О БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ В РОССИИ

Нам надо заняться возрождением благотворительности в своей стране.

Это особенно важно сейчас, на переломе эпохи. В такие исторические периоды как никогда велико число тех, кому не выжить без поддержки. Среди них дети и старики, безработные и инвалиды, учителя и ученые. Для многих из них благотворительность – зачастую последний шанс на спасение.

Немногие из правителей в минуту величайшей опасности, в кольце врагов, способны, как Наполеон, отдать приказ: “Ослов и ученых – в середину!” Куда чаще им приходят на ум одни ослы, а ученые гибнут.

ВЕЛИКИЕ МЕЦЕНАТЫ РОССИИ

Дореволюционная Россия была одной из самых “меценатских” стран мира. Достаточно вспомнить имена купцов Абрикосовых, Демидовых, Мамонтовых, Морозовых, Сибиряковых, генерала А.Л.Шанявского. Простое перечисление пожертвований частных лиц на благотворительные цели составляло целый увесистый том, ежегодно публиковавшийся в России вплоть до начала первой мировой войны. Когда императорский Питер открыл для публики Государственный Эрмитаж и Русский Александра III музей, купеческая Москва ответила частными Третьяковкой и Музеем изящных искусств (ныне Пушкинским), построенным в основном на деньги миллионщика Ю.С.Нечаева-Мальцева.

Особое место в ряду славных имен наших меценатов занимает Христофор Семенович Леденцов. Этот человек, один из богатейших промышленников России, в начале века пожертвовал все свое состояние, включая недвижимость (более 2 млн. золотых рублей), на поддержку российских ученых. Этот беспрецедентный вклад позволил нашей науке выжить в лихие годы первой мировой войны, революции и послевоенной разрухи. На деньги благотворительного общества имени Леденцова И.П.Павлов основал лабораторию в Колтушах и открыл там условные рефлексы, П.Н.Лебедев организовал физическую лабораторию в Москве, из которой вырос потом знаменитый Физический институт Академии наук (ФИАН), В.И.Вернадский обнаружил урановые месторождения, чем фактически положил начало российской ядерной программе. По существу, появление научно-исследовательских институтов в нашей стране произошло благодаря капиталам Леденцова.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ МЕЦЕНАТСТВА В СССР

В 1918 г. фонд Леденцова был национализирован, исчезло общество его имени, а с ним и российское меценатство. Частная благотворительность питается частным капиталом. Его экспроприация поставила жирную точку в истории российской филантропии.

Надо сказать, что любая власть, не уверенная в своей правоте и силе, всегда с подозрением относится к частной благотворительности. Так, царское правительство три года уклонялось учредить Леденцовское общество, понимая, что мощный альтернативный, не подконтрольный ему источник финансирования науки опасен как потенциальная возможность поддержки инакомыслия. Тогда еще была свежа в памяти история с частным университетом Шанявского, принявшим под свою крышу профессоров Императорского московского университета, ушедших из него в ответ на появление жандармов в стенах их Alma Mater.

И уж совсем ни к чему стало меценатство советской власти. И дело не только в том, что богатые исчезли, а бедные не разбогатели. СССР был закрыт и для благотворительности из-за границы, где богатство сохранилось и не считалось зазорным. Просто режиму нужна была полная монополия на поддержку любых видов деятельности советских людей. Вот почему в сознание народа было внедрено глубокое недоверие к любой негосударственной благотворительности. И когда в самый тяжелый для нашей науки час явился миллиардер Джордж Сорос со ста миллионами долларов для поддержки фундаментальных исследований в бывшем СССР, широкие массы встретили его с великим подозрением, так и не поверив в бескорыстие самого знаменитого американского мецената.

А КАК ТАМ “У НИХ”?

Состояние дел “у них” можно проиллюстрировать одной только цифрой: в США частные пожертвования на науку составляют сегодня около 1% национального дохода страны. Это весьма значительная часть бюджета американской науки, которая поддерживается государством не в пример лучше, чем она когда-либо поддерживалась у нас. Огромны частные вклады в здравоохранение, пенсионное обеспечение, искусство и т.д. Американское государство разрешает частным компаниям списывать с налогов до 50% прибыли, если она идет на благотворительные нужды. И это при большом хроническом дефиците бюджета страны!

Почему же американское (да и любое западное) правительство так поощряет благотворительность? Тому есть сразу несколько причин.

Во-первых, правительство США достаточно уверено в своих силах, чтобы не бояться своих сограждан и не стремиться “кормить” их только из своих рук.

Во-вторых, благотворительность – клапан, позволяющий “выпустить пар” из котла народного недовольства, спорадически возникающего при любой власти. Если не помогла власть, даст Бог, поможет филантроп. Поэтому снижается опасность появления отчаявшихся и готовых на все изгоев, у которых не сложились отношения с государством и обществом.

В-третьих, при надлежащей рекламе благотворительность работает и на филантропа, создавая образ рачительного, просвещенного хозяина, пекущегося не только о чистогане, но и о создающих его тружениках. Кроме того, слава мецената неотделима от славы его предприятия, что не может не дать преимуществ в конкурентной борьбе.

В-четвертых, и это, пожалуй, объективно самое главное, – частная филантропия неизменно оказывается эффективнее государственной благотворительности, точно так же, как частное предпринимательство пока что, при современном состоянии общества, в целом эффективнее государственной экономики. Если, допустим, больница разделена пополам, и часть ее финансируется государством, а другая – филантропом-частником, то, как правило, лучше лечат у филантропа, который ближе, чем государство, к своему детищу и кровно заинтересован, чтобы его деньги не пропали даром, а, напротив, принесли помощь людям и добрую славу фирме.

Помимо качественного аспекта, государство выигрывает и в чисто количественном плане: конечно, казна недосчитается того доллара, который списан на благотворительность, вместо того чтобы пойти в налоги: но условия игры таковы, что к каждому доллару, списанному с налогов, филантроп должен добавить еще доллар, уже из своей чистой прибыли. В итоге удваивается общая сумма пожертвования, и государство может тратить, например, на здравоохранение меньше средств налогоплательщиков, чем если бы частной благотворительности не было.

Вот почему размах частной благотворительности на Западе столь велик, что там даже у самых левых не повернется язык назвать ее подачкой эксплуататоров эксплуатируемым классам.

РОССИЯ, 1997-й: НА ПУТИ К ВОЗРОЖДЕНИЮ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ

Хороший урок крупномасштабной частной благотворительности в новой России дал Джордж Сорос. С 1993 по 1995 гг. им было пожертвовано в общей сумме более 120 млн. долларов на поддержку фундаментальной науки в бывших советских республиках, в основном в России. Деньги пошли на срочную материальную помощь 26 тысячам наших ученых, гранты для проведения научной работы (около 15 тысяч ученых), поездки научных работников на международные конференции (около 10 тысяч человек), покупку научной литературы (порядка 200 тыс. томов), а также компьютерное обеспечение науки.

Несомненная удача благотворительной акции подвигла Сороса на два новых мегапроекта общей суммой около 200 млн. долларов: сначала на образовательную программу для учителей средних школ, профессоров, доцентов, студентов и аспирантов, а затем на подключение к сети Интернет российских провинциальных университетов.

К 1996 году деньги, выделенные Соросом на науку, были израсходованы, однако финансирование одной из его программ (поездок ученых на конференции) взял на себя “ЛогоВАЗ”, потративший для этих целей 1,3 млн. долларов. По существу, вклад “ЛогоВАЗа” – это первая масштабная акция частной благотворительности в постсоветское время. Выделенные деньги были потрачены на поездки 1530 ученых. Вся работа была проведена тремя сотрудниками бывшего фонда Сороса, а бесчисленные бумаги и согласования, неизбежные при государственном обеспечении такого рода деятельности, заменило “купеческое слово” тогдашнего руководителя “ЛогоВАЗа” Б.А.Березовского.

Во всех случаях, описанных выше (Леденцов, Сорос, Березовский), уместно задать вопрос, почему жертвуемые средства предназначались ученым, а не, скажем, сиротам, инвалидам или престарелым. Леденцов в своем завещании немного наивно писал, что поскольку рай на земле невозможен, то улучшить жизнь может только наука. XX век показал, что наука действительно способна существенно продлить жизнь людей, обеспечить им комфорт и даже многократно увеличить расчетные возможности человеческого мозга, но в то же время она может создать и ад ядерного взрыва, и бактерию-убийцу, устойчивую к антибиотикам.

Есть существенное различие во времени тех последствий, которыми чревата недостаточная поддержка социального обеспечения, с одной стороны, и науки и образования, с другой. Первое может быть немедленно исправлено, например, простым увеличением бюджетного финансирования. Второе потребует многих десятилетий воспитания новых поколений образованных людей. Стоит вспомнить, на сколько десятков лет отбросила назад лысенковщина нашу биологию, а с ней здравоохранение и сельское хозяйство. Любая утрата высоты в сфере науки и образования есть шаг к оглуплению, одичанию народа, шаг особенно опасный, если этот народ располагает ядерным оружием и атомными электростанциями.

Исчезновение интеллектуальной элиты общества равносильно обезглавливанию живого организма. “Снявши голову, по волосам не плачут” – если новый российский бизнес не поддержит сейчас образование и науку, то в необразованном обществе, где так сильна еще ностальгия по советским временам, в скором времени уже не найдется места этому самому бизнесу. Здесь уместно вспомнить меткое выражение известного биолога А.В.Яблокова: “Если уж вы, господа, взялись строить у нас капитализм, извольте предоставить науке и образованию крупномасштабную благотворительную помощь, как это делается в любом западном обществе”.

Масштабная благотворительность современных российских бизнесменов могла бы изменить в народном сознании их облик, который сейчас неразрывно ассоциируется с анекдотическим “новым русским” – недалеким и нечестным кутилой. У “старых русских” в период накопления первоначального капитала хватало ума, чтобы согрешив покаяться, и зачастую благотворительность становилась одной из форм такого покаяния. Пора бы уже и “новым русским” вспомнить об опыте пращуров, ставших в конце концов вполне респектабельным, уважаемым в народе сословием.

Крупная благотворительная акция, предпринятая большой группой наиболее богатых людей России, могла бы не только поднять общественный престиж российских деловых людей, но и консолидировать их собственные ряды, раздираемые конкурентной борьбой. Борьба эта приняла бы более цивилизованные формы, если бы они, например, собирались иногда, чтобы обсудить некое общее, благородное, святое дело.

Если бы такая акция была предпринята на благо образования и науки, это помогло бы консолидировать также и ряды тех, кто получит столь желанную помощь, – российской интеллигенции. Будучи на первых порах в авангарде реформаторов, наша интеллигенция так сильно пострадала при осуществлении реформ, что в массе своей отвернулась от них. Как мрачно пошутил Ельцин во время одной из своих встреч с Соросом: “За что боролись, на то и напоролись!” Переломить настроение могло бы создание системы поддержки, альтернативной государственной, которая постоянно сдает сбои. И рассчитывать здесь надо не на Дядю Джо из-за океана, который уже столько сделал для российской науки за счет американских налогоплательщиков, что снискал откровенную ненависть многих простых американцев. По причинам, описанным выше, поддержку должен оказать прежде всего российский капитал.

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНАЯ АКЦИЯ ДЛЯ ПОДДЕРЖКИ НАУКИ, ОБРАЗОВАНИЯ И ЗДРАВООХРАНЕНИЯ

Акция, о которой идет речь, должна быть а) крупномасштабной; б) охватывать (хотя бы выборочно) все основные аспекты образования и науки; в) быть адресованной непосредственно людям, а не организациям; г) принести прямую и немедленную пользу в какой-либо из социальных сфер, требующей высокого уровня образованности исполнителей.

План акции мог бы состоять в том, что 30 – 50 наиболее крупных частных компаний и банков России выделят существенные средства для поддержки науки, образования и одной из наукоемких отраслей здравоохранения. Выделенные деньги будут распределены между лучшими учеными, преподавателями школ и вузов, а также врачами, занятыми в выбранной отрасли медицины. Распределение средств возьмет на себя специально созданная для данной цели неправительственная благотворительная организация “Российское общество поддержки науки и образования” (РОНО).

При этом нужно сделать так, чтобы благотворительность не обезличилась, а каждый меценат точно знал, куда и на что пошли его деньги. Следует позаботиться о рекламе любого благотворительного вклада, что будет не просто справедливо, но и привлечет, как я надеюсь, новых меценатов. Такая политика – еще одна черта эффективной благотворительности. В этой связи мне вспоминается университетский парк в Оксфорде, где на каждой массивной дубовой скамейке – медная табличка с именем ее (скамейки) спонсора.

Я отдаю себе отчет, что акция РОНО может потерпеть неудачу в силу целого ряда причин. Однако в случае успеха РОНО могло бы стать у нас прообразом такой организации дела, когда за него берутся наиболее заинтересованные в этом деле люди, не прибегая к посредничеству государства.

Так давайте же возродим благотворительность в России!

Академик В.П.СКУЛАЧЕВ.


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Оставьте комментарий

Также в этом номере:

Барбра Стрейзанд защитила себя от любопытных
Кристиан распрощался со своим директором
Челябинцы боятся проворонить Линду
МИСТЕР КИНОТАВР И ЕГО ДРУЗЬЯ
Здравствуй, уважаемый коллектив!
Уважаемая, редакция “Нового Взгляда”!
СКОНЧАЛСЯ ВЕЛИКИЙ БИТНИК?
ПАРТИЙНАЯ ЖИЗНЬ
КЕЛЬМИ ХОЧЕТ СТАТЬ ДИСЦИПЛИНИРОВАННЫМ ЮНОШЕЙ
ПОДКРАВШИЙСЯ НЕЗАМЕТНО-2
КИПРСКАЯ МОЗАИКА, ИЛИ БУДЬ ЗДОРОВ, КАК КУРОПАТКА!
“КРАТКИЙ КУРС” ДЛЯ ПУБЛИЧНЫХ ПОЛИТИКОВ
ЛДПР ПРОТИВ СЕКТ
ТАМОЖНЯ ДОБРО НЕ ДАЕТ


««« »»»