В Новом драматическом театре под художественным руководством Бориса Львова-Анохина недавно состоялась премьера – “Лиза и Лаврецкий” по мотивам романа И.Тургенева “Дворянское гнездо”. Автор инсценировки, постановщик и художник спектакля Владимир Седов, режиссер со своим четко выраженным почерком, работающий неспешно, обстоятельно, всегда сам делающий инсценировку, если в основу постановки берется прозаическое произведение, а если пьеса – то свою сценическую редакцию, и зачастую сам выступающий в качестве сценографа. Седова явно привлекает классика, произведения сложные психологически, с элементами мистики, как, например, “Вечный муж” Ф.Достоевского, которому режиссер дал название “Виссон” и жанрово определил “мистерией о званных и избранных”, или пьеса Л.Пиранделло “Буду такой, как ты хочешь”, поставленная в жанре “спектакля-романса”. Большую роль призваны играть в работах Седова музыка и пластика, костюмы (чаще всего Натальи Закурдаевой). Однако же при такой, казалось бы, слаженности всех элементов постановки, спектакли В.Седова неизбежно вызывают и вопросы, и желание поспорить, а порой даже недоумение, как, помнится, было с его искусственно усложненным “Пипом”, сделанным по роману Ч.Диккенса “Большие надежды”. Только один “Британик” по Ж.Расину, тактично купированный, ясный по мысли, cтрогий, стильный (художник А.Сергеев, костюмы Н.Закурдаевой, придающие всему действу оттенок концертного исполнения) не вызывал ни вопросов, ни желания дискутировать с режиссером. И вот сегодня – “Лиза и Лаврецкий”.
Список действующих лиц спектакля невелик: Федор Лаврецкий (Владимир Левашев), Лиза Калитина (Ирина Мануйлова), матушка Лизы Марья Дмитриевна (Людмила Белоусова), тетка Марфа Тимофеевна (Марина Николаева), учитель музыки Лемм (Алексей Михайлов), соискатель руки Лизы Паншин (Леонид Удалов), жена Лаврецкого Варвара Павловна (Наталья Беспалова), прислуга Анна (Любовь Нефедова) и безымянные дети Марии Дмитриевны с их друзьями, числом шестеро. Уже из этого перечня явствует, что ни о каких экскурсах в прошлое героев не может быть и речи, сюжет сосредоточен исключительно не несбывшемся счастье Федора Ивановича и Лизы, а следовательно, зрителей ожидает история чистой, целомудренной, жертвенной любви, в наше время почти неправдоподобной, почти сказочной. И действительно: сверкающий золотом, светящийся на заднике занавес, обрамленная горящими лампочками полулодка полубеседка, два стула с наброшенными на них переливающимися тканями, составляющие всю декорацию спектакля, явно намекают на ирреальность обстановки, в которой предстоит развернуться действию. Но вот на сцене появляются герои. Старый романтик Лемм оказывается здоровенным, спортивного вида мужчиной средних лет, дамы в современных платьях, скромница Лиза в мини-мини-юбочке, а безымянная молодежь в шортах, джинсах, майках, кроссовках. Какая уж тут дворянская усадьба и милый сердцу Тургенева патриархальный быт! О неспешном течении жизни не может быть и речи коль скоро вся история уложена в чуть более полутора часов сценического действа, на длительные общения времени нет. Взаимоотношения героев развиваются динамично: встретились глазами Лаврецкий с Лизой и запылала их любовь, тут же получил отставку Паршин, вскорости объявилась и якобы умершая супруга Лаврецкого, тоже в изящном мини и роскошной шляпе. От отчаяния стал ползать на коленях и кататься по полу Лаврецкий, а Лиза объявила тетке о своем решении удалиться в монастырь. Сочетание будущего монастыря с наличествующим мини- платьицем Лизочки особенно трогательно.
– Как вам кажется, Тургенев был хорошим писателем? – спросил меня с ехидством коллега-критик по окончании представления. Что я могла ему ответить? Весьма неважным, если судить по спектаклю. Уже не веря себе, сняла с полки “Дворянское гнездо”. Перечитывая, увлеклась. Нет, Тургенев остался Тургеневым, и нельзя не согласиться с Салтыковым-Щедриным, сказавшим, что после прочтения его произведений “легко дышится, легко верится, тепло чувствуется… что мысленно благословляешь и любишь автора”.
Но зачем же понадобилось Седову, внешне осовременивая героев, в то же время заставлять их разговаривать с ложно-романтическим пафосом? Зачем эта балетная пластика Лизы и ее появление, словно привидение, из облаков театрального “дыма”? И что делает рядом с Лаврецким некая безмолвная женская фигура в белом платье, с черной повязкой на голове, тоже как привидение возникающая время от времени в трудные минуты жизни героя. Поначалу показалось, что это жена Лаврецкого, являющаяся перед его мысленным взором. Но когда возникла сама Варвара Павловна, изломанная, манерная, стало ясно, что величественная дама в белом нечто иное. По программке для нее оставалась вакантной только роль прислуги Анны. Дама в прислугах? Странно! Но еще более странным было ее объятие с Лаврецким. В романе никакой прислуги Анны не существует. Что побудило режиссера придумывать эту фигуру? Вопросы, вопросы, вопросы, на которые трудно найти логические ответы. Разве что режиссер задался целью показать нам, сегодняшним, насколько далеки мы от Тургенева и как смешны и ходульны его герои с позиций современной морали, нравственности, этики.
Однако нашелся в спектакле один персонаж – Марфа Тимофеевна в исполнении М.Николаевой – живущий наперекор всему режиссерскому решению. Еще не старая (хотя по роману ей семьдесят и она приходится теткой Лизиной матери), энергичная, с независимым характером, эта Марфа Тимофеевна разговаривает просто, рассудительно, ведет себя естественно, ее походка, жесты свободны и непринужденны. Она единственный по-настоящему живой человек среди старательно что-то наигрывающих партнеров. И она тургеневская, хоть и носит современное платье.
Задавать вопросы режиссеру после спектакля не хотелось. Нынче ведь на расправу с классикой не существует запретов. Было только немного грустно, что этой работой режиссер изменил себе, прежнему, да и своему театру, отличающемуся бережным отношением к драматургии, чему наглядный пример тоже недавняя премьера “Московские истории о любви и браке” по малоизвестным пьесам А.Н.Островского в постановке Б.Львова-Анохина. Остается надеяться, что со временем смикшируется ложный пафос диалогов, и на смену балетной пластике придет естественное поведение персонажей. А может, и наоборот – искусственность только усилится. Ведь наигрывать всегда легче, чем просто жить на сцене.
Наталия БАЛАШОВА.
Фото Всеволода КАЗУТО.
На снимке: Лиза – И.Мануйлова, Лаврецкий – В.Левашев.
