ПО АЛЕКСАНДРУ ШУЛЬГИНУ

Он оказался собеседником не из легких. Рубахой-парнем, который готов излить свою душу перед первым встречным, его не назовешь – это уж точно. Временами я себя ощущала следователем, который пытается вытянуть из подследственного нужную ему информацию, а тот отвечает предельно кратко и уклончиво. И только когда я задала ШУЛЬГИНУ вопросы о его жене Валерии и дочери Анне, сразу заметила, как напряжение спало и в его глазах засветились искорки…

– Александр, вы такой разносторонний человек: вы и композитор, и поэт, и продюсер. Скажите, как вам удалось добиться такой универсальности в столь молодом возрасте?

– Поспорю сразу: не такой уж я и молодой и вообще не поэт. “Поэт” – предполагает какие-то серьезные вещи, а у меня – песни.

– Андрей Белый утверждал, что песня породила поэзию и чистую музыку. И на ваших дисках и кассетах написано “Стихи и музыка Шульгина”.

– Стихи – нигде не написано. “Музыка” – да. И “слова”.

Стихи – это больше, чем слова. Поэзия – больше, чем слово. Для меня слова песни – это немножко вторично, они дают некие ощущения, некие дополнительные эмоции. Музыка – это восприятие цвета, это мечты, воспоминания, настроения, представление, воображение. И если в этот момент спонтанно возникают какие-то слова, то они помогают, и ты это чувствуешь – это чудесно, это помогает петь. Голос – ведь это тот же музыкальный инструмент, а слова направляют мелодию, они должны ей соответствовать. Привычно голосом выводить какие-то слова. Русский язык, кстати, не очень удобен для этого.

– А какой удобен?

– Да много удобных: итальянский, английский. В русском слишком много согласных. Если играть выразительно, подчеркнуто, то обязательно упираешься в согласные и приходится их преодолевать, как реке приходится преодолевать каменистые пороги…

– А как же тогда наша классика, русские романсы?

– Как не бывает нетанцевальной музыки, так нет и немузыкальных языков. Вся музыка танцевальная, только танцевать надо уметь.

– И гимн?

– А почему бы и нет? Конечно! Общепризнанно, что итальянский язык – это язык оперы. А чего русский язык – я пока не понял.

– Может быть, лозунгов и мата. “Великий и могучий” в последнее время так раскрепостился, что опасно газету оставлять на столе, как бы дети там не набрались чего. Раньше это называлось – дурное влияние улицы, а теперь улица на печатных страницах. Но мы с вами ушли в сторону филологических проблем. Расскажите, как вы оказались на своем поле деятельности?

– Я себя считаю музыкантом в душе, а не в общепринятом смысле этого слова, когда предполагается, что сначала надо закончить музыкальную школу, потом консерваторию… У меня три незаконченных высших образования: в двух вузах я учился по году – это были иняз и технический, в третьем я проучился три года, и на этом “мои университеты” закончились.

– В иняз вы поступали сразу после школы?

– Да, я влюбился в английский язык.

– Благодаря “Битлз”?

– Нет, они тогда мне не нравились. Сейчас я их воспринимаю иначе, что-то начал ценить. В период же моего тинэйджерства что-то витало в воздухе, что уже не соответствовало их стилю.

– Ваш период ранней юности был связан с активными поисками себя?

– Я не могу сказать, что сейчас я себя нашел. Свое музыкальное образование я получил в школьном музыкальном ансамбле. Двор, гитара, школьный ансамбль, который просуществовал до девятого класса и распался из-за спора о собственности: не поделили гитару и усилители. А в 19 лет я стал директором вокально-инструментального ансамбля “Круиз”. В 1984-м его запретили. В те времена министром культуры был Демичев, и он решил, что для страны достаточно двадцати коллективов, которые будут исполнять песни членов Союза композиторов. Каждый год надо было выправлять себе лицензию на концертную деятельность, и нам ее попросту не дали. И тогда я оказался во главе безработного коллектива.

– И обнаружили в себе продюсерские наклонности?

– Продюсерские – громко сказано. Не надо человека, который достает авиабилеты, занимается организацией концертов и прочей рутиной, называть продюсером. Сейчас в процессе формирования рыночной системы возникает большой соблазн воспользоваться уже имеющимися понятиями: продюсер, импресарио, менеджер. Звучит красиво, но надо, чтобы на юридическом уровне употребляемые нами слова имели соответствие с зарубежной практикой, иначе наши законы окажутся пригодными лишь для внутреннего употребления.

– Итак, вы стали во главе безработного коллектива, и что произошло?

– Коллектив ожил. Я занимался административной работой. С учебой пришлось закончить, потому что надо было выбирать. Коллектив сохранил свое название. И можно сказать, что он и до сих пор существует, правда, в очень реорганизованном виде, потому что люди, которые стояли у истоков в 70-е годы, составляют основу команды. А тот состав, который добился популярности, прекратил свое существование в конце 80-х годов в Германии. Если в школьном ансамбле “акционеры” делили гитары, то когда наш коллектив оказался в Германии, то спор произошел из-за интеллектуальной собственности. За три года музыканты осознали многие вещи, и если в России подобные проблемы в то время вообще не существовали, то на западной почве это оказалось камнем преткновения.

– А немецкий язык вы выучили?

– На уровне бытового общения – да. Когда я захожу в магазин и прошу пиво, то мне дают пиво, а не что-нибудь другое. Но для современной молодежной музыки главным является, конечно, английский язык. И рок, и поп-музыка в основном звучат по-английски. Вот когда мне пригодились мои знания, полученные в инязе. Это был язык профессиональной среды: будь то студия, музыканты, менеджеры – мы понимали друг друга. Месяца через два или три мне уже сны начали сниться на английском языке.

– Значит, после 80-го года вы оказались без коллектива и без работы. Все пришлось начинать сначала – это не просто.

– Да ничего особенного в этом не было. Я ведь не руками работаю, а головой. Голова всегда себе работу найдет. Я сам себе придумываю работу, поэтому особого трагизма в том, чтобы остаться без работы, я не вижу. Ну, не получилось это дело, значит, надо придумать что-нибудь другое – только и всего! Я дышу – я живу, я думаю – я работаю. В нашем обществе интеллектуальный продукт никогда особо в цене не был! Я стараюсь ориентироваться на время. Надо внимательно посмотреть вокруг себя и подумать, какой интеллектуальный продукт в данное время и в данном месте может оказаться нужным и востребованным? Заранее предсказать ничего невозможно. Нельзя объять необъятное. Надо примериться к конкретной ситуации, оценить свои возможности, понять, что ты можешь сделать на этом конкретном кусочке земли в это конкретное время. Необходим реализм. А мысль, если ты даже воплощаешь ее на бумаге, всегда лишь бледное отражение. Те цвета, которые видит художник, и те краски, которыми он воплощает увиденное, – в этом есть некая схожесть, но все-таки это не одно и то же. Те звуки, которые слышит музыкант в своей голове, и то, что он воплощает в партитуре, – в этом есть что-то общее. Насколько композитору близко и точно удается передать музыку времени – от этого зависит его будущее. Лет через сто классическую музыку на основании точной партитуры музыкант вдруг начинает ощущать иначе, чем современники композитора.

– Чем вы занялись, когда вернулись из Германии?

– Сложности были в том, что за три года нашего отсутствия, хотя я, конечно, регулярно приезжал в Москву, здесь произошли очень серьезные перемены. В это время здесь уже начинала строиться некая структура бизнеса. Когда мы уезжали, были завсегдатаи тусовок, а когда вернулись – на авансцене уже были другие люди, и я понял, что поле свободно…

– Новые лица, отсутствие знакомых, которые могли бы помочь, – в этом есть свои сложности.

– Никаких сложностей, что вы все время какие-то сложности ищете? Я вообще считаю, что жизнь сложна, а у вас все так легко и просто получается, как в кино про Супермена. Ну, конечно, были какие-то трудные моменты в тот период, но все оценивается с высоты прожитых лет, месяцев и дней. И теперь они мне уже не кажутся такими серьезными, как казались тогда. В тот период я работал с несколькими коллективами, искал приложение своим силам в бизнесе… Потом возникло акционерное общество “Бекар-Рекордс”. Поиск исполнителей и поиск произведений для нашей фирмы – то же самое, что поиск новостей для газеты. Конечно, мы продаем свою продукцию в виде аудиокассет и компакт-дисков, организовываем концерты и т.д.

– Вы имеете опыт работы за рубежом. Чем, на ваш взгляд, российский шоу-бизнес отличается от западного?

– Во-первых, тем, что он практически не существует. Не существует системы, производства, распространения… Невозможно предсказать ни завтрашний, ни послезавтрашний дни в этой сфере. Движения хаотичны, не существует знания предмета у тех, кто этим занимается. Все смутно. Незнание предмета порождает хаотичность как мысли, так и дела. Все равно бизнес наш движется в каком-то правильном направлении. Корабль плывет, хотя хаотичность иногда приводит к драматическим ситуациям.

– Вы видите перспективы нашего шоу-бизнеса?

– Конечно, иначе бы я не работал по 24 часа в сутки.

– Мне трудно в это поверить, иначе у вас бы не оставалось времени на личную жизнь. В вашем супружеском тандеме вы не ощущаете некого дискомфорта от того, что ваша жена, певица Валерия, очень популярна, а вы остаетесь где-то на втором плане? У вас по этому поводу не возникает семейных проблем?

– У меня с моей женой не возникает абсолютно никаких проблем. У нас четкое разделение сфер деятельности.

– Если вы работаете 24 часа в сутки, то, наверное, вашей жене очень не хватает вашего внимания. Благодаря рекламе всем известен секрет ее красоты, о вашей роли в ее жизни судить сложнее.

– Но ведь понятно, что мыло не сделает женщину счастливой, так что главный секрет ее красоты – это все-таки я.

– Последний альбом Валерии называется “Анна”, и на нем фотография ребенка в папиной рубашке.

– Да, это наш первенец, дочка, ей три года.

– Если это не секрет, расскажите, как вы познакомились со своей супругой?

– Случайно, совершенно случайно. Мы работали над одним проектом, записывали русский оркестр, и вот после сеанса записи, поздно вечером зашли в одно место, где собирались музыканты. Вот там и произошла наша встреча.

– Это было давно?

– 6 декабря 1989 года.

– Вы помните даже день!

– Конечно.

– Вы сразу почувствовали, что это ваша судьба?

– Нет. Просто мой приятель сказал: “Вот это тот вокал, который нам нужен, пойди познакомься!” Было уже 11 часов вечера. Представляете себе ситуацию? Это все равно что подойти к девушке и сказать: вот, знаете ли, я кинорежиссер, снимаю кино, вот мой телефончик, приходите на “пробы”. Двусмысленная ситуация. Но дело есть дело. Я подошел к ней, оставил свой телефон. Через пару дней она позвонила, я сказал, что есть работа. Так все началось, потом между нами возник конфликт, мы долго общались только на официальном уровне: “Добрый день, завтра запись в такое-то время, до свидания”. Все! Ну, а через некоторое время мы поняли, что созданы друг для друга.

– То есть служебный роман, одним словом. Общее дело для общения самый верный путь. А вы не ревнуете свою супругу к ее поклонникам?

– В принципе я ревнивый человек.

– А кто вы по гороскопу?

– По году – Дракон, по месяцу – Дева.

– Судя по вашим знакам, вы – очень сильный тип.

– Я не очень во всем этом разбираюсь.

– А вы верите в судьбу?

– Я бы предпочел сказать, что нет.

– Как вы относитесь к тому, что по телевидению звучат песни тех певцов, которые в состоянии за это заплатить? Причем даже цены были в печати опубликованы и прайс-лист программ. Вы считаете нормальным подобное явление? Наверное, на Западе такой практики не существует?

– Ну почему же? Вы что, считаете, что если существует болезнь, то ею болеют только в одной отдельно взятой стране? Нельзя сказать, что в законопослушной Германии нет гриппа. Безусловно, какие-то “особенности национальной охоты” существуют. Существуют добро и зло, дружба и предательство – это общечеловеческие вещи. Существует ли коррупция в верхних эшелонах власти в других странах? Конечно, существует! В каком объеме и как она там обставлена – это другое дело. У нас все это менее цивильно. В Америке в 1993 году вышла сенсационная книга одного американского журналиста, которая произвела эффект разорвавшейся бомбы в сфере шоу-бизнеса. Изложенные в ней факты о коррумпированности в этой среде имели под собой внушительное основание, то есть эта проблема существует не только у нас.

Нравится ли мне это? Нет, не нравится! Я (в силу своего положения владельца компании) как бы нахожусь одновременно по обе стороны этого явления, балансирую. Как автору мне это не нравится. Но существуют некоторые закономерности развития рынка, и данное явление можно отнести, пожалуй, к проблеме роста. И жить с этим дальше, как приходится жить и считаться с налогами, акцизами и прочими вещами. Если богатый мужчина хочет, чтобы его девочка спела ему в Америке, то если это будет интересно фирме, если проведенный маркетинг покажет, что слушатель готов проголосовать частью своей заработной платы, которая достается ему тяжелым трудом, за эту исполнительницу, тогда – другое дело. Но в основе все-таки должен быть очень качественный продукт. (Я не стесняюсь назвать результат нашего творчества продуктом). И человек должен решить после того, как он отдаст свои деньги за квартплату, еду, одежду, что же он готов потратить на развлечения. Если его наш продукт не будет устраивать, значит, он потратит свои деньги на что-то другое.

– Но когда по телевидению каждый день звучит одно и то же, это действует на подсознание человека, и он в своем выборе уже не волен (мне рассказывал об этом Градский).

– Да, есть внушаемые люди. Но, с другой стороны, это может привести и к противоположному результату. Прослушав одно и то же три, четыре, пять раз, человек не захочет больше слушать этого исполнителя, он будет вызывать у него отвращение, и человек переключится на какие-то иные вещи. Мне в этой ситуации не нравятся некие спонсорские влияния в исполнителя, который этого не заслуживает. Появляются непрофессионалы со своими песенками. Это достаточно неприятно. Если тебе так нравится смотреть на это – открывай частный канал, плати за это из своего кармана, а не крути это безобразие по государственному телевидению. Не надо навязывать свой вкус! Если исполнитель будет пользоваться популярностью, значит, частный канал будет пользоваться успехом – во всем нужна здоровая конкуренция.

Мы не бюджетная организация. Мы существуем на деньги населения, которое как бы является нашим непосредственным работодателем и оплачивает наш труд. Если мы будем плохо работать, если мы будем навязывать всякую чушь, то нас не захотят слушать. Кредит доверия может быть исчерпан, а восстанавливать его гораздо сложнее, чем завоевывать.

В нашем деле очень важен критерий вкуса, хотя, конечно, это очень индивидуально. Как говорится, на вкус и на цвет товарищей нет. Мы будем плохими профессионалами, если не сможем прогнозировать спрос и развивать вкус. Мы должны производить качественный продукт, иначе мы разоримся. Мы должны развлекать и делать это со всем возможным профессионализмом. Мы не можем надеяться на бюджетные вливания и в случае провала перестанем существовать. Наша цель – попытаться дать людям то, что им сегодня нужно.

Мы думаем над тем, что будет слушателям интересно завтра или через год. Мы заключаем контракты, организуем концерты, причем работаем честно, без фонограмм. Раньше были такие организации, которые снимали сливки, развешивали повсюду афиши и гнали концерты, как на конвейере, под фонограмму. Я считаю, что если концерты будут идти под фонограмму, то это еще аукнется. Кредит доверия, повторяю, восстанавливать сложнее, мы очень дорожим мнением своего работодателя. Если мы ошибемся, мы за это будем платить сами.

– Какие качества характера нужно воспитывать в себе, чтобы поймать птицу Счастья? Что для вас самое главное в достижении успеха?

– Не надо лгать самому себе, чтобы добиться успеха, надо его очень хотеть.

Елена ШАХМАТОВА, кандидат искусствоведения –

специально для ИД “Новый Взгляд”.


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Оставьте комментарий

Также в этом номере:

ИТАЛЬЯНСКАЯ ОПЕРА В РОССИИ
MD & C ПАВЛОВ – АККУМУЛЯТОР ДЛЯ ЗАРЯДКИ ЭНЕРГИЕЙ
Здравствуй, дорогая “МузПравда”!
Привет тебе от Ксюши!
МАРИНА ХЛЕБНИКОВА: МНЕ НАДОЕЛО БЫТЬ СИЛЬНОЙ СРЕДИ СЛАБЫХ МУЖЧИН
РЫЦАРИ ДЕТСТВА
ЭТО И ЕСТЬ НАСТОЯЩИЙ ЦИРК!
“МЫ ДЕТИ ТВОИ, МОСКВА”
“МЫ БУДАРАЖИМ ФАНТАЗИЮ”
SAXON – UNLEASH THE BEAST
Многоуважаемый (серьезно, без всякой насмешки) господин Кушанашвили!
Дорогой и многоуважаемый… нет, не шкаф, а Главный Редактор “Музыкальной Правды”!
СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ ВОЗМОЖНОСТЕЙ ПОШУТИТЬ


««« »»»