У друга умер отец

У друга умер отец. Событие сколь печальное, столь и закономерное – все мы рано или поздно. Случай с отцом друга несколько обособлен по причине того, что отец был совсем уж выдающимся человеком. Когда, много-много лет назад в разговоре с сестрой, преподающей танцы в родном городе, я упомянул фамилию друга, то у сестрицы закатились глаза, словно у битломана, услышавшего о Джоне Ленноне. «Это сын того самого?» – спросила она. Какого «самого» я тогда, кажется, и не выяснял, потому что «самым» мне казался именно друг – блестящий художник, уже к тому времени изрядно наследивший в истории отечественных печатных СМИ. Впрочем, много лет назад друг и другом-то ещё и не был. Просто знакомым. А после жизнь, общие интересы и принципиально разное понимание этой самой жизни, нас прибили друг к дружке и мне постепенно открылось то «самое», что делало их фамилию нарицательной.
Старшие носители фамилии – мама и папа, на протяжении десятилетий солировали в старейшем и знаменитейшем ансамбле танца. После ухода легендарного основоположника коллектива, отец друга, пожилой уже для танцев, да, наверное, и для репетиторства, сделался для осиротевшего коллектива консервантом – живым носителем традиций. Коллективом только и жил.
Обо всём об этом позавчера говорили люди в фойе зала Чайковского, где перед распахнутыми дверьми в зрительный зал стоял гроб. Говорили старые, маститые и совсем молодые ученики. А хор Пятницкого тихо спел любимую песню покойного. Тихо, но пронзительно – так, что брызги из глаз.
Смерть – безусловное таинство и, одновременно, экзамен. Про главный, который вступительный в Иной мир, ничего не стану говорить, но вот похороны, как провожают, пожалуй, экзамен выпускной. Из жизни всё равно выпускают, пересдать жизнь не дают, но бывают медалисты. Отец друга, как раз такой.
И об этом говорили за поминальным столом. Товарищи по танцевальному цеху, партнёры и партнёрши.
А о том, что сказать там было невозможно, но о чём подумалось, здесь рискну. Любить человеческое «природы увяданье», сложно. Тем более, что оно отнюдь не «пышное». Могу себе представить – какое количество сердец совокупно было разбито женщинами сидевшими за позавчерашними столами. Чего только не бросали к их ногам сильные мира в 80-х. К балеринам на нашей территории исторические пристрастия. Но время нивелирует секс символы с людьми обыкновенными старостью. Печально и это…