С воцарением в нашей сфере искусства плюрализма мнений (что, разумеется, можно только приветствовать) заранее предрекать итоги каких-либо конкурсов, смотров, фестивалей с финальной “раздачей слонов” стало практически делом безнадежным. Хотя некоторая закономерность здесь все же просматривается. Уж коли кто-то вышел у нас в “великие”, то так им до скончания века и остается. Что бы он ни сделал. Даже если весьма среднестатистическое, на тройку с плюсом. А еще любят “жалеть” сирых и убогих. Это уж чисто “расейская” черта. В остальном же раздрай мнений может быть самым удивительным.
Потому и я по итогам театрального конкурса “Золотая маска” позволю себе высказать сугубо личные суждения, не пытаясь кому бы то ни было навязывать свое мнение.
Первых лауреатов премии “Золотая маска” за сезон 1993–94 гг. было всего 7: спектакль в целом, режиссер, художник, женская и мужская роли, премия в области музыкального театра (первые годы драматический и музыкальный театры имели единое жюри), награда по номинации “За честь и достоинство”, которую тогда, впервые, получила Галина Сергеевна Уланова. Шли годы, увеличивалось число номинаций, поделились на драму и музыку экспертный совет и жюри. В результате за прошедший сезон 98–99 гг. на последней “Золотой маске” в марте нынешнего года число лауреатов достигло тридцати. Тридцать “Масок”, тридцать букетов, тридцать конвертов с вложением! Сила!
Одна только опера С.Прокофьева “Семен Котко” Мариинского театра Петербурга удостоилась четырех “Масок” одновременно: постановщику, дирижеру, художнику и спектаклю в целом. Однако же в Москве оперу не показали, жюри ездило смотреть ее в Питер, а на вручение премий ни один из персонально награжденных не явился: все четыре “Маски” с сопровождением букетов и конвертов принимал “представитель” от театра. И он же еще получил “Маски” за балет “Спящая красавица” того же театра, тоже не показанный в Москве. Шесть “Масок” в одни руки. Не слишком ли щедро? Или подражаем американскому “Оскару”?
Что Мариинский театр при Валерии Гергиеве стал нашим российским музыкальным лидером и покоряет страны и континенты, выезжая на гастроли, – факт бесспорный. Кстати, лично у Гергиева, как лучшего дирижера, нынешняя “Золотая маска” уже пятая по счету. Так, может быть, давая премию спектаклю в целом, принимать в расчет, что награда эта коллективная и выделять из нее отдельных участников уже не следует? Но это исключительно мое мнение.
К области приятно-забавного следует, опять-таки по-моему, отнести награждение Евгения Гришковца сразу двумя “Золотыми масками” – за “новацию” от жюри и “приз критики” в результате анкетирования. Интересное заключается здесь в том, что Евгений Гришковец отнюдь не внезапное открытие последнего фестиваля “Золотая маска”. Его моноспектакль “Как я съел собаку”, в котором он автор, режиссер, исполнитель в одном лице, “ходит” по Москве и России уже порядочное время. Гришковец выступал с ним на разных сценических площадках, был участником прошлогоднего фестиваля “NET”, имел хорошую прессу. Прелесть этого спектакля в его импровизационности, помноженной на исключительную органику самого исполнителя. Так читал в свое время собственные “устные рассказы” Ираклий Андроников. Но жюри и критика либо забыли Андроникова, либо в силу возраста никогда “вживую” его не видели, потому и сочли работу Гришковца открытием XXI века в области драматического театра. Он действительно очень талантлив, этот человек-театр Евгений Гришковец. И очень скромный, надо отдать ему должное. Он был явно растерян, дважды поднимаясь на сцену за своими “Масками”, только не надо делать из него очередного идола для поклонения. Лучше помочь в дальнейшей работе: ведь живет Гришковец в Калининграде, “на отшибе”, сам по себе, сочиняет что-то новое, пробует, экспериментирует. Он, правда, говорит, что больше всего ценит свободу. Но ведь в нашей стране полная свобода равняется и полной материальной необеспеченности. А таланту, как и простому смертному, надо ежедневно что-то кушать и иметь крышу над головой. Художник не птица небесная – где-то поклевал, где-то на веточке подремал…
…На один из спектаклей современного танца я чуть-чуть опоздала. Поднялась на балкон. Судя по хореографической лексике, разворачивавшееся на сцене действие происходило на острове Лесбос с соответствующими взаимоотношениями персонажей. Это, казалось бы, подтверждало и растущее посреди сцены дерево, и название балета “Любовь моя, цвет зеленый” (Иркутский театр “Крепостной балет”). Когда же представление закончилось и в зал дали свет, я с большим удивлением узнала из программки, что смотрела переведенную на язык хореографии и переосмысленную пьесу Г.Лорки “Дом Бернарды Альба”.
Мытье полов и выплескивание воды из ведра на первые ряды партера оказались самыми впечатляющими моментами другого хореографического опуса в области современного танца, вызвавшие бурный восторг тинейджеровской аудитории (группа “Киплинг”, Екатеринбург). Как говорится, на вкус и цвет – товарищей нет. Вообще же по части современного танца количество коллективов, отобранных экспертным советом, явно превалировало над качеством. Прекрасно, что современному танцу дана наконец широкая дорога, но ростки его, бурно проклюнувшиеся на когда-то чистом поле, еще очень зелены и во многом подражательны.
Поскромней, как опять же мне представляется, можно было обойтись с оперой и опереттой. Номинантов оказалось четырнадцать, а по-настоящему значительных оперных постановок, кроме “Семена Котко”, по ходу дела не обнаружилось. Большие надежды, судя по предварительной рекламе, возлагались на оперу В.Кобекина “Молодой Давид” Новосибирского театра оперы и балета. Увы, надежды спектакль не оправдал. Странно и бессмысленно метались из стороны в сторону по пустой сцене исполнители; главный герой – молодой Давид, полноватый крепыш в пиджачной паре, судорожно размахивающий над головой руками, будто отбиваясь от назойливых мух, был скорее похож на Митрофанушку из “Недоросля” или нашего народного Иванушку, но никак не на библейского победителя великана Голиафа. И только Валерий Гильманов в роли царя Саула в экзотическом роскошном одеянии рождал образ праисторический, окутанный седой стариной. За что и получил “Маску” в номинации “Лучшая мужская роль в оперном спектакле”. Не был обойден, конечно же, и театр “Геликон-опера”, ставший за последние годы обязательным лауреатом “Маски”. На этот раз он был награжден за библейский триптих “Голоса незримого”, признанный “новацией” в области оперного театра. Хотя по большому счету ничего особо нового в этом спектакле не наблюдается.
В драме у нас тоже выработался за годы свой стандарт. Есть набор актерско-режиссерских имен и определенных театров, которые обязательно должны получить свои “Маски”. Иначе будет с их стороны большая обида. Хотя далеко не каждый год у этого сонма избранных случаются из ряда вон выходящие удачи. “Комната смеха” О.Богаева в постановке Камы Гинкаса бесспорно хороший, но не выдающийся спектакль. Однако в нем играет О.Табаков роль Ивана Жукова, за которую уже получил премию “Хрустальная Турандот”. И спектакль признается лучшим, тогда как “Пушкин. Дуэль. Смерть” того же Гинкаса, где он и постановщик, и автор драматургической основы, – спектакль, тоже номинированный на премию, поистине новаторский и блестяще сыгранный ансамблем актеров МТЮЗа, остается без внимания жюри. Как, впрочем, совершенно замечательный спектакль “P.S.” (по мотивам произведений Моцарта и Гофмана) Александринского театра Петербурга (режиссер Григорий Козлов) с блистательным Алексеем Девотченко в роли капельмейстера Иоганнеса Крейслера, дошедшего в своих творческих муках и метаниях до раздвоения личности. Но премию за режиссуру получает, конечно же, Лев Додин как постановщик “Чевенгура” по мотивам А.Платонова, зрелища навязчиво архаичного, актерски бесцветного, к тому же своими “водными процедурами” повторяющего “Пьесу без названия”, удостоенную “Маски” в сезон 96–97 гг. Руководимый Додиным Малый драматический театр – Театр Европы и за сезон 97-–98 гг. тоже получил “Маску” (шекспировская “Зимняя сказка”). Похоже, что Л.Додин уже навсегда зачислен в обойму обязательных “масочников”.
Среди периферийных драматических спектаклей-номинантов выделялся яркими актерскими работами, да и всей своей добротной цельностью, театральной культурой магнитогорский “Кто боится Вирджинии Вульф?” Э.Олби в режиссуре Виктора Шраймана. Марта, сыгранная Фаридой Муминовой, так и просилась, казалось бы, на лучшую женскую роль. Но, опять-таки, лучшими женской и мужской ролями были признаны Лаура Елены Поповой и Адольф Сергея Дрейдена в “Отце” А.Стриндберга петербургского БДТ им. Товстоногова. Ровный, вялотекущий, с огромными паузами, по первому акту просто скучный, этот спектакль являл собой лишь бледную тень былых товстоноговских шедевров, психологически глубоких и внутренне всегда напряженных, страстных, завораживающих своей неподдельной правдой жизни. Но, видимо, и здесь сыграло имя, стоящее ныне в названии театра. Жаль.
За сезон 96–97 гг. номинировалась, но не получила “Маску” “Чайка” далекого сибирского города Минусинска. На этот раз Минусинский театр с “Циниками” по роману А.Мариенгофа удостоился специальной премии жюри. Дали “Маску” вроде бы за упорство, за выживание. Для театра, конечно же, радость, хотя по художественному уровню “Циники” на премию не тянут. В таких случаях уже само участие в фестивале должно быть наградой театру.
Само собой разумеется, что и лучшим иностранным спектаклем, показанным на российской сцене за прошлый сезон, был признан “Макбет” Э.Някрошюса. Возведенному раз и навсегда в ранг великих, режиссеру уже не вырваться из этого заколдованного круга.
Остается добавить, что сама церемония вручения “Золотой маски” вылилась в скучнейшую, формальную процедуру передачи призов из рук “вручателей” в руки “получателей”. Единственным светлым пятном на погруженной во мрак сцене явились остроумные импровизации одного из “вручателей” – народного артиста Игоря Дмитриева, разбудившего и взбодрившего тихо дремавший зал Малого театра. Не случайно Юрий Любимов, лауреат премии “За честь и достоинство”, покинул церемонию, не дождавшись своей “Маски”. В который уже раз праздник вручения с треском проваливается. Дирекции “Золотой маски” пора бы извлечь уроки из периодических конфузов.
Наталия БАЛАШОВА.
Фото Михаила ГУТЕРМАНА.
На снимках: Крейслер – А.Девотченко, Юлия – Н.Панина (“P.S.”); Марта – Ф.Муминова (“Кто боится Вирджинии Вульф?”); сцена из спектакля “Чевенгур”.
