Читал в “Афише” интервью с женщинами, которых били бойфренды или мужья.
Впечатления тяжелые.
Нет, не от поведения бойфрендов или мужей – агрессивные животные ведут себя по-своему логично, без намордника их нельзя к людям выпускать, привет, я питбультерьер, выходи за меня замуж, – а от самих этих женщин.
Бедные девочки не понимают в жизни кое-что очень важное.
Дело в том, что все они – жертвы патриархальной модели отношений, но им кажется, что патриархальность это одно, а насилие – совсем другое.
Им кажется, что “надо срочно выйти замуж”, “за ним как за каменной стеной”, “он меня так ревновал”, “он меня хотел от всех защищать”, “я во всем его слушалась”, “я надеялась, что наутро он извинится”, “я полностью растворилась в этих отношениях”, – это хорошо, а внезапный удар лицом об стену – это внезапное, нежданное несчастье.
А ведь хотеть патриархальности без насилия – это все равно что поехать в Саудовскую Аравию и первым делом пойти искать винный магазин и стриптиз-бар.
Насилие – позвоночник патриархальности. И человек, желающий быть объектом патриархальной заботы, легко превращается в ее жертву – когда допустит “ошибку”, ну или когда у “патриарха” испортится настроение.
Другое дело – и это вполне очевидно, но “для тупых проговорим”, – что девочки все равно ни в чем не виноваты.
Ложными представлениями об опеке и ревности, о “каменных стенах” и “защите”, о “растворении в отношениях” и далее по списку, – им, извините, насрали в голову родители, школа, подружки, масскульт.
И они послушно воспроизводят ту единственную модель, которую знают – и это в нашей уже, слава Богу, свободной стране, где если ты женщина, и тебе никто не испортил голову, то у тебя есть сто путей в жизни, и тебе никто ничего не запретит, не в Пакистане живем.
Сплошная, в общем, печаль, а разгадка одна: надо учить детей феминизму.
Думаю, в следующем поколении сие и буди, буди.
***
Мужчины, похоже, не понимают, зачем им – именно им – нужен феминизм (в разумном и умеренном виде, конечно, а не в жанре левацкой секты, но секты вообще никакие не нужны).
Почему он им выгоден.
А ведь все очень просто. Рассказываю.
Первое – и это, возможно, главное, – в феминистической картине мира от вас не ждут, что вы должны решать все проблемы, кроме сугубо бытовых, и оплачивать все счета в одиночестве.
Безотносительно того, “как оно происходит на самом деле”, решение мужчиной всех серьезных проблем в гордом одиночестве – это мечта, это норма, “долженствование” консервативного мира, но ни в коем случае не того мира, в котором есть феминизм.
В нем вы можете все преодолевать вместе.
А учитывая тот факт, что мужчины физически мрут от непосильных стрессов даже больше, чем от водки какой-нибудь, – это очень важная история.
Далее, второе: феминизм – это рационально сформулированные претензии к вам, да и вообще умение договариваться, обсуждать, а не только играть “гендерные роли”, как это положено у консерваторов.
А у консерваторов, напомню, положено, что баба должна быть то жеманной и томной, то истерично-визгливой, капризной, мужик же, в свою очередь, должен быть то угрюмо-агрессивен, то “как бы нехотя” делаться великодушным и благородным, внезапно прощая и уступая.
Разумеется, в этой картине мира ничего нельзя обсуждать прямо, ни о чем нельзя договориться, и никакие претензии не могут быть сформулированы внятно. Консерваторы вообще не любят рационализацию.
“Я ведь женщина, у меня загадочная непостижимая душа”.
“Да че я кукарекать-то буду, я ж нормальный мужик, ладно, потерплю как-нибудь”.
Так вот, феминизм – это когда “можно поговорить”.
Ну и – третье, но не менее важное.
Феминизм – это когда вам не надо никого “завоевывать”.
В консервативной картине мира секс – это одолжение, которое женщина делает мужчине в обмен на демонстрацию его “серьезных намерений”, “финансовых успехов”, “стойкости и целеустремленности” и тому подобного ада. Вообще, обе стороны притворяются, что секс – это дело мужское, а женщина тут – хоть и требовательный, и стервозный, но пассивный объект.
Больше того, не только секс, но и сами романтические отношения воспринимаются в консервативной реальности как область сугубо мужской инициативы. Женщина же, которой на самом деле всего этого хочется ничуть не меньше (а часто и больше), – должна вести себя вяло и неопределенно, быть объектом, опять-таки, демонстраций и манипуляций, в случае успеха которых – торжественно “сдаться”.
Вам это нравится?
Мне кажется, это мрак, ночной кошмар и ИГИЛ.
И феминизм в этом смысле – это возможность избавиться от “штурмов” и “сдач”, это реальность, в которой романтическая и сексуальная инициатива может быть у кого угодно, когда угодно и какая угодно, а не только “по правилам”.
Ну не счастье ли – все это вместе?
И после этого свыкнуться с тем, что ваша Дуся делает что-то без вашего, извините, разрешения – это, по-моему, такая ничтожная потеря, что даже и говорить о ней смешно.
Не ругайте, в общем, прогрессивные ценности.
Они вам еще пригодятся – когда вы страшно устанете от всего остального.
***
Завершая изрядно взволновавший общественность феминистический сюжет, хотелось бы сообщить, что радикальный феминизм – пакость ничуть не меньшая, чем любая евразийская патриархальность.
По сути, это тот же самый ИГИЛ, но вид “слева”, а не “справа”.
У радикальных феминисток, как и у домостроевцев-шариатчиков, речь идет не о равенстве, а о господстве – но если домостроевцы-шариатчики утверждают господство через “священные традиции” и “вековые принципы духовности”, то радикальные феминистки, как и все остальные левые секты, через “компенсацию векового угнетения и эксплуатации”, через статус жертвы-победительницы, которой все и навсегда должны.
Впервые эту схему обозначила так называемая “борьба с антисемитизмом”, ну а дальше в открытую дверь ломанулись все подряд: борцы с “ксенофобией и расизмом”, борцы с москалями во имя Голодомора и далее по списку.
А сама схема всегда одна и та же: мужчина – нацист, женщина – еврей, отношения полов – Холокост, равенство не нужно, а нужна борьба, которая, совершенно как у товарища Сталина, “только обостряется по мере приближения к социализму”, и задача женщины – проявлять бдительность (опять же привет товарищу Сталину) и разоблачать проявления “сексизма” и “объективизации”.
На практике же это значит: хотим цензуру.
Хотим запрещать.
И радикальные феминистки, вместе с родственными им борцами против расизма и антисемитизма, хотят запретов ничуть не меньше, чем домостроевцы-шариатчики.
Запретим неправильные шутки, запретим неправильные взгляды, термины “унижающие” запретим, запретим неправильные книги, мысли и слова, запретим стриптиз, запретим порно, запретим ходить в бордели, запретим все, что кажется нам оскорбляющим наши чувства, а наши чувства оскорбляет практически все.
По-моему, левацкие скрепы так же тошнотворны, как и консервативные скрепы.
Как бы сделать так, чтобы сторонники цензуры слева и сторонники цензуры справа обнялись, поцеловались и вместе ушли в том направлении, точно обозначить которое я опять же не могу по цензурным причинам?
Но вы ведь знаете, что это за направление.
Так пусть они туда вместе сходят.
И не возвращаются никогда.
