Этим летом Крым стал «нашим» и в туристическом контексте тоже: полуостров посетило рекордное число соотечественников. Как выяснилось, многие поехали что называется «из принципа» после того как ряд «либеральных» СМИ опубликовал провокационные вбросы, из которых следовало, что у россиян, въехавших на «аннексированную территории» не через Украину, будут аннулированы шенгенские визы и тем самым им будет закрыт въезд в Европу. Об этом симферопольский журналист побеседовал со столичным медиа-идеологом Евгением Ю. ДОДОЛЕВЫМ.
– Здравствуйте, Евгений. Насколько мне известно, вы неоднократно гостили в советском Крыму, наверняка бывали в Крыму украинском и вот теперь возвратились из Крыма российского. Какие принципиальные метаморфозы полуострова (позитивные и отрицательные, если они есть, конечно) вы можете отметить за прошедший период, в каком Крыму вам нравилось больше всего и почему?
- Для меня Крым прежде всего – это студенческие годы и стало быть: красивые девушки, коммунная жизнь веселой компании в одном номере, солнце, море и прыжки во воду со всяких пирсов, как я теперь понимаю, очень опасные.
Последний раз я был в Крыму в начале 1993 года (скрывался от ареста за публикации материалов Славы Могутина в своем «Новом Взгляде») и перестал туда ездить впоследствии именно потому, что общий упадок коснулся Крыма наглядно – водопроводная вода стала пропадать вообще, горячая давалась по часам, со снабжением стало совсем худо, ну и, наконец, появилась альтернатива, которой раньше не было – Америка, Европа, Египет и Турция.
Поскольку у меня оставалась масса знакомых в Ялте, я был в курсе, что с годами там лучше не стало. И если российские курорты за четверть века стали цивилизоваться, то Крым остался ровно таким каким и был. И в смысле сервиса, и в смысле организации быта.
Почему я приехал теперь? Да потому, что Крым теперь снова наш и каждый приезжающий из России турист вкладывает в него свои деньги, поэтому даже при прочих неравных, я буду теперь приезжать. Тем более после заявлений, что те россияне, которые приезжают сюда – не получат Шенген; из принципа теперь надо посещать здешние места.
Природа ведь никуда не делась. Как и крымчане, которые мне всегда очень нравились своим спокойствием, юмором, правильным отношением к жизни и готовностью сплотиться, если возникнет такая необходимость. Что они в прошлом году и доказали. В Крыму «русский дух» чувствуется как нигде, и проявляется именно в многонациональности полуострова, в умении поднять человеческое над «кровным», найти общий знаменатель в понятиях, а не генах. В современном мире таких мест осталось совсем немного. Сирия была такой страной, но ее по факту уже не стало.
Что касается метаморфоз, то я их не заметил – побережьем никто не занимался, все бетонные конструкции, уродовавшие пляжи при СССР – не тронуты, просто все обветшало и проржавело. Сохранились, кстати, даже «столовые», как в Союзе. А это уже какая-то «машина времени»! Ведь мир давно питается по другому и мало кто может съесть на завтрак кашу со сливочным маслом, потом салат, затем пюре с котлетами и две ватрушки с тем же маслом! Да и само слово «столовая» в России практически вышло из употребления вместе с книгой «О вкусной и здоровой пище».
Инфраструктурой тоже особо никто не занимался, потому что обилие разностильных новостроек не является инфраструктурой… Словом, природа и люди бесценны, а остальное производит грустное впечатление, особенно застроенный Мисхорский сад. Все ругают Аксенова с Константиновым и сетуют, что чиновники остались на местах со времен Януковича. Однако нельзя взять и резко сменить аппарат в нестабильной ситуации, когда американский флот наведывается к нашим берегам, как будто здесь Карибы. Чиновники обладают возможностями спровоцировать волнения и события в Армении очень наглядно демонстрируют механизм таких подвижек.
Но я уверен, что со временем все наладится. Ведь отдых – это в первую очередь атмосфера, она дорогого стоит, а с ней у Крыма все в порядке.
- У вас есть любимые места на полуострове, с которыми, возможно, связанны какие-то приятные воспоминания? Можете назвать их?
- Да, конечно. Это Коктебель, куда я ездил в Дом творчества писателей и где по-прежнему тусуется компания столичной богемы, составное ядро которой сформировано вокруг короля гламурной фотографии Миши Королева и его затейливых собутыльников, когда-то сюда наведывался и «королевский» приятель Володя Слуцкер, но после того как он обрел статус сенатора и Президента Российского еврейского конгресса, привычки его сменились. Подозреваю (хотя и не уверен), что в годы нашего веселого студенчества Володя сотрудничал с КГБ и именно этим можно объяснить, что сокурсник Толи «Криса» Кельми и Володи «Джеймса» Кузьмина после падения СССР вдруг резко стал преуспевающим банкиром (кстати, именно Слуцкер в свое время засадил на восемь лет известного журналиста Олега Лурье за вымогательство денег у его жены Ольги Слуцкер, известнейшей бизнес-вумен, основавшей World Class Clubs).
Но, самое любимое место в Крыму у меня – Никитский сад. Наши похождения с Костей Эрнстом, открывшем для меня это место, описаны в книгах «Битлы перестройки» и «The Взгляд», многочисленных газетных и журнальных публикациях: первая в журнале «Медведь» накануне его закрытия, последняя (на сегодняшний день) – в июльском номере Story).
- Как человек с тонкой душевной организацией, коим вы, на мой взгляд, безусловно, являетесь, хочу спросить: какие главные настроения вы смогли уловить среди крымчан за время своего последнего визита? Есть ли у крымчан какие-то принципиальные отличия от остальных граждан РФ, на ваш взгляд?
– Когда я ехал в Крым этим летом, я, не скрою, подозревал, что услышу сетования, разочарования крымчан тем, что уровень их благосостояния не вырос. Я давно привык к тому, что «дети колбасы» в отличии от «детей смысла» больше всего пекутся о своем комфорте. Как бывшие советские республики повернули на Запад в надежде на деньги, о чем все с большей досадой говорят коренные европейцы, так и по поводу Крыма были подозрения, что основным мотивом был побег от нищеты, а в условиях санкций понятно, что вливаний будет меньше, чем все надеялись. Каково же было мое изумление, когда молодые бизнесмены, местами потерявшие привычный доход, спокойно говорили об этом, добавляя, что ни о чем не жалеют. Удивительно, что молодые крымчане, в отличии от населения бывших союзных республик помнят, что именно Россия взяла на себя все долги СССР, отпустив регионы в свободное плавание со всем тем, что там построила и создала. Понимают они и то, что из-за санкций Россия дорого платит за Крым, ведь наш уровень жизни существенно снизился. То есть крымчане в массе своей остались «правильными» людьми: рассуждают здраво, на национальной почве не конфликтуют, к трудностям относятся спокойно, в будущее смотрят с надеждой.
Армянин из Кореиза, например, рассказывает, что когда он в «бронике» и с битой вышел на защиту референдума, ему и его друзьям много чего обещали. «Ну и?» – спрашиваю, «На..али» – констатирует мой собеседник. «Жалеете?». «Да нет, как можно?! Мы всегда знали: Крым это Россия!». Николай, встречавший нас в аэропорту раньше занимался гостиничным бизнесом, а сейчас промышляет извозом; но знает – все наладится, главное – уже сделано. То есть все мои собеседники единодушно говорили, что проведи референдум сейчас, были бы те же 80-90% «за» КРЫМНАШ. Понимают, что пока не будет построен керченский мост, будут сложности со снабжением и цены будут не ниже московских. То, что «Крымнаш» понимали даже те кто, рожден был после отторжения полуострова в 1991 году: моя знакомая из Ялты, которую ее мать назвала в честь своей сибирской подружки Арины (с которой я, в свою очередь, познакомился в Никите летом 1989 года) не помнит «советский Крым», но однозначно всегда хотела восстановления исторической справедливости и сейчас, игнорирую очевидные трудности, повторяет, что альтернативы решения крымчан не могло быть.
- На Украине бываете?
- Еще в 2008 году, когда мы с Михаилом Леонтьевым запускали русскоязычную версию немецкого издания Der Spiegel (назывался тот журнал «Профиль», как и московский аналог, который Миша на тот момент возглавлял) нас очень навязчиво опекало СБУ, было масса неприятных моментов. А сейчас я уверен, что как и большинство российских журналистов я попросту невъездной. Даже Отара Кушанашвили, известного своим теплым отношением ко всему киевскому, помноженным на его грузинские корни – весной депортировали из Украины.
Так что… На Украине не был давно, но украинское телевидение смотрю внимательно, поэтому представляю себе атмосферу и терпеливо жду перелома ситуации: как бы ни заблуждались люди «думающие на русском языке» они поймут что к чему. Советская история тоже знала позорные страницы, одумается и Украина. Может быть на это уйдут десятилетия, но жизнь кончается не завтра. Рано или поздно все вернется на круги своя.
- Какова ваша позиция по поводу истории с возвращением Крыма и последующих событий на Украине, в частности, на Донбассе?
- Американцам удалось в 1991 году использовать вполне обоснованное недовольство нашего народа коммунистическим режимом (в необходимости демонтажа которого у меня не было и нет сомнений), чтобы развалить великую державу. Многие русские оказались за рубежом, сами этого не осознав. Были чудовищные погромы в Средней Азии, там безжалостно вырезали славян и евреев при молчаливом попустительстве ельцинского режима, не щадя беременных женщин и малолетних детей; все русское начали шельмовать на Кавказе, на Украине, в Прибалтике. В той ситуации могли, между прочим, отхватить у Москвы и Дальний Восток, и Карелию, и Кубань. И сейчас бы велись дискуссии как правильно писать: «в Кубани» или «на Кубани», в «Дальнем Востоке» или по-русски.
Просто для Запада стала неожиданностью легкость, с которой Горбачев сдал все позиции: от него требовали ослабления идеологических оков, а он вывел войска из Восточной Германии и на наших базах поселились заокеанские солдаты – граница было добровольно отодвинута.
В прошлом году стратегические противники России попытались осуществить второй этап расчленения страны; главным образом пытались отомстить Путину за спасение Сирии и основным инструментом давления на Кремль выбрали украинских националистов, которых пестовали все эти десятилетия. Крыму отведена была роль непотопляемого авианосца НАТО. «Вежливые люди» пришли на помощь, хотя все это было рискованной операцией.
Люди умирают, идеи остаются. У каждого человека есть представление о том, что правильно, а что – нет. И есть люди, которые готовы идти на жертвы во имя своих убеждений. Соответственно никто не может им помешать организоваться и начать что-то предпринимать.
Понятно и другое – любое благое дело имеет неприглядную сторону. Вот представьте себе юную девушку в красивом платье, элегантно накрашенную и модно причесанную. А теперь представьте ее же, но уже с лихорадкой, поносом и рвотой. Умом вы будете понимать, что девушка то одна и та же, просто в одном случае она будет привлекать, а в другом вряд ли, если, конечно, вы не испытываете к ней неземное чувство. Так же обстоит дело и с любым военным конфликтом – есть идея, а есть физиологический процесс ее воплощения и… И любая самая красивая идея имеет свою отвратительную сторону. В быту люди закрывают за собой дверь в туалет, а история такой возможности не дает…
- Многие наши так называемые представители прогрессивной общественности постоянно возмущаются по поводу притеснения свободы слова в России. Что вы скажете по этому поводу, действительно все так плохо?
- К сожалению, наша «прогрессивная общественность» до сих пор не усвоила, что за все надо платить. Свобода слова есть, но реализовывать ее надо за чей-то счет. За свой можно только статью «в стол» написать. Чтобы твою свободную мысль кто-то увидел или услышал, надо найти единомышленника с деньгами, который ее поднимет из недр «прогрессивной общественности» и донесет до общественности широкой. А у нас все это выглядит так, как если бы школьник пришел в папе, попросил деньги на наркотики, а получив отказ, жаловался бы на притеснения. Оппозиционные СМИ неоднократно обращались к населению за подпиской, но не набирали нужных сумм потому, что их позиция на данный момент не кажется убедительной.
Конечно, если сравнивать ситуацию в «медийке» с моделями десятилетней давности, то сейчас масса ограничений. Законодатель не просто упражняется в творческом идиотизме, запрещая продажу кружевных женских трусиков из синтетики, но и ограничивает свободу слова по мере возможности. Нельзя рассказывать о наркотиках и здесь, я уверен, постарались лоббисты наркомафии. Почему-то практикуются запреты на использование слов «геи» и «гей-парады»; якобы это нарушает закон о запрете пропаганды гомосексуализма; а как называть их – пидорами? РПЦ – еще один очаг возрождения цензуры.
Справедливости ради замечу, что ток-шоу в прямом эфире, аналогичное украинскому проекту Шустера, у нас не хватает. У меня передача «Правда-24» изначально была задумана как прямоэфирная, но из-за того, что очень непросто договариваться в гостями чтобы они в полночь приезжали в студию – часто приходится записывать беседы накануне, всегда «прямиться» не удается. И это, само собой, формирует контекст. Вот, допустим, Жириновский заявляет мне, что Чубайса надо арестовать прямо в его кабинете и это слышат зрители, а была бы запись – не знаю, что получилось бы.
Между прочим, наш канал «Москва 24» теперь вещает в Крыму и это, естественно, мне по нраву.
Александр ДРЕМЛЮГИН, «Зеркало Крыма»
Москва–Симферополь.
