Через пару недель в Москве начнется очередной кинофестиваль. В гости к Никите Сергеевичу Михалкову приедут много именитых гостей. С восточной кинодивой, которая украсит собой жюри престижного столичного cinema-форума, знакомит вас наш спецкор Вера СВЕЧИНА (она представляла ИД “Новый Взгляд” на фестивале в Каннах). Итак… Самира МАКХМАЛБАФ. 20 лет. Дочь Иранского режиссера Мохзена Макхмалбафа, известного на Западе по фильмам “Salam Cinema” (1995), “Gabbeh” (1996) и “Silence” (1998). Свой первый полнометражный фильм “Яблоко” по сценарию отца она сделала, когда ей было семнадцать. Фильм объехал семьдесят наиболее престижных кинофестивалей мира и получил множество призов. В этом году на Каннском фестивале в официальной конкурсной программе был показан ее новый фильм “Черные доски”, и Самира получила за этот фильм Специальный приз жюри.
Группа учителей-мужчин пересекает горы Курдистана в поиске новых учеников. На плечах они несут огромные черные доски. Один из учителей, Ребоир, отрывается от других после встречи с группой мальчишек, которые занимаются опасной переноской контрабандных товаров между Ираном и Ираком. Учитель пробует заставить ребят учиться, но учеба их не интересует. У них нет времени на чтение. Они заняты рискованной работой, чтобы выжить.
Другой учитель, Саид, тоже путешествует в одиночку и приходит в одно из бедных сел. Все, что он просит за свои уроки, это кусок хлеба. Но все жители закрывают перед ним окна и двери.
Позже Саид встречает группу из ста очень старых мужчин, и с ними одну женщину с ребенком. Они все, усталые и голодные, пересекают страну, чтобы вернуться на историческую родину, в Ирак, и там спокойно умереть. Никто из них, конечно, тоже не хочет учиться. Саид решается жениться на дочери старейшего мужчины, и в качестве калыма за ее руку у него есть только черная школьная доска…
– Как получилось, что одним из продюсеров твоего фильма стал “Офис Китано”? (Бит Китано, он же Такеши Китано, известный в Японии актер-комедиант, а также режиссер, знакомый нашим зрителям по фильмам “Violent Cop”, 1989, “Sonatine”, 1994, “Hana-bi”, 1997). Не потому ли, что в Иране недостаточно денег на производство картин?
– Я не думаю, что так уж важно, на деньги какой страны сделан фильм. Кино – это интернациональное искусство.
После успеха моего первого фильма “Яблоко” Марко Мюллер, продюсер из Итальянской компании “Кино-фабрика”, сказал мне, что, если я буду делать новый фильм, то он станет его продюсером. И когда съемки были уже закончены, “Офис Китано” тоже подключился и добавил денег на заключение проекта. В Иране есть и фильмы, которые финансированы Иранским правительством, и фильмы совместного производства.
– Ходили слухи, что фильм “Черные доски” был вывезен из Ирана секретно и что разрешение на показ фильма за рубежом Иранским правительством было не дано. Так ли это?
– Нет, к счастью, ничего подобного нам делать не пришлось. У нас было разрешение на вывоз фильма. Конечно, мы бы все равно вывезли его, если бы даже такого разрешения не было, но в этот раз все обошлось. К тому же, это не кино, которое рассказывает о войне между Ираном и Ираком, а фильм о трагедии людей, живущих в бедности и изгнании. У них нет образования, и они вынуждены заниматься контрабандой. Но это могло бы случиться, где угодно. Это рассказ о людях, которые блуждают между двумя границами и не могут найти места, где были бы счастливы. Никто в фильме не говорит о войне. Мы не видим вокруг врагов. Военных сцен или сцен с оружием в фильме тоже нет, но война в сердцах и мыслях всех моих героев. Это как сейчас в Иране – нет войны, но боязнь, что она может начаться снова, живет во всех людях.
– Для меня очень понятно, почему дети в твоем фильме не хотят учиться…
– Мне хотелось сказать, что война оставила плохое наследство для нового поколения. Чтобы выжить, дети вынуждены заниматься контрабандой и каждый день рисковать своей жизнью. Они не хотят тратить время на учебу, им кажется это бессмысленным. Война, которую вели их отцы, оставила им в наследство только тяжелый труд. В фильме представлены старики – символизирующие прошлое, дети – будущее, учителя, пытающиеся научить детей грамоте, – настоящее. Дети не хотят учиться у настоящего. Героя, который все-таки запомнил, как писать свое имя, убивают. И черную школьную доску – символ знания – в конце фильма при разводе учителя с его женой она уносит через границу в Ирак как долю, доставшуюся ей при разделе имущества.
Хотя действие в фильме и происходит в Курдистане, одной из частей Ирана, в общем-то, это метафора для подобных ситуаций, которые могли бы произойти в любой стране. Я не хотела, чтобы фильм получился о войне. Но в то же время мне надо было показать, как хрупка человеческая жизнь и как в один момент ее можно разрушить. И поэтому в картине есть несколько эпизодов, где можно слышать звуки химической атаки. Почему же так происходит, что человек все еще до сегодняшнего дня, как какое-то животное, убивает другого человека?
Не важно, где делать фильм. Важна точка зрения режиссера. В любой, даже в самой “горячей точке” планеты с огромными политическими проблемами, можно сделать кино, к политике совершенно не относящееся, а говорящее о человеческих отношениях. Можно пользоваться метафорами, символами и философски рассуждать. Я счастлива, что правительство поняло меня и дало мне разрешение на показ фильма за рубежом.
– Но риск, что фильм мог бы быть запрещен, все-таки был?
– Когда я писала сценарий, а также во время съемок надо было постоянно думать сразу о многих вещах. И в том числе о том, чтобы фильм не запретили к показу. Но с другой стороны, если боязнь будет слишком велика, художник не сможет творить, не сможет работать.
– А как родилась идея?
– Когда я искала тему для своего нового фильма, мы с папой много путешествовали по Ирану. Мне хотелось найти сюжет, который бы действительно меня заинтересовал, так как не хотелось делать фильм о том, что не волновало бы до самой глубины души. Иначе это стало бы тяжелым грузом на моих плечах. Таким же, как и на плечах героев в моем фильме. Всю жизнь они несут свои маленькие, но тяжелые поклажи.
Места, где мы проводили съемки в Курдистане, я очень полюбила, и они меня вдохновляли. Горы там бесконечны. Полюбила я и людей, которые там живут. Их лица были похожи на эти горы. Когда я поняла, что люблю все это, то взялась делать фильм.
– А правда ли, что ты в пятнадцать лет бросила школу?
– Да, я просто почувствовала, что в школе всего все равно не узнаю, и попросила папу научить меня снимать кино.
– Ты много читаешь?
– Раньше читала много. Но сейчас нет. Хотя я верю в то, что надо много читать и учиться. И то, что я бросила школу, не означает, что я не хочу учиться. Во время съемок я многому учусь. Я стараюсь задавать много вопросов. Например: почему люди страдают от своего же невежества? И стараюсь найти на них ответ. Так что для меня съемка фильма – это огромная школа.
– Расскажи, пожалуйста, об атмосфере в доме, где ты выросла.
– Когда я была маленькая, любила играть со своим братом в кино. Я изображала режиссера, а мой брат и друзья актеров. Я кричала на них, заставляя по несколько раз повторять одни и те же реплики…
Мой отец, когда задумывал фильм, всегда советовался с мамой, и я могла слушать их разговоры часами. Мы всегда вместе отправлялись на поиски мест для съемок, и мне частенько приходилось пропускать уроки в школе. (Мама умерла, когда Самире было 12 лет. – В.С.)
Затем я стала снимать на видеокамеру короткометражные фильмы. “Яблоко” я тоже начала снимать на видео, но так как у меня уже что-то получалось, папа дал мне кинокамеру. Я думаю, в будущем многие фильмы можно будет делать, используя видео. Тогда самым главным в фильме станет его идея. В Иране, например, всего 20 кинокамер, и все они принадлежат правительству. Так что кино можно сделать только с его разрешения.
– А можно было бы купить камеру в другой стране и привезти ее в Иран?
– 35-миллиметровую – трудно, 16-мм – может быть, можно. Но тогда будет страдать качество. А при плохом качестве искажается замысел, и зрители смотрят не то, что было в задумке режиссера.
– Что изменилось в твоей жизни между первым и вторым фильмом?
– Я много путешествовала, училась. Стала заниматься спортом. Я считаю, что вместе с душой и интересной личностью тело должно выть в гармонии.
– Что ты делаешь, кроме кино?
– Я люблю многие вещи. Люблю встречаться с разными людьми. Люблю музыку. Но больше всего я счастлива на съемочной площадке.
Вера СВЕЧИНА,
Канны-2000.
