“Кинотавр” вышел на площадь. И обнаружил, что кино в России по-прежнему больше, чем кино
Ежегодный визит “Кинотавра” в Сочи сильно напрягает водителей рейсовых автобусов. Просторная площадь перед Зимним театром превращается в кинотеатр под звездным небом; автобусные остановки переносят; привычные маршруты удлиняются на крюк с гаком. Тем не менее город приходит в возбуждение, похожее на радостное. Отдыхающие толпятся на площади с утра, надеясь присутствовать при пробеге популярных лиц на просмотры. К вечеру прибывает пополнение из рабочего люда. Ближе к ночи, когда огромный экран, перекрывающий фасад театра, начинает показывать кино, на площади уже не протолкнешься. Уровень успеха фильма здесь определяется просто и прямо – в децибелах хохота, свиста или аплодисментов.
XI Открытый Российский кинофестиваль, главное событие “Кинотавра-2000″, всколыхнул не только мирное население. В праздник отечественного кино активно втянулись представители местных и заезжих “крутых”. “Друг, покажи Джигурду“, – ласково приставал один из них, с мощной выей, окольцованной золотыми цепями, к охраннику на пляже. “Во, Машок прохилял!” – замирая от счастья, отреагировал другой на появление Владимира Машкова. Третий золотоносец тем временем повел стайку нежных подруг фотографироваться с Александром Збруевым.
Говорят, в дни фестиваля в городе, славящемся густым наваром разного рода происшествий, количество деяний, подпадающих под статьи УК, сильно сократилось. Вероятно, по закону сохранения вещества в формулировке Михайлы Ломоносова: если в одном месте чего прибыло, то в другом того же обязательно убыло. Сюжеты недоброй половины конкурсных лент составили “стрелки”, перестрелки, “наезды”, разборки и прочие элементы криминального производственного процесса. Почувствовав себя героями нашего времени, “братки” умиротворились и предались кайфу законных отпусков средь южной неги, между звезд земных и небесных. Что лишний раз доказывает: и в идеальном самочувствии, и в кризисе – кино в России больше, чем кино.
Кровь на экране отворил фильм Дмитрия Светозарова по сценарию Игоря Агеева “Четырнадцать цветов радуги”. Как в классической русской сказке, три героя отправились на поиски сокровища, зарытого на таинственном острове. Компания подобралась вполне современная: зэк в бегах, проститутка, пришибленный жизнью интеллигент. Первый – цель для убийц; вторая, униженная до предела, убила; третий сам хочет повеситься. Всего убиенных в фильме ровно четырнадцать, а цвет радуги один – кровавый. Сокровище же никому не далось; оно прячется, “покуда на земле русской нелюдь царит”. Авторы фильма утверждают, что в качестве примера держали в уме не сказочки какие-нибудь, а самого великого и могучего Достоевского, следовательно, читать их киносочинение надобно с соответствующей трепетностью. На площади номер не прошел: публика узнавать в фильме текущее время и окружающее пространство отказалась. Как сказка он тоже нехорош: слишком страшно и – от приправы “достоевщинка” – малоаппетитно. Профессионалы, смотревшие кино за закрытыми дверями Зимнего театра, сочли, что триллер не следует перегружать культурными комплексами. А если уж культурные комплексы – и в их числе комплекс ответственности художника за то, чем его слово отзовется, – выданы автору в нагрузку и в награду по месту духовной прописки, надо бы прямо взглянуть в лицо реальности, не уклоняясь от нее в сторону коммерческого жанра.
Чистый жанр без претензий и идейных нагрузок честнее и съедобнее. “24 часа” Александра Атанесяна развлекли и площадь, и закрытое собрание. Тем более что в щегольском кинобалете из жизни киллеров солирует Максим Суханов, а он в этом амплуа вне конкуренции. Гораздо более сложный случай – “Брат 2″ Алексея Балабанова, самая талантливая и крепко сколоченная из сделанных за отчетный период “стрелялок-догонялок”. Известный по первому “Брату” Данила Багров (Сергей Бодров-младший), киллер с нежною душой, замочив несколько нехороших людей в Питере, продолжает свою деятельность в Москве и Чикаго. Конечно же, не из любви к искусству, а ради справедливости нужно наказать нехорошего американца-рэкетира, обманувшего русского хоккеиста. А заодно – нехороших негров-сутенеров, обидчиков русской девушки, которую жизнь заставила овладеть первой древнейшей профессией. И Данила наводит порядок в Америке так ловко и бойко, что пиф-пафы и трупы сосчитать некогда. Славный парень! Чисто: русский богатырь – одним махом семерых (нехороших) убивахам. И вроде бы чистый жанр: поле даниловой брани очень далеко от родных полей обстоятельства места как бы сами по себе задают такую меру условности, что об образе действия редкостно обаятельного героя и о смысле того, что втолковывает тебе современная сказка, пока крутится сюжет, не задумываешься.
Задумываешься, когда вспоминаешь, что умелый и расчетливый Балабанов просто так сказок не рассказывает. Что стилистические экзерсисы для автора “Замка”, блестящей экранизации Кафки, и виртуозного фильма “Про уродов и людей” – давно пройденный этап. Что покуда наш кинематограф задумчиво топчется на пороге новой эпохи, которая, по всей видимости, заставит его отвлечься от поисков жанра и заняться формированием национальной идеи, передовик Балабанов уже научился в самых разных жанрах преподавать идею национального превосходства, легко и незаметно искомую подменяющую.
“Брат 2″ с колоссальным успехом идет в Москве. “Брат 2″ – бестселлер видеорынка. В Сочи на площади под звездным небом смотреть фильм собралось пять тысяч человек. Отдыхающие, рабочий люд, мирное население, временно безопасная “братва” – все приняли балабановскую обманку “на ура”. Во всей конкурсной программе Открытого российского фестиваля нашелся только один фильм, который, сильно уступая “Брату 2″ в кинематографической состоятельности, тем не менее мог соревноваться с ним по части народного признания: “ДМБ” (“Дембель”) Романа Качанова по сценарию Ивана Охлобыстина – свод смачных армейских анекдотов, из тех, что любят рассказывать вернувшиеся со срочной мальчики и слушать их девочки, восхищенные новым дембельским “мужчинством”. “ДМБ” – сочинение по-настоящему смешное и при всей жизненной правдивости редкостно, по нынешним временам, оптимистичное. За что и удостоилось призов Гильдии киноведов и кинокритиков России и жюри ФИПРЕССИ (Международной Федерации кинопрессы). Приятно отметить, что мыслящая (по роду занятий) часть кинематографического сообщества наконец-то вспомнила, что двери просмотровых залов открываются в жизнь, где ориентироваться приходится не только и не столько по идеальным классическим высотам, сколько по реальному психологическому ландшафту, определяющему, куда мы движемся здесь и сейчас.
Большое жюри, по-видимому, так устало от экранной пальбы, что в сортах триллеров и киллеров разбираться просто не стало, а награды свои разделило между фильмами, для которых “стрелялки-догонялки” образовали выгодный контекст. Площадного успеха награжденные ленты не имели. Что их ждет в ином контексте – увидим. На “Кинотавре” состоялись премьеры, судьба – впереди.
“Русский бунт” Александра Прошкина, добротная экранизация “Капитанской дочки”, сделанная с забытым постановочным размахом, украшенная россыпью самоцветных актерских работ (есть, что играть!), вероятно, будет иметь поклонников и кассу – зрители соскучились по размашистым костюмным фильмам, перед просмотром которых не надо врубаться в контекст с помощью учебников зарубежной литературы и истории. Но вряд ли сможет потягаться с “Войной и миром” (киноэпопея Сергея Бондарчука, реанимированная “Мосфильмом”, с новым звуком, напечатанная на “Кодаке”, вот-вот выйдет в повторный прокат): большой стиль советского кино, сформированный иными временами и нравами, неповторим; большой стиль кино постсоветского вряд ли созреет раньше пресловутой национальной идеи.
Об удостоенном Гран-при фестиваля фильме Алексея Учителя по сценарию Дуни Смирновой “Дневник его жены” вряд ли будут говорить за пределами закрытых собраний. И в пределах-то мнения о нем, мягко говоря, разделились. Простодушные приняли поведанную авторами историю о том, как Иван Бунин маялся в эмиграции в обществе нелюбимой жены, влюбленного в нее приживалы, молодой любовницы и соблазнившей ее лесбийской “фамм фаталь”, за чистую монету и воспевали культурность ленты как высочайшее художественное достижение. Подозрительные интересовались происхождением литературно-биографических открытий и утверждали, что желчный старик, которого сыграл Андрей Смирнов, к автору “Темных аллей” и “Солнечного удара” отношения не имеет. Это бы ладно, версия в искусстве имеет не меньше прав, чем скрупулезная точность. Хуже другое: речь, вроде бы, об усилиях, муках, странностях и неотвратимости любви, но и жизнь, и слезы, и любовь вытеснены за рамки кадра манерно кокетничающей “стильностью”.
“Лунного папу” Бахтиера Худойназарова по сценарию Ираклия Квирикадзе, кроме как на закрытых и полузакрытых просмотрах, скорее всего, вообще увидеть не удастся. Слишком много у фильма иностранных продюсеров (имели ли они в виду широкий российский прокат, неизвестно). Если получится, смотреть “Лунного папу” нужно обязательно. Но не всем. История с преувеличениями, разыгрывающаяся в декоративном поселке на берегу не для тех, кто ищет в кино признаки жизни. В фильме таджикского режиссера, живущего в Германии и снимающего в основном на деньги европейских компаний и кинофондов, есть все признаки прилежного чтения прозы магических реалистов и внимательного изучения осененных золотыми пальмовыми ветвями лент Эмира Кустурицы. При этом темперамент у Худойназарова не заемный, а современным киноязыком он владеет и пользуется как родным. И в меню XI Открытого Российского кинофестиваля фильм его оказался, хоть и не самым российским, но зато единственным по-настоящему “фестивальным”. То есть таким, что нормально смотрелся бы в программе любого из сотен фестивалей, которыми развлекаются большие и малые города большого мира, где кино не больше, чем кино, и сказки не поверяют былью.
Главный приз Открытого Российского такому фильму – шаг в сторону такого мира. Чему, наверное, надо бы порадоваться. Однако, поскольку российские культурные комплексы еще с нами, есть ощущение, что в российском здесь и сейчас, в присутствии площади, примеряющей на себя экранные намеки и уроки, этот шаг приравнивается к побегу.
Наталия БАСИНА.
На снимках: кадры из фильмов “Брат 2″ и “Лунный папа”.
