2016, «Союз Мьюзик»
Согласно год назад придуманному апокрифу, Зиновий Биртман – это тюменский шансонье типа Аркадия Северного, только совершенно не известный при жизни. Он скончался вскоре после Северного, в 1981 году, но некие энтузиасты раскопали его песни и издали. Мистификацию с удовольствием подхватили некоторые издания, хотя в «архивных» текстах Зиновия встречались «лайки», «селфи» и Чак Норрис. Казалось бы, это звучало более чем саморазоблачительно, но упорные «энтузиасты» решили продолжить столь остроумную, как им думается, историю. Теперь Биртман – это не мёртвый шансонье Зиновий, а некий концертный состав «Биртман», который популяризирует его песни и отвечает за их издание. Диск «Стенка», кстати, «Союз Мьюзик» датирует 1980 годом и параллельно предлагает помочь в организации интервью с Биртманом. Посредством спиритического сеанса, не иначе.
Но стенка (предмет мебели) на обложке вполне аутентичная, и звучание действительно чертовски напоминает кабацкий блатняк конца 70-х. Удачная идея таким образом обрела весьма успешную реализацию, так что жалко расставаться с мистификацией, хотя злополучный Биртман напихал в тексты современных терминов и запалился. Но это обстоятельство предлагается принять в качестве одного из правил игры и поддакивать: да, конечно, умер в 1981-м, написав песню «Человек-говно», мы во всё это верим, вы только ещё какие-нибудь его песни обнародуйте, уж больно смешно у него получается… то есть получалось.
Как и на альбоме «Следы от компота» 2015 года (то есть 1979-го, конечно), в «Стенке» Биртман замечательно стилизует сразу три музыкальных признака эпохи – циничные интонации Аркадия Северного, неподдельный позитив звучания ВИА и рискованные ресторанные эксперименты. Это звучит так, будто приличный «госконцертовский» вокально-инструментальный ансамбль вечером идёт в кабак и там отрывается на сцене, к тому же поставив у микрофона какого-то обаятельного хмыря, явно не тарифицированного в качестве вокалиста. Темы песен, конечно, озадачивают, поскольку тексты к воспеваемой эпохе никак не пристёгиваются. В каком году стоило петь о том, что «Все диджеи – петушьё»? Да ни в каком, или в каком угодно. При этом престранная тема раскрыта Биртманом вполне недурно. «Ты не лезь ко мне, когда я пьяный» (тоже вечная тема) нахально эксплуатирует тему из «Малиновки», а «Олень» начинается с продолжительного инструментального вступления и радует небанальным образом «бродит, как олень, любовь моя».
«Человека-говно» по первым секундам можно принять за беззаботную детскую песню – аранжировочно она такая и есть, но за подобный текст исполнителя в 1980-м после каждого концерта сажали бы на 15 суток. «Галя, загорай!» – удалой инструментал, нечто среднее между сёрф-музыкой и саундтреком «Мы пришли сегодня в порт». О том, что он шансонье, Биртман вспоминает в треке под названием «Илососка», что бы это ни значило. Счастливый гимн напитку «Коньяк Арарат» звучит для проекта как-то слишком прямолинейно, зато «Магнитик» – это прямо квинтэссенция творчества Биртмана: тут и блатные интонации, и типичное ВИА-звучание, и многомерный текст, где присутствуют упоминания Дейла Карнеги, магнитика на холодильник и песни «3 сентября». Финальная «Зачем уходишь ты?» при этом выглядит как ностальгическое воспоминание про вымышленные 70-е.
Алексей МАЖАЕВ.
