Провал знаменитой уже телевизионной передачи “Преступление без наказания” оказался знакомым, поворотным событием. Я лично в том, что произошло первого марта 1997 года и в последующие дни, вижу много оптимистичного. Общество, интеллигенция еще живы, оказывается, и у нас существуют пределы манипуляции общественным сознанием. Наша пресса, независимо от своей партийной принадлежности, сохранила способность к инакомыслию, способность сопротивляться пошлости. В обществе зреет сопротивление технологии тотальной манипуляции, которая взята на вооружение нашим ТВ.
Даже выходка Киселева в воскресных “Итогах” 2 марта, его запоздалая, разнузданная полемика со мной, как это ни покажется странным, имела свой позитивный, неожиданный результат. Обращение Киселева к ленинской стилистике политической полемики, конечно же, не от хорошей жизни. И то, что произошло, было еще одним подтверждением того, что политизация на телевидении уже достигла предела, что все трудней даже профессионалам сохранять хорошую мину при черной игре. Самая идеологизированная и самая тенденциозная телевизионная программа вырождается на наших глазах. Слово, сказанное Евгением Киселевым, уже не пользуется доверием. И я готов еще раз заплатить ту цену, которую заплатил за выходку Киселева, лишь бы больше людей отвернулось от него, перестало его слушать и верить ему.
Мы и раньше знали, что сегодня общество, простой человек беззащитен перед преступным миром. Но теперь благодаря передаче “Преступление без наказания” многие осознали, что мы в равной мере беззащитны от идейного тоталитаризма нашего ТВ. Я уже не говорю о примерах морального террора, когда человека пытаются дискредитировать только за то, что он имеет собственное мнение и собственный взгляд на вещи, не совпадающий с “линией партии” на телевидении.
По крайней мере теперь становится ясно, что при сложившейся ситуации на телевидении оно в целом вряд ли способно помочь обществу и государству, стать орудием защиты прав личности, в том числе и защиты от преступности.
И надо сразу сказать, что в этом бессилии телевидения нет вины ни его ведущих, ни даже его хозяев. Идеология телевидения, методы его воздействия на умы людей, и прежде всего методы “разоблачения” политического противника путем “компромата”, сложились еще в начале девяностых, в эпоху демократической по названию, а по сути антигосударственной революции.
С тех пор, с 1991 года ничего не изменилось. Ни ведущие, ни их “антиаппаратный” задор, ни актив телевидения. Говорят они всегда (будь то пресс-клуб с участием Зюганова, будь то, как было в последний раз, встреча с руководителями правоохранительных органов) в одном и том же разоблачительном стиле, с одной и той же доминантой недоверия ко всему, что исходит от “этих рож”. За всем этим пафосом разоблачения сначала “аппарата”, потом армии, а сейчас правоохранительных органов стоит идеология августовской революции 1991 года, убеждение, чаще всего искреннее, что главным врагом личности и ее свобод является государство, и прежде всего человек в мундире. В последние три года, как мне кажется, этот интеллигентский синдром ненависти к государству и к человеку в мундире, к армии, к правоохранительным органам наиболее выразителен в программах НТВ.
Но то, что было объяснимо и имело хотя бы под собой почву в 1990 – 1991 годы, когда велась борьба с советским, коммунистическим аппаратом, после, во все последующие годы, было и является мазохизмом, буквально самоубийством. Глашатаи телевизионной “правды” уже добрых пять лет борются со своим собственным государством, которое они назвали “демократическим”, которое является их единственным и последним защитником.
Сначала и особенно после ввода федеральных войск в Чечню в конце 1994 года они боролись со своим собственным “демократическим” министром обороны Павлом Грачевым, а потом со всей армией, разоблачая ее, делая все возможное и невозможное, чтобы ее морально разоружить, дискредитировать в глазах населения, всего мирового сообщества.
Теперь, когда армия (униженная и оскорбленная) выведена из Чечни, те же люди начинают сводить счеты с правоохранительными органами. Складывается ощущение, что они уже не могут остановиться, пока окончательно не добьют все, что осталось от старого государства, и не будут похоронены под его обломками.
Возможно, я, как утверждает Владимир Познер, не прав, возможно, не было никакого “заказа”. То тогда все, что происходило, еще опасней. Тогда надо признать, что подобранные на передачу глашатаи “общественного мнения” просто безумцы.
Они не видят, что нынешние правоохранительные органы, несмотря на свою беспомощность и низкую эффективность, являются последней государственной структурой, остатком того государственного стержня, который начал распадаться в 1991 году.
Сейчас, когда нет ни экономики, ни моральных и идейных авторитетов, все держится на волоске, которым как раз и являются остатки активно и сознательно разрушаемых с августа 1991 года правоохранительных органов. Если нынешняя кампания против правоохранительных органов, против ФСБ, МВД, прокуратуры кончится с таким же “успехом”, как и проводимая с 1990 года кампания против армии, то тогда конец, тогда распадающееся государство окончательно распадется.
Эти штатные телевизионные глашатаи “правды” не видят общества, в котором они живут и которое они сами создали. Они не видят или не хотят видеть, что нынешний беспредел преступности как раз и является той ценой, которую мы заплатили за нашу радикальную революцию, которую мы заплатили за распад СССР. Нигде, ни в одной из посткоммунистических стран не разрушали так яростно и бездумно систему борьбы с преступниками (включая систему осведомителей, внутренней агентуры), как в новой России. И это в условиях, когда дискредитированы все идейные и моральные стимулы государственной службы, когда дискредитирована сама идея государства.
И вместо того, чтобы морально поддерживать тех, кто вопреки всему связывает себя с государственной службой, они сознательно провоцируют у них отвращение к своему делу и к органам, в которых они работают. Неужели не ясно, что если вы на телевидении изо дня в день будете говорить, что в милиции одни воры и взяточники, то тем самым вы окончательно отобьете у молодежи желание идти работать в правоохранительные органы?!
В конце концов, надо понять, что в советское время было в десятки раз комфортней и безопасней служить в милиции, быть прокурором, следователем и судьей, чем сейчас. Раньше служба государству была почетной, теперь благодаря той же идеологии телевидения развенчана как идея государства, так и идея служения государству. В условиях, когда реформаторы проводят бешеную приватизацию, когда главенствует лозунг “любой способ обогащения оправдан”, очень трудно найти в себе силы, чтобы праведно служить и жить на нищенскую зарплату. Наверное, несмотря ни на что, большинство работников правоохранительных органов так и поступает, иначе бы они просто распались. Но зачем тогда вместо конкретного разговора об конкретных нарушениях законности в правоохранительных органах, что характерно для правовых обществ, мы говорим о их деградации и разложении в целом! Проблема не только в том, что это и идейные установки нашего ТВ не позволяют ему стать инициатором серьезного и государственного разговора о причинах беспредела преступности. Проблема еще и в том, что телевизионное шоу типа того, которое было организовано 1 марта, вообще носит антиправовой характер. Министр внутренних дел или Генеральный прокурор могут и должны организовывать пресс-конференции, быть гостями популярных программ, давать интервью, но никто не вправе их собирать всех скопом и выставлять всех скопом на сцене в качестве обвиняемых. Подобного рода передачи, которые задумали руководители и хозяева нашего телевидения, в принципе невозможны в правовом демократическом обществе.
И меня поразило, что именно об этой правовой стороне вопроса никто не вспомнил.
Подобного рода передачи, даже если они готовятся профессионально и не имеют политической подоплеки, вредны, ибо они не только не способствуют укреплению правопорядка в стране, а, напротив, губят на корню ростки правового сознания. Такого рода передачи укрепляют сложившуюся в нашем обществе еще со времен перестройки иллюзию, что ТВ, то есть четвертая власть, является самой главной властью, что слово с экрана телевизора является истиной в последней инстанции. Но это не так. Четвертая власть пока что у нас действительно является главной властью. Но только потому, что этому потворствуют все законные власти, включая законодательную.
К сожалению, сама легитимная власть иногда дает основание для укрепления этой иллюзии, речь идет о тех случаях, когда кадровые перемещения в государстве осуществляются в результате прямого диктата тех или иных программ телевидения, включая частные.
Надо отдавать себе отчет, что руководители силовых министерств, правоохранительных органов вообще не подчинены телевидению, его ведущим. Руководители силовых министерств, правоохранительных органов подотчетны легитимным фигурам – Президенту, Думе, Совету Федерации, Председателю Совета министров, тем более нельзя требовать отчета на такого рода телевизионных передачах от судебной власти, Прокуратуры, Верховного суда. Независимость судебной власти является краеугольным камнем правового государства. Строго говоря, даже Президент по закону не имеет права публично делать нахлобучку Генеральному прокурору или Председателю Верховного суда.
Такого рода передача, в которой, к моему несчастью, мне довелось участвовать, опасна еще тем, что она вольно или невольно заставляет людей мыслить в категориях коллективной ответственности, то есть мыслить и оценивать людей, как мыслили и оценивали их большевики. Кстати, программа “Итоги” с этой точки зрения является концентрированным выражением моральной сути и идеологии необольшевизма, который пока что контролирует средства электронной информации. Помните, каждый крестьянин по своей природе ущербен, ибо он “заражен частнособственнической идеологией”.
Сегодня с помощью подобного рода “разоблачительных” передач людей убеждают в том, что каждый милиционер – скрытый или явный уголовник, ибо некоторые милиционеры по “совместительству” подрабатывают в уголовных группировках. Далее. Если вы посадили на сцену рядом представителей всех правоохранительных органов и направили на них шквал обвинительных выступлений, каждое из которых имеет сугубо конкретный частный повод, избиение подсудимого в ходе следствия, хождение по мукам беженцев из Чечни, неспособность прокуратуры в течение семи лет найти убийц Александра Меня и т.д., то вольно или невольно подводите десятки миллионов телезрителей к мысли, что все правоохранительные органы вместе ничего не стоят, что главная причина нынешнего беспредела преступности в ФСБ, Министерстве внутренних дел, что все эти органы – главные источники наших бед.
Я не хотел обижать Владимира Познера, я не имею оснований утверждать, что он играет в “политические игры”, что его фраза “Я не доверяю нынешнему правительству” была “заказной”, произнесена вопреки его убеждениям.
Но меня искренне поражает, почему Познер, много делающий в своих собственных программах для пропаганды правового сознания, не увидел, что сам замысел программы “Преступление без наказания”, его драматургия нанесут серьезный урон и обществу, и основам демократического сознания.
Александр ЦИПКО,
специально для “Нового Взгляда”
