.
Сложно представить себе другую, такую же большую и – формально – грозную страну, которая сильнее нажимала бы на тему гуманизма и борьбы за всякое там мирное небо под ногами, чем брежневский СССР.
Донажималась, собственно, до того, что и развалилась – под ударами действительно агрессивных людей, которые, в отличие от Леонидов Ильичей, любили не хоккей и фильм “Белорусский вокзал”, а – кровавую похлебку войны, ту самую.
Но о них говорить – неприлично.
Они же хорошие, они – “пассионарии” и “не желают расставаться со свободой” (см. предыдущий мыслитель Ал. Иванов).
Прилично говорить о злобе, которая накопилась у русских.
Вместе с жаждой неволи, конечно.

Эх вы, писатели.
Родовые вы мои, пассионарные, пропитанные насилием, кроваво-похлебочные пошляки.


Дмитрий Ольшанский


Оставьте комментарий



««« »»»