Традиционные осетинские пироги
Традиционные осетинские пироги – один из наиболее ярких национальных символов Осетии. Сегодня это блюдо известно и популярно далеко за пределами Кавказа. Оно представляет собой невероятно вкусный пирог с сытной и питательной начинкой.
История осетинских пирогов уходит корнями в глубокую древность. В каком конкретно веке впервые стали готовить такую выпечку с высокой степенью достоверности сказать трудно. Упоминания об осетинских пирогах встречаются в «Нартских сказаниях» и других кавказских эпосах. В некоторых из них утверждается, что осетинские пироги впервые стали выпекать более двух тысяч лет назад.
Секреты приготовления осетинских пирогов
Через многие столетия это самобытное блюдо дошло до нас в своем изначальном виде. Его история тесно связана с особенностями образа жизни древнего кавказского народа, от имени которого и происходит название пирога. Изначально осетины были расселены в труднодоступных горных районах, довольно бедных на урожай пшеницы. Именно поэтому тесто для своих пирогов они готовили максимально тонким.
Начинка же, напротив, выкладывалась толстым слоем. Чаще всего в ее состав входило мясо. Существовали также картофельные, тыквенные, капустные и даже фруктовые вариации блюда. Начинка для осетинских пирогов использовалась самая разная, но ее основу всегда составлял сыр. Существует даже негласная пропорция, которую всегда старались соблюдать. Ее смысл заключается в следующем: на одну часть теста должно приходиться две части начинки.
Духовные традиции
Без национальных пирогов невозможно представить себе ни одного традиционного осетинского застолья. Их готовят и на праздники, и на траурные события. В первом случае на столе располагают три больших осетинских пирога. Они символизируют собой основные составляющие мироздания – солнце, воду и землю. На праздничном застолье каждый осетинский пирог разрезается на восемь равных частей. По традиции во время разрезания блюдо нельзя поворачивать. При траурном событии на стол ставится четное количество пирогов.
Многие осетинские семьи и сегодня бережно хранят исконные традиции. Но чтобы насладиться удивительным вкусом этих пирогов, соблюдать все перечисленные каноны совсем не обязательно. Такая выпечка одинаково уместна и при быстрых перекусах, и при неспешных посиделках, и при праздновании значимых событий.
Если вы хотите заказать осетинские пироги советуем сайт. Огромный ассортимент осетинских пирогов. Приятного аппетита!
Много не знала, замечательная статья)
Вот, собственно, эта «Жжива» через два «ж», это «Вздуть!— ухнул кто-то во мгле», это «яйцо к платку на веревке привязал» — это именно секрет смеющихся слов, стилистически очень тонкая игра, которая и открывается-то не сразу. Но это понятно дело, что Тэффи очень свободно совмещает и комбинирует слова из абсолютно разных языковых пластов, неологизмы, канцеляризмы, какие-то милые детские вульгаризмы. Все это у нее образует единый горячий поток. Но прелесть, конечно, не в этой лексической игре, которая всякому талантливому автору после Чехова должна уже гораздо легче даваться. Прелесть в особенности взгляда на жизнь, который у Тэффи есть. Именно в удивительном сочетании легкой брезгливости, потому что все вокруг дураки, и глубочайшего сострадания. Тэффи написала очень много и главным образом, конечно, наиболее серьезный, как ни странно, текст ее, появившийся уже в эмиграции. Потому что в эмиграции появилось больше поводов всех жалеть и при этом всех презирать. Конечно, лучшая книга о русской эмиграции — это сборник ее фельетонов «Городок», где городок, давший заглавие книге, эта прелестная характеристика русского Парижа, маленького городка внутри огромного Парижа, она остается абсолютно справедливой и в наши дни, но с той еще разницей, что очень многие сегодня живут эмигрантами в собственной стране. Точно так же не чувствуют себя на месте. Точно такие же вечные разговоры: «Ке фер? Фер-то ке», вот именно после Тэффи вошло «фер-то ке?», «делать-то что?». Это общее отсутствие почвы, и невозможность наладить коммуникацию какую-то внутри этого одиночества у героев Тэффи доходит до того, что герои ее привязываются к мухе, привязываются к куску сургуча, который человек вывез из России и всю жизнь этот невидимый таинственный друг рядом с ним провел, а теперь вдруг потерялся. Вот этот апофеоз одиночества, когда не хватает мухи, к которой привязался, это только Тэффи могла бы написать. Практически все сохранившиеся у нас мемуарные свидетельства о ней, кто бы о ней не вспоминал, самые желчные люди, вспоминают Тэффи как ангела. И поэтому, когда мы думаем о ее последних годах, отравленных и болезнью, и бедностью, мы должны с ужасом признать, что эта женщина была, наверное, самым мужественным и сдержанным человеком в эмиграции. Мы не услышали от нее ни одного худого слова. Расставшись с дочерьми, которые жили отдельно и жили совершенно другой жизнью, давно расставшись с мужем, живя в общем без постоянного заработка, пробавляясь эмигрантскими фельетонами и изредка публичными чтениями, Тэффи была одной из очень немногих, кто даже на секунду не подумал о соблазне возвращения. Когда в 1945 году всем эмигрантам было широким жестом возвращено гражданство, и сталинский эмиссар Константин Симонов почти уговорил Бунина вернуться, Тэффи он даже не пытался уговаривать. Потому что про нее почему-то всем с самого начала было понятно, что она с советской властью стилистически несовместима. И чтобы уж не заканчивать на грустной ноте повспоминаем немножко из всемирной истории, обработанной «Сатириконом», из гениального абсолютно текста, в котором Тэффи написала самую лучшую часть, написала она Рим, Грецию, Ассирию, вообще античность, всю древнюю историю. Посмотрим, как это выглядело. Кстати говоря, тут многое очень ушло в язык.