Передача мыслей

Что делают самые главные люди страны субботним вечером? Нет, не валяют друг друга на татами и не пьют немецкое пиво. У них есть дело поинтересней.

 

Наш герой не китаец, но родился в Пекине. Отец, кадровый дипломат, работал в консульстве. Мама была переводчицей в так называемой Группе советских советников при китайском правительстве. Премьер-министр Поднебесной Чжоу Энлай, с которым она долгое время работала, даже наградил свою русскую переводчицу почетным орденом.

В Пекине Алеша жил до трех лет. Няня учила его своему языку. Затем служба родителей закончилась, изучение китайской грамоты прервалось. Семья вернулась в Москву. Но ненадолго. Дипломатическая миссия Пушкова-старшего привела их во Францию.

Парижские тайны

На сей раз это была работа в ЮНЕСКО, поэтому в Париже Пушковы жили за пределами посольства, как свободные люди. Взвалив на спину тяжелый ранец, набитый учебниками, Алеша отправился в обычную французскую школу. Полгода он исправно посещал все занятия, не понимая ни слова, – просто сидел и слушал. Однажды на уроке его о чем-то спросили, он ответил и понял, что может говорить и на этом языке.

В девятом классе (дело было уже в Москве) Алексей устроился работать. Строго говоря, все вышло случайно. Как-то раз на вечере франко-советской дружбы люди из Радиокомитета приметили среди отобранных для выступления отличников спецшкол мальчика с нездешним произношением. Пока ученик спецшколы 12 Алексей Пушков – а это был он – декламировал со сцены стихи Эмиля Верхарна, у товарищей возникла идея сделать его ведущим молодежной программы «Маяка» на французском языке. (Там же, на Иновещании, начинали многие теперешние «звезды»: телеакадемик Познер, пламенный лидер «Трудовой России» Анпилов, один из отцов-основателей «Эха Москвы» Корзун.)

– За один сеанс укрепления взаимопонимания между молодежью двух стран юному ведущему полагалось 6 рублей – для девятиклассника сумма значительная. Как раз хватало на два похода с девушкой в ресторан, – улыбается Алексей.

Одна из тех девушек, которых он приглашал в рестораны, после института станет его женой. Их знакомство произошло, когда Пушков был на четвертом курсе. В Театре сатиры давали «Обыкновенное чудо». Как только на сцене появилась принцесса, юная Татьяна Васильева, наш герой, придирчиво осмотрев актрису, решил, что для принцессы она недостаточно изящна. И этими сомнениями решил поделиться с сидящей рядом незнакомкой. Незнакомка – студентка Щукинского, – в отличие от принцессы, пришлась Пушкову по душе. На предложение проводить ее до дома барышня ответила, что влюблена в другого и потому пойдет одна.

– Я сказал, что это меня не интересует, и предложил встретиться, – рассказывает Пушков. – Она подумала и согласилась, что было совершенно нелогично. Наверное, влюблена она все же не была. Тем не менее на наше первое свидание на Гоголевском бульваре она опоздала на 45 минут и пришла ровно за семнадцать секунд до того, как я собирался уходить.

По версии супруги Алексея, в принятии столь нелогичного решения не последнюю роль сыграла внешность юного зрителя: невероятно элегантный костюм и длинные волнистые волосы.

Так вот о радио. У Пушкова в анкете появилась эффектная строчка. Заполняя документы в МГИМО, он так и написал – диктор Гостелерадио. Работать на радио Алексей продолжал вплоть до аспирантуры.

Когда же голос возмужал, аспирант МГИМО озаботился дипломатической карьерой. Причем, как ни странно, Пушков не спешил встать на нижнюю ступеньку мидовского карьерного эскалатора, чтобы медленно ползти на нем к вершинам высотки на Смоленке. Ни с того ни с сего обладатель красного диплома погрузился в научную работу. Написал диссертацию по американской советологии, преподавал, публиковался, ездил на конференции…

Но в какой-то момент ему все это наскучило.

Не так давно Пушков возобновил свои радиовыступления. Раз в неделю он комментирует политические события на «Голосе России», который является преемником того самого Иновещания.

– По-моему, я даже сижу на том же стуле, что и тридцать лет назад, – смеется выпускник МГИМО. – С тех пор там ничего не изменилось – та же мебель, оборудование. Удивительно, что все это до сих пор работает.

Конечно, ему, как и многим другим отличникам, предлагали увлекательную работу в органах. Он отказался, потому что видел перед собой совсем другую карьеру.

Пражская весна

Тут эта самая карьера как раз и началась. Пушков еще учился в аспирантуре, когда его пригласили работать переводчиком в составе нашей делегации в Комитет по разоружению в Женеве. Одной из задач этого комитета была борьба с так называемыми негуманными видами оружия: игольчатыми снарядами, противопехотными минами, пулями дум-дум.

По окончании контракта с ООН, в 1983 году, ему предложили работать в Праге, в редакции журнала «Проблемы мира и социализма». Сейчас мало кто вспомнит это название, а в то время это был весьма влиятельный печатный орган. Но выехать к новому месту работы оказалось не так просто. В те времена существовал негласный закон, по которому члены одной дипломатической династии не могли одновременно находиться на работе за границей. Отец Пушкова как раз получил назначение в Вену и на ближайшие несколько лет сделал тем самым своего сына невыездным. Пробивать дорогу пришлось долго, в обход почти всесильного тогда Егора Лигачева. Воспользовавшись тем, что Лигачев был в отпуске, решение по выезду продавили. Но с ограничениями. Если, к примеру, Алексей собирался навестить отца, его нехотя отпускали в Вену, но жена и дочь в это время должны были оставаться в Праге гарантами возвращения.

Работая в Праге, Пушков много путешествовал. В 1986 году по приглашению парламентской фракции израильских коммунистов он одним из первых советских людей легально посетил Израиль. Сейчас это кажется невероятным, но тогда наш человек мог уехать туда только насовсем – с пересыльной бумажкой вместо паспорта.

Прилетев в аэропорт Бен-Гурион, Пушков, как ни в чем не бывало, предъявил на паспортном контроле советский паспорт. Таможенник не скрывал, что такой документ видит впервые:

– What country are you from? – поинтересовался он в растерянности.

– Soviet Union! – отрапортовал загадочный пассажир.

– USSR?! – не поверил тот и завопил что есть мочи, но уже на иврите.

– Я думал: ну все, арестуют меня, – вспоминает Пушков. – Но обошлось. Сбежалась половина аэропорта посмотреть, как хоть он выглядит, этот советский паспорт.

Товарищи из дружественной фракции кнессета с удовольствием показывали гостю все свои достопримечательности: пограничную линию с оккупированным Южным Ливаном, ракеты, нацеленные на Сирию, Восточный Иерусалим, на посещение которого советскими гражданами существовал строжайший запрет.

В Праге семейство Пушковых снимало симпатичную двухкомнатную квартиру с окнами в сад. Маленькая дочь Даша ходила в обычную школу, и ни одному чеху не могло прийти в голову, что эта забавная девочка в больших очках на самом деле русская.

Недалеко от дома был стадион с двенадцатью отличными кортами. Проблемы мира и социализма занимали сотрудников редакции с 7.45 до 16.15 – таков обычный рабочий день в Праге. Времени на спорт оставалось предостаточно. И не только на спорт. С кортов обезвоженные спортсмены отправлялись пить пиво.

Подмосковные вечера

В редакции проблемного журнала Пушков настолько приглянулся, что в 1988 году его позвали работать в ЦК консультантом международного отдела. Алексею было тогда всего тридцать четыре года – просто рекорд молодости для работника такого уровня в аппарате ЦК.

– Я помню, как поставил в крайне затруднительное положение своего будущего начальника, который должен был представить меня секретарю ЦК Вадиму Медведеву, – вспоминает Алексей. – Цвет пиджаков тогдашнего сотрудника ЦК варьировался от светло-темно-серого до темно-темно-серого. Пределом мечтаний был финский костюм из сотой секции ГУМа. Я же выглядел иначе: кожаная куртка, голубая рубашка, малиновый вязаный галстук и синие брюки в крупную клетку. В руке я держал небольшую вишневого цвета сумочку. Мой провожатый долго со страдальческим лицом разглядывал этот наряд, очевидно, прикидывая, как бы смягчить такой явно не бюрократический вид. Так и не придумав ничего, он обреченно вздохнул: «Ну, пойдемте. А вот сумочку мы все-таки оставим!»

Впрочем, знакомство с начальством прошло как нельзя лучше: питерский профессор и большой либерал Медведев встречал новых сотрудников не по одежке.

В обязанности нового консультанта входила подготовка речей для Горбачева, Яковлева и Медведева, а кроме того, работа над аналитическими записками, в которых предлагалась политика государства в отношении, скажем, процесса объединения Германии. Сейчас это назвали бы простым емким словом «спичрайтер».

Примерно за неделю до выступления Горбачева с «исторической речью» где-нибудь в Берлине или Варшаве его советники собирали команду из восьми-десяти человек и отправляли всю компанию на одну из подмосковных правительственных дач. Там их в буквальном смысле запирали на неделю-другую, чтобы всякая там личная жизнь не мешала выполнять работу государственной важности. Правда, «заключенным» все-таки полагались прогулки на свежем воздухе. Единственно доступными видами спорта были шахматы и бильярд.

– Руководство допустило лишь одну серьезную ошибку, – смеется Пушков, – слишком хорошо кормили. Это существенно ослабляло интеллектуальный потенциал сотрудника ЦК – хотелось не речи писать, а спать.

Но бывало, что сон отменялся вообще. В случае аврала вся работа проходила на Старой площади. Как-то раз писали поздней ночью. Кабинет был похож на гудящий улей. Без конца дребезжали телефоны: названивали сотрудники идеологического отдела – настаивали на своих предложениях. Старший в команде не выдержал да и ответил на очередной звонок самым непарламентским выражением, на которое только был способен. Шмякнув трубку на рычаг, он вдруг с ужасом понял, что говорил по вертушке и только что «послал» Кириленко – второе лицо в партии. Как человек опытный, он не стал медлить с извинениями и быстро перезвонил. Выслушав робкие объяснения, Кириленко ответил: «Ничего, ничего. Я вижу, вы там работаете».

19 августа 1991 года наш герой встретил на отдыхе в крымском санатории Форос. Буквально в трех километрах от него на своей даче загорал Тот, для кого он писал речи. У Горбачева тогда отдых не задался. Пушков до сих пор улыбается, вспоминая, с каким шиком обслуживали в цековской здравнице простого советского безработного, которым он в одночасье стал во время того отпуска.

Березовский канал

И тут Алексею поступило предложение из родного департамента. Андрей Козырев, министр иностранных дел России, предложил ему поработать в его команде. Но Пушков, будучи разборчивым, не спешил:

– У нас с Андреем были тогда хорошие отношения. Но писать речи министру, после того как делал это для президента, мне показалось малоинтересным.

Через полгода Козырев повторил предложение, но к тому времени Пушков окончательно разочаровался в государственной службе. Министр обиделся.

В конце концов из шести-семи предложений бывший сотрудник ЦК выбрал должность заместителя главного редактора «Московских Новостей», газеты тогда очень популярной. Он провел там четыре года, отвечая за международное направление и иностранные издания газеты, вплоть до начала 1995 года, когда тиражи «пламенных газет» ползли вниз, а все самое интересное теперь происходило на голубых экранах. В апреле 95-го Сергей Благоволин, только что назначенный главой ОРТ, пригласил Пушкова своим заместителем, и он с радостью согласился.

Новая должность называлась «директор по общественным связям». В основном вся работа проходила, что называется, за кадром. Изредка наш герой все же появлялся на экране в качестве своего рода VIP-корреспондента: брал интервью у британского премьер-министра или германского канцлера. На «совести» Пушкова были связи с Избиркомом, так называемой общественностью и коллегами-журналистами. На пресс-конференциях он растолковывал последним смысл удивительнейших метаморфоз, происходящих с национальным телеканалом.

С журналистикой он, однако, не расстался. Продолжал писать в «Московские Новости», затем больше года вел собственную колонку в «Независимой газете». На Западе его статьи регулярно появлялись в The New York Times и International Herald Tribune: на английском языке Пушков пишет и говорит свободно, равно как и на французском.

А делать ему это приходится часто: Алексей с давних пор эксперт Мирового экономического форума в Давосе, член редколлегий крупных западных изданий, а также постоянный участник престижных международных конференций.

После выборов 1996 года время осторожной дипломатии а-ля Пушков подошло к концу. С общественностью, как считал Березовский, нужно было общаться нахальнее и агрессивнее. А потому дипломатичному Пушкову предложили возглавить дирекцию международных связей.

В то время ОРТ мечтало вступить в Европейский вещательный союз. Члены этого профессионального объединения обладали одним очень существенным преимуществом – трансляции футбольных матчей обходились им по символической цене, в то время как все прочие должны были платить втридорога. Проблема была в том, что ОРТ отказалось быть правопреемником «Останкина» и платить по его долгам, но в то же время хотело сохранить за собой положение в ЕВС. Пушкову удалось решить эту задачу, что называется, дипломатическим путем. Только на вступлении ОРТ сэкономило около двух миллионов долларов.

Примерно тогда же Пушков стал подумывать о собственной аналитической программе. Понятно, что первым делом он предложил ее Березовскому, фактическому хозяину канала. Выслушав рассуждения Пушкова про объективную передачу и умного зрителя, Березовский покачал головой:

– Вы говорите о каком-то западном телевидении. Это хорошо. Но только послезавтра. А сейчас борьба, сейчас схватка. Сейчас нужен более агрессивный человек. – И взял Сергея Доренко.

Вскоре, не найдя общего языка с Березовским, Благоволин ушел с поста гендиректора канала. Теперь непосредственным начальником Пушкова должна была стать Ксения Пономарева. Ни у него, ни у нее такая перспектива энтузиазма не вызывала. Пушков стал подумывать о другой работе. И снова зазвучали призывы из министерства. Министром иностранных дел в то время был Примаков. Он предложил Пушкову возглавить Департамент внешнеполитического планирования. В прежние времена этот самый департамент был одним из самых легендарных мидовских подразделений. По сравнению с его глобальными стратегическими деяниями любая прочая министерская служба казалась рутиной. После путча 1991 года авторитет департамента потускнел, и новому директору предстояло вернуть ему былое величие.

Столичная штучка

И тут, когда, казалось, вот-вот состоится такое естественное и удачное возвращение к дипломатической карьере, тогдашний руководитель канала ТВЦ Владимир Евтушенков предложил Пушкову делать у него на канале свою аналитическую программу.

– Я до сих пор не уверен, что поступил правильно, выбрав ТВЦ, – признается Пушков. – Примаков предлагал мне действительно очень высокий пост, но это была уже готовая, устоявшаяся структура, и я понимал, что мне придется, как в ЦК, опять писать речи, доклады… В МИДе, если ты, конечно, не министр и не первый зам, ты – часть братской могилы, мало кому известный чиновник, хотя, может, и важный. На телевидении ты на виду, несешь ответственность за свои слова и тоже творишь политику, только не впрямую.

Генеральному директору ТВЦ Вешняку новый автор и ведущий не пришелся по душе. Больше всего раздражали политические взгляды обозревателя: Пушков не скрывал своего крайне скептического отношения к команде Гайдара–Чубайса и всей праволиберальной идеологии российского образца. Причем придраться-то было не к чему: Пушков всегда логичен и точен. Его передача – это передача мыслей. Ну и идей, разумеется. Помешать новой программе гендиректор был не в состоянии, но и помогать не стал: в течение трех месяцев Пушкову приходилось от начала до конца делать свою получасовую программу «Постскриптум» чуть ли не вдвоем с режиссером. Через полгода руководство вынуждено было признать, что программа тем не менее состоялась. Во всяком случае, с рейтингом все было в порядке.

Накануне выборов руководство на ТВЦ поменялось. Новые боссы, Ястржембский и Лисовский, рассудили, что в столь волнующий для страны момент необходимо чаще тревожить умы избирателей политаналитикой. «Постскриптум» стал выходить пять раз в неделю в виде ежедневного анализа главного события дня. После выборов, когда дело было сделано, Лисовский решил пополнить свою «коробку из-под ксерокса» за счет развлекательных передач и задумал потеснить серьезную программу из прайм-тайма. Но не тут-то было.

– Мне предложили выходить в половине первого, – говорит Пушков. – Лисовский убеждал меня, что деловые люди раньше дома и не появляются. Но я-то понимал, что это убьет передачу. Ночные новости куда ни шло, но аналитика после полуночи уж точно никому не нужна. Лисовский стоял на своем, и тогда я сказал, что просто не выйду в эфир.

«Спор хозяйствующих субъектов» длился полтора месяца и закончился очередной сменой руководства. Лисовского «ушли», а программа Пушкова осталась. Более того, стала главной политической программой на ТВЦ.

– Моя программа – это скоростной поезд, – говорит он. – Я локомотив, за мной вагончики. Весь состав летит за мной.

Самое интересное, что, по словам Пушкова, мэр Москвы, контролирующий канал ТВЦ, никогда не покушался на его свободу слова. Мало того, говорят, Лужкову «Постскриптум» нравится. Политическая программа (как и хорошая драма) только тогда имеет смысл, когда в ней есть конфликт. Искусство Пушкова – все-таки потомственный дипломат – заключается в том, чтобы быть напористым и дерзким с приятным выражением лица и изящными формулировками. Хотя это все равно риск.

– Да, – подтверждает он, – я рискую. А кто не рискует? Если не рисковать, то с чем я выйду? Программа станет бледной. Единственное правило, которое я себе поставил: когда политик, как бы я к нему ни относился, делает что-то хорошее, я должен честно это отмечать.

Люди из команды Путина как-то сказали Пушкову:

– Мы всегда знаем, чего ждать на РТР, и всегда знаем, чего ждать на ТВС, а ваши оценки интересны, потому что неожиданны.

Это к тому, что легко догадаться, чем занимаются самые большие люди страны субботним вечером.

В Праге семейство Пушковых снимало симпатичную двухкомнатную квартиру с окнами в сад. Маленькая дочь Даша ходила в обычную школу, и ни одному чеху не могло прийти в голову, что эта забавная девочка в больших очках на самом деле русская.

Недалеко от дома был стадион с двенадцатью отличными кортами. Проблемы мира и социализма занимали сотрудников редакции с 7.45 до 16.15 – таков обычный рабочий день в Праге. Времени на спорт оставалось предостаточно. И не только на спорт. С кортов обезвоженные спортсмены отправлялись пить пиво.

Подмосковные вечера

В редакции проблемного журнала Пушков настолько приглянулся, что в 1988 году его позвали работать в ЦК консультантом международного отдела. Алексею было тогда всего тридцать четыре года – просто рекорд молодости для работника такого уровня в аппарате ЦК.

– Я помню, как поставил в крайне затруднительное положение своего будущего начальника, который должен был представить меня секретарю ЦК Вадиму Медведеву, – вспоминает Алексей. – Цвет пиджаков тогдашнего сотрудника ЦК варьировался от светло-темно-серого до темно-темно-серого. Пределом мечтаний был финский костюм из сотой секции ГУМа. Я же выглядел иначе: кожаная куртка, голубая рубашка, малиновый вязаный галстук и синие брюки в крупную клетку. В руке я держал небольшую вишневого цвета сумочку. Мой провожатый долго со страдальческим лицом разглядывал этот наряд, очевидно, прикидывая, как бы смягчить такой явно не бюрократический вид. Так и не придумав ничего, он обреченно вздохнул: «Ну, пойдемте. А вот сумочку мы все-таки оставим!»

Впрочем, знакомство с начальством прошло как нельзя лучше: питерский профессор и большой либерал Медведев встречал новых сотрудников не по одежке.

В обязанности нового консультанта входила подготовка речей для Горбачева, Яковлева и Медведева, а кроме того, работа над аналитическими записками, в которых предлагалась политика государства в отношении, скажем, процесса объединения Германии. Сейчас это назвали бы простым емким словом «спичрайтер».

Примерно за неделю до выступления Горбачева с «исторической речью» где-нибудь в Берлине или Варшаве его советники собирали команду из восьми-десяти человек и отправляли всю компанию на одну из подмосковных правительственных дач. Там их в буквальном смысле запирали на неделю-другую, чтобы всякая там личная жизнь не мешала выполнять работу государственной важности. Правда, «заключенным» все-таки полагались прогулки на свежем воздухе. Единственно доступными видами спорта были шахматы и бильярд.

– Руководство допустило лишь одну серьезную ошибку, – смеется Пушков, – слишком хорошо кормили. Это существенно ослабляло интеллектуальный потенциал сотрудника ЦК – хотелось не речи писать, а спать.

Но бывало, что сон отменялся вообще. В случае аврала вся работа проходила на Старой площади. Как-то раз писали поздней ночью. Кабинет был похож на гудящий улей. Без конца дребезжали телефоны: названивали сотрудники идеологического отдела – настаивали на своих предложениях. Старший в команде не выдержал да и ответил на очередной звонок самым непарламентским выражением, на которое только был способен. Шмякнув трубку на рычаг, он вдруг с ужасом понял, что говорил по вертушке и только что «послал» Кириленко – второе лицо в партии. Как человек опытный, он не стал медлить с извинениями и быстро перезвонил. Выслушав робкие объяснения, Кириленко ответил: «Ничего, ничего. Я вижу, вы там работаете».

19 августа 1991 года наш герой встретил на отдыхе в крымском санатории Форос. Буквально в трех километрах от него на своей даче загорал Тот, для кого он писал речи. У Горбачева тогда отдых не задался. Пушков до сих пор улыбается, вспоминая, с каким шиком обслуживали в цековской здравнице простого советского безработного, которым он в одночасье стал во время того отпуска.

Березовский канал

И тут Алексею поступило предложение из родного департамента. Андрей Козырев, министр иностранных дел России, предложил ему поработать в его команде. Но Пушков, будучи разборчивым, не спешил:

– У нас с Андреем были тогда хорошие отношения. Но писать речи министру, после того как делал это для президента, мне показалось малоинтересным.

Через полгода Козырев повторил предложение, но к тому времени Пушков окончательно разочаровался в государственной службе. Министр обиделся.

В конце концов из шести-семи предложений бывший сотрудник ЦК выбрал должность заместителя главного редактора «Московских Новостей», газеты тогда очень популярной. Он провел там четыре года, отвечая за международное направление и иностранные издания газеты, вплоть до начала 1995 года, когда тиражи «пламенных газет» ползли вниз, а все самое интересное теперь происходило на голубых экранах. В апреле 95-го Сергей Благоволин, только что назначенный главой ОРТ, пригласил Пушкова своим заместителем, и он с радостью согласился.

Новая должность называлась «директор по общественным связям». В основном вся работа проходила, что называется, за кадром. Изредка наш герой все же появлялся на экране в качестве своего рода VIP-корреспондента: брал интервью у британского премьер-министра или германского канцлера. На «совести» Пушкова были связи с Избиркомом, так называемой общественностью и коллегами-журналистами. На пресс-конференциях он растолковывал последним смысл удивительнейших метаморфоз, происходящих с национальным телеканалом.

После выборов 1996 года время осторожной дипломатии а-ля Пушков подошло к концу. С общественностью, как считал Березовский, нужно было общаться нахальнее и агрессивнее. А потому дипломатичному Пушкову предложили возглавить дирекцию международных связей.

В то время ОРТ мечтало вступить в Европейский вещательный союз. Члены этого профессионального объединения обладали одним очень существенным преимуществом – трансляции футбольных матчей обходились им по символической цене, в то время как все прочие должны были платить втридорога. Проблема была в том, что ОРТ отказалось быть правопреемником «Останкина» и платить по его долгам, но в то же время хотело сохранить за собой положение в ЕВС. Пушкову удалось решить эту задачу, что называется, дипломатическим путем. Только на вступлении ОРТ сэкономило около двух миллионов долларов.

Примерно тогда же Пушков стал подумывать о собственной аналитической программе. Понятно, что первым делом он предложил ее Березовскому, фактическому хозяину канала. Выслушав рассуждения Пушкова про объективную передачу и умного зрителя, Березовский покачал головой:

– Вы говорите о каком-то западном телевидении. Это хорошо. Но только послезавтра. А сейчас борьба, сейчас схватка. Сейчас нужен более агрессивный человек. – И взял Сергея Доренко.

Вскоре, не найдя общего языка с Березовским, Благоволин ушел с поста гендиректора канала. Теперь непосредственным начальником Пушкова должна была стать Ксения Пономарева. Ни у него, ни у нее такая перспектива энтузиазма не вызывала. Пушков стал подумывать о другой работе. И снова зазвучали призывы из министерства. Министром иностранных дел в то время был Примаков. Он предложил Пушкову возглавить Департамент внешнеполитического планирования. В прежние времена этот самый департамент был одним из самых легендарных мидовских подразделений. По сравнению с его глобальными стратегическими деяниями любая прочая министерская служба казалась рутиной. После путча 1991 года авторитет департамента потускнел, и новому директору предстояло вернуть ему былое величие.

Столичная штучка

И тут, когда, казалось, вот-вот состоится такое естественное и удачное возвращение к дипломатической карьере, тогдашний руководитель канала ТВЦ Владимир Евтушенков предложил Пушкову делать у него на канале свою аналитическую программу.

– Я до сих пор не уверен, что поступил правильно, выбрав ТВЦ, – признается Пушков. – Примаков предлагал мне действительно очень высокий пост, но это была уже готовая, устоявшаяся структура, и я понимал, что мне придется, как в ЦК, опять писать речи, доклады… В МИДе, если ты, конечно, не министр и не первый зам, ты – часть братской могилы, мало кому известный чиновник, хотя, может, и важный. На телевидении ты на виду, несешь ответственность за свои слова и тоже творишь политику, только не впрямую.

Генеральному директору ТВЦ Вешняку новый автор и ведущий не пришелся по душе. Больше всего раздражали политические взгляды обозревателя: Пушков не скрывал своего крайне скептического отношения к команде Гайдара–Чубайса и всей праволиберальной идеологии российского образца. Причем придраться-то было не к чему: Пушков всегда логичен и точен. Его передача – это передача мыслей. Ну и идей, разумеется. Помешать новой программе гендиректор был не в состоянии, но и помогать не стал: в течение трех месяцев Пушкову приходилось от начала до конца делать свою получасовую программу «Постскриптум» чуть ли не вдвоем с режиссером. Через полгода руководство вынуждено было признать, что программа тем не менее состоялась. Во всяком случае, с рейтингом все было в порядке.

Накануне выборов руководство на ТВЦ поменялось. Новые боссы, Ястржембский и Лисовский, рассудили, что в столь волнующий для страны момент необходимо чаще тревожить умы избирателей политаналитикой. «Постскриптум» стал выходить пять раз в неделю в виде ежедневного анализа главного события дня. После выборов, когда дело было сделано, Лисовский решил пополнить свою «коробку из-под ксерокса» за счет развлекательных передач и задумал потеснить серьезную программу из прайм-тайма. Но не тут-то было.

«Спор хозяйствующих субъектов» длился полтора месяца и закончился очередной сменой руководства. Лисовского «ушли», а программа Пушкова осталась. Более того, стала главной политической программой на ТВЦ.

Самое интересное, что, по словам Пушкова, мэр Москвы, контролирующий канал ТВЦ, никогда не покушался на его свободу слова. Мало того, говорят, Лужкову «Постскриптум» нравится. Политическая программа (как и хорошая драма) только тогда имеет смысл, когда в ней есть конфликт. Искусство Пушкова – все-таки потомственный дипломат – заключается в том, чтобы быть напористым и дерзким с приятным выражением лица и изящными формулировками. Хотя это все равно риск.

– Да, – подтверждает он, – я рискую. А кто не рискует? Если не рисковать, то с чем я выйду? Программа станет бледной. Единственное правило, которое я себе поставил: когда политик, как бы я к нему ни относился, делает что-то хорошее, я должен честно это отмечать.

Люди из команды Путина как-то сказали Пушкову:

– Мы всегда знаем, чего ждать на РТР, и всегда знаем, чего ждать на ТВС, а ваши оценки интересны, потому что неожиданны.

Это к тому, что легко догадаться, чем занимаются самые большие люди страны субботним вечером.

Маша БЕЛКИНА.

Фото Сергея Горбунова & из семейного архива Пушковых.

 

 

 

 


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Оставьте комментарий

Также в этом номере:

Коротко
Подмостки для Дежурного
Настроение
Мы этого не потерпим!
Слышишь звон?


««« »»»