О фильме Эльдара Рязанова “Старые клячи”
Грубоватость заголовка – реакция непосредственно на само название фильма. Или скажем иначе: желание попасть в тон, предложенный режиссером.
Рязанов позвал в фильм милых дам, звезд экрана, обрядил их черт знает во что да еще обозвал “старыми клячами”. Они, говорит, на меня не обижаются. Я и сам, мол, “старая кляча”, и многие давние соратники мои – оператор Ломер Ахвледиани, например, или композитор Андрей Петров – тоже “старые клячи” (может, тогда уж “сивые мерины”?). Просто все мы, утверждает Рязанов, хотели показать, что есть еще порох в пороховницах!
Показали!.. И “сивые мерины”, и “старые клячи” вытворяют в фильме Бог знает что! Резвятся, как молодые. Поют и пляшут, дерутся, устраивают немыслимые гонки, воруют, рэкетирствуют, играют в рулетку. Невозможно перечислить весь каскад выкрутасов, которые они устраивают! В этом отношении, мне думается, его “Старые клячи” переплюнули его же собственные “Невероятные приключения итальянцев в России” (но не забудем – это было почти двадцать лет назад!). Сегодня 72-летний режиссер ставит свой 21-й фильм, но никак не может угомониться.
Насчет пороха в пороховницах, как видим, он кое-что доказал, неплохо бы теперь разобраться и в творческих достижениях. Первое достижение состоит уже в том, что в это невероятно трудное для кино время (если бы только для кино!) фильм все-таки сделан. К тому же фильм самого Рязанова, который, по словам Людмилы Гурченко, “один у нас такой”.
Сама Гурченко как бы закольцевала на сегодняшнем этапе и свой, и Рязанова творческий путь. Потому что снявшись 40 с лишним лет назад в первой своей роли в первом фильме Рязанова “Карнавальная ночь”, она же исполнила пока и последнюю свою роль в последнем фильме Рязанова. Пока в последнем. Еще же не вечер! Что им, кажется, и удалось доказать.
Пересказывать чей-нибудь фильм, тем более фильм Рязанова, вообще неблагодарная задача. Я сделаю это в самых общих чертах, чтобы можно было понять, о чем, собственно, речь. Это феерическая история четырех подруг (их играют Людмила Гурченко, Светлана Крючкова, Ирина Купченко и Лия Ахеджакова), чья жизнь прямехонько угодила на перелом эпох и двух общественных формаций.
Мы видим их сравнительно еще молодыми в доперестроечное время и… потрепанными, изрядно постаревшими в наши дни. В прошлые времена одна из них была передовиком производства и профсоюзной активисткой, другая заведовала лабораторией, еще двое других – железнодорожный диспетчер и школьная учительница. Объединяло их то, что обожали они музыку, пели в самодеятельном ансамбле Дворца культуры завода “Красная труба”, были счастливы и беззаветно дружили.
И вот от всего прежнего осталась только дружба. Передовик производства (Л.Гурченко) торгует овощами в компании с жирным и алчным кавказцем (арт. Мамука Кикалейшвили), зав. лабораторией и кандидат наук (И.Купченко) моет машины новым русским, железнодорожный диспетчер (С.Крючкова) торгует газетами в подземном переходе, а учительница (Л.Ахеджакова), пытаясь сделать бизнес на квартире, доставшейся ей от отца-лауреата, вообще становится бомжем. В чеке, выданном ей покупателем, очень нехорошим новым русским (Николай Фоменко), значится банк, не существующий в природе, а подпись самого Фоменко (его герой выступает под собственной фамилией артиста) сделана симпатическими чернилами, которые вскоре растворяются в воздухе.
Правда, в момент сделки доверчивой Любе, владелице квартиры, сказали, что она будет жить в отдельном особняке на свежем воздухе рядом со знаменитыми соседями. Особняк оказался… сторожкой на Ваганьковском кладбище, а соседи действительно куда как знаменитыми. И весь дальнейший сюжет, собственно, о том, как дружные подруги отымали эту квартиру у нечистого на руку маклера. В итоге они оказались не такими уж старыми и не такими уж клячами, как их обозвал сгоряча Рязанов. Они устроили нахальному Фоменко (не актеру, а его одноименному герою) такую нескучную жизнь, что и врагу не позавидуешь. Они его и соблазняли (это с блеском сделала героиня Гурченко), и валяли в нечистотах (в буквальном смысле – залили в его роскошный “мерс” содержимое ассенизаторской машины; представляете, он выходит с дамами из ресторана весь в белом, открывает дверцу машины и…), умыкнули у него два вагона (!) неправедной черной икры и вообще поставили на грань жизни и смерти.
Впрочем, тот тоже в долгу не остается, полкартины гоняется за ними со своими головорезами, вооруженными пистолетами, автоматами и гранатометом. Но и девки, не будь дурами, засев в старый драндулет, оставшийся от папы-лауреата, вытворяют на нем нечто, чему бы и каскадеры позавидовали. Тем более что этот драндулет оказался пуленепробиваем, бегает по рельсам, как дрезина, плавает по воде, как амфибия, и даже ныряет… как подлодка. Ну да что вам рассказывать – вы Рязанова знаете…
Рязанов, как правило, делает это лихо, редкий его фильм обходится без погонь. Если бы… Если бы не возрастающее от кадра к кадру чувство перебора и потери художественной меры, присущей все-таки большинству его лучших фильмов. Винить сценарий в этом, наверное, ни к чему, потому что писал он его сам, взяв в основу интересный (по его словам), но сырой (по его же признанию) материал начинающих авторов Владимира Моисеенко и Юрия Федорова.
Рязанов, пожалуй, как никто в сегодняшнем нашем кино, умеет смешить, но тут часто ловишь себя на мысли – не смешно… Или просто натужно.
Трудно отнести к изяществу стиля нелепости, в которые он время от времени погружает своих героинь. То они, нарядившись пожарными, от которых за версту пахнет липой, раскалывают на крупную сумму хапугу-кавказца, то, разодетые не менее нелепо, но якобы роскошно, идут в казино и выигрывают в рулетку почти миллион долларов, то… Впрочем, так я вам весь фильм перескажу.
Рязанов отказывается определять жанр своей новой картины. По его собственному признанию, он вообще любит смешивать жанры. “Фильм снят мною в разнузданной манере”, – заявил он журналистам. Присутствующая тут же Людмила Гурченко высказалась более определенно: “Это фарсовая, музыкальная, эксцентрическая трагикомедия”. Пусть так, не в том же суть…
Что бы я отнес к безусловным достижениям, так это прекрасный актерский ансамбль, что, впрочем, характерно для всех фильмов Рязанова, даже не самых удачных. Здесь, помимо названных, даже в эпизодах, прекрасные актерские имена: Михаил Державин, Валентина Талызина, Роман Карцев, Валентин Гафт, Михаил Евдокимов. О последнем хотелось бы упомянуть особо. В крохотной роли рыбного магната Астраханцева он предстает вначале добродушным волжским дядюшкой, но, когда затрагивается его мошна (тот самый случай, когда наши красотки уводят два его вагона с икрой), он становится страшным, готовым убить и зарезать. Чему вполне верится.
Сложнее всего оказалась задача у главных героинь, ибо они должны исполнять разновозрастные роли. И тут без потерь не обошлось, хотя, повторюсь, все четверо – прекрасные актрисы. Больше всего это удалось Людмиле Гурченко, над которой возраст, кажется, не властен. Ей довелось перевоплощаться в фильме по сути трижды.
Вначале она этакая разбитная смазливая бабенка, охочая до мужиков. Через десять лет мы встречаем ее неузнаваемой: седой, облезлой, с сеткой морщин, с подслеповатыми глазами, с гнилыми, щербатыми зубами. “Когда я увидел ее в первый раз в таком качестве, – признается Рязанов, – я ошалел. Люся, говорю, что ты с собой сделала! Это не чересчур?.. Потом понял: так могла поступить только великая (и умная!) актриса”.
Впрочем, Люся знала, на что шла, и потом взяла свое. В конце фильма она предстает ослепительной красавицей, изображающей иностранку, соблазняющую маклера Фоменко (“Девки, я уж и забыла, как это делается…”). Она-таки его укатала и даже показала по просьбе режиссера очень соблазнительное ню. Хотя давно уже бабушка. Вот вам образцовый пример перевоплощения (было бы что перевоплощать!).
Фильм, мне думается, должен быть хорошо принят публикой (какие актеры, любимый Рязанов!). Не зря говорят: старый конь борозды не испортит…
Правда, есть тому и антитеза: но и глубоко не вспашет…
Ярослав ЯРОПОЛОВ.
