Те любители танца, что пришли на днях на программу одноактных балетов в Большой театр, получили интересный “довесок”. К “Шопениане” и “Паганини” прибавился двенадцатиминутный спектакль “Послеполуденный отдых фавна”, который в афише стоит после неоромантического опуса Михаила Фокина и до “биографического” балета о великом итальянском маэстро. Премьера стала “средним дуэтом” между весьма посредственным (прежде всего за счет плохого звучания оркестра у Александра Копылова) исполнением “балета грез” и блистательным танцем Николая Цискаридзе в роли виртуоза скрипки.
“Фавн” – подарок зарубежных друзей ГАБТа к 60-летию директора театра Владимира Васильева. Американский хореограф Джером Роббинс считается одним из лучших балетмейстеров мира, и даже люди, далекие от балета, знают его творчество по фильму “Вестсайдская история”. Три года назад, незадолго до смерти хореографа, Большой театр вел с ним переговоры о постановке. Но лишь теперь – и впервые в истории ГАБТа – балет Роббинса поставил в Москве Виктор Кастелли, представитель Фонда Роббинса и один из тех, кто был указан в завещании мастера как хранитель его хореографического наследия.
В историю мирового театра вошла другая постановка на эту же музыку Дебюсси: “Послеполуденный отдых фавна”, сделанный в начале века Вацлавом Нижинским для “Русских сезонов” Сергея Дягилева в Париже. Тогда на премьере разгорелся грандиозный скандал – общество было шокировано подчеркнуто животной, эротической пластикой античного фавна, преследующего нимф. Роббинс, создавший свою версию в 1953 году, одновременно и учитывал славу постановки Нижинского, и дистанцировался от нее. Он перенес действие из древней Греции в балетный класс. Переодел исполнителей из шкур и туник в профессиональные репетиционные костюмы. Поставил танцы не в стиле “модерн-данс”, а в классической и неоклассической, с элементами “свободы тела”, лексике. Но сохранил атмосферу изменчивости, диктуемую партитурой (музыковеды описывают ее как “дополнение некоторого тезиса его вариантами и оттеняющими контрастами по типу возникающих, усиливающихся, ослабляющихся и затухающих волн”).
…На сцене танцовщик, в одиночестве разминающийся в репетиционном зале. Его никто не видит, и потому он может любоваться своим сильным и гибким телом, подчиняющимся любому приказу собственной фантазии. Этого персонажа, вслед за фавном Нижинского, можно назвать “полузверем, полу-Аполлоном”. К танцовщику присоединяется танцовщица, она также погружена в свой внутренний ритм. У обоих – невозмутимые лица, без улыбки или страсти. Но сколько подразумеваемых сложностей таится за этой внешней сдержанностью!
В “Послеполуденном отдыхе фавна” Роббинс воплощает идеи своего друга и соратника Джорджа Баланчина: этот великий хореограф говорил, что, когда на сцене танцуют мужчина и женщина, уже есть и сюжет, и интрига, “сильнее” которых не может быть никакое либретто. Па-де-де в классике всегда и эротично, и целомудренно. В нем выражают себя и дух, и душа, и тело человека. Дуэт “ни о чем” может нести богатое эмоциональное и смысловое содержание.
Танец двух безымянных персонажей “Фавна” состоит из сочетания несочетаемого: мнимости и определенности, чувственности и отстраненности, телесной наглядности взаимодействия мужчины и женщины в танце и символичности любого касания. В небольшой (по сравнению с огромной сценой ГАБТа) “коробке” ослепительно-белого балетного класса масса зеркал, усиливающих мимолетность и в то же время придающих особую ясность любому пластическому ощущению. Роббинс использует многие богатства классической лексики. Но ее расчерченная рациональность тонет у него в расплывчатости импрессионистской музыки, чувственное восприятие неотделимо от интеллектуального представления. Эта атмосфера резко обрывается в финале, когда она уходит, а он вновь остается один на один со своим “бессознательным”. И ложится на пол, по которому только что ступала ее нога – в позе, вторящей финалу балета Нижинского, когда фавн, одержимый неясным зовом плоти, расстилал потерянное нимфой покрывало и, вздрагивая всем телом, опускался на него.
Десятки нюансов хореографии Роббинса пока не очень чувствуют исполнители – Светлана Лунькина и Дмитрий Белоголовцев. Вместо прихотливой игры воображений и тел они показали скорее класс-концерт, т.е. сдобренный художественностью перечень классических па на репетиции. Расширение знакомства с доселе неизвестным стилем (в следующем сезоне Большой театр собирается сделать целый вечер хореографии Роббинса) в будущем, надеюсь, облегчит задачу артистам ГАБТа.
Майя КРЫЛОВА.
Фото Игоря РОМАШКИНА.
На снимке: Светлана Лунькина и Дмитрий Белоголовцев в “Послеполуденном отдыхе фавна”.
