СОЛО ДЛЯ МАШИНИСТА С ОРКЕСТРОМ

Андрей Макаревич предстал, как водится, с гитарой. Но без машины. То есть никакой вообще – ни авто, ни времени. Да и белая блуза навыпуск невольно напоминала поварской халат из Андреевой телепрограммы.

Новое блюдо, которое известный музыкант предложил продегустировать в Пушкинском зале кинотеатра “Россия”, носит условное название “Акустический проект”. Как утверждает сам автор, ему уже порядком надоела электрическая музыка, которая имеет ограниченный диапазон, особенно в басовом регистре. В то же время патриарха отечественной эстрады в последнее время все чаще тянет на шансон.

– Почему-то в России этим словом принято именовать кабацкие песни или даже блатные, что совершенно неправильно. Названный жанр предполагает, во-первых, живую акустическую музыку. Во-вторых, авторские тексты и авторское пение, более похожее на разговор со слушателями по душам в камерной обстановке. Не говоря о России, даже во Франции таких мест и исполнителей такого рода не так уж много. А попробовать хочется.

Когда есть что сказать, почему бы и не поговорить?

В качестве компаньонов-аккомпаниаторов Макаревич привлек московский квартет “Папоротник”, профессиональных музыкантов, имеющих достаточный опыт самостоятельного творчества и совместных выступлений: Александр Антонов – скрипка, Александр Бакхаус – аккордеон, Святослав Вильчинский – контрабас и вокал, Дмитрий Серебрянник – перкуссия. Ребята признаются, что сами не знают, к какому стилю можно отнести их игру, но звучит ансамбль очень неплохо.

Настолько, что Андрей предпочел начать все три концерта в “Пушкинском” с пения под гитару в одиночку, лишь на седьмой композиции приглашая ребят на сцену.

Признаться, какими-то изысками главный “машинист” не удивил, что, по его словам, и не являлось задачей нового проекта:

– Я не крейсер “Аврора”, никакой не первопроходец. Говорить о чем-то особом в связи с новой программой не стоит. Просто иногда хочется делать какие-то вещи на грани с тишиной.

Ее было достаточно в “Пушкинском”.

Полупустой зал испытывал явные затруднения с аплодисментами, не в своевременности и искренности – в мощи и долготе звучания. Последнее легко объяснимо: билеты на галерку, например, стоили от 130 тысяч. Что касается поклонников, то пробовать французскую кухню русская публика готова, однако имя повара все-таки у большинства больше ассоциируется со ста граммами “За тех, кто в море”, нежели с экзотическим гарниром из папоротника. Немалое число тех, кто пришел на своего Макара, ближе к окончанию концерта устали купаться в минорной тональности и внимать необычайно мягкому звучанию привычных текстов на непривычном музыкальном фоне.

И раньше-то лидера “Машины времени” к рокерам причисляли скорее по возрасту, нежели по статусу. Коллектив занимает свое собственное, особое место, где-то между нижним уровнем восточно-европейского рока и верхним рядом лучших отечественных групп – но именно “Машина”, а не Андрей Макаревич отдельно. Поскольку его трудно назвать голосистым певцом, а уж тем более – рок-вокалистом. Однако если “МВ” по резвости и уступает иным российским командам, то по сбалансированности и надежности всего ансамбля популярнее машины “БМВ” будет, особенно с таким водителем.

Но в этот раз известный машинист предстал без машины, как мы уже заметили. Заметили и слушатели, пришедшие на свою музыку. Которая, между тем, была своей только в части стихов и знакомого тонкого голоса. Привычной электрожесткости в саунде – как не бывало, даже в забойном рок-н-ролле “Она похожа на всех женщин”. Отсюда – чувство некой недоговоренности, незавершенности, непривычной легкости. Хотя молодые музыканты шутя – и шутейно, к месту – справлялись с самыми сложными музыкальными партиями.

Только эта игривость стиля и манеры исполнения изрядно мешали тем, кто привык к более экспрессивному звуку работающей “Машины”.

К “Папоротнику” претензий нет. Скрипка Александра Антонова то смеялась до всхлипов, то плакала навзрыд – любой цыганский виртуоз позавидовал бы: едва отзвучала песня “Она улыбается всем”, сидевший слева впереди какой-то бритый новый русский так вздохнул, расчувствовавшись, что его и на сцене, наверное, услышали в наступившем молчании.

Аккордеон Саши Бакхауса заменял и синтезатор, и орган, и фоно… Да не просто играл – вторил, солировал, смешил и доставал до печенок своими тремулами, немыслимыми переборами, водопадом аккордов.

Не уступал ему в мастерстве извлечения звуков Дмитрий Серебрянник: на чем только и как он не выбивал ритм – от серебряных колокольчиков до ухающей мощи большого барабана. Согласитесь, не каждый в состоянии заставить солировать это обтянутое кожей чудо. Но папоротниковский толстяк просто блистал, отнюдь не одними медными тарелками, особенно в композиции “Когда уходят краски дня”.

А в следующей песне “Он был старше ее” гитара, контрабас и скрипка выдали такое трио, что только глухой остался бы равнодушен к их негромкому хоровому пению. Из-под такта, но строго в такт, неброско – но как тонко, проникновенно.

Те, кто оценил, хлопали, не жалея ладоней. Самые отчаянные выкрикивали “Браво!” и советовали Андрею бросить “Смак”.

Да, на самом деле было очень неплохо. Очень.

И все же, все же.

Заметно, что музыканты несколько скованы опасением сбиться в аккомпанементе лидеру, что они обязаны вторить, тогда как привыкли играть в джазовой мушкетерской манере – один как все и все на одного. Это более явственно проступило, когда Макаревич ушел перекурить – “Папоротник” оттянулся во весь лист! Взаимопонимание – полное, сыгранность – потрясающая, а о впечатлениях и говорить нечего: публика просто отбила ладоши.

Но при чем тут Андрей Макаревич? При том, что на его имя шел зритель-слушатель. Углубляться в дебри “Папоротника” никто без разведки не стал бы – незнакомый лес. И Андрею Вадимовичу с одной акустической гитарой зал не собрать. Вон даже объединенных усилий не хватило на то, чтобы наполнить партер и галерку хотя бы в отдельности, но до отказа.

Отчасти в этом виноват сам главный машинист. Обозначив повестку дня как откровенный разговор со зрителем, Макаревич ограничился лишь общей беседой: песни выдал как порционные блюда, от и до – ни одной больше, и только заранее заготовленные. Причем включил в программу и произведения Александра Вертинского, и Алексея Козлова, и народную “Песню о дружбе”, даже фрагмент блатной “Таганки” прозвучал.

Может, автору, взявшему эпиграфом к своему музыкально-поэтическому вечеру собственную “Меня очень не любят эстеты”, казалось, что он дает достойный ответ эстетствующим критикам завершающей фразой “…я их тоже не очень люблю”.

Только эта нелюбовь к ним больше отразилась на собравшихся в “Пушкинском”: некоторые записки из зала маэстро Макаревич просто отбрасывал в сторону, как неактуальные, на его эстетический взгляд.

А вот это зря.

Понятно, что в жизни любого музыканта наступает период переосмысления творчества, пора подведения промежуточных итогов и время поиска новых форм. Только ведь любой артист зависим от публики в той же степени, в какой поэт – от госпожи Музы.

И уж коль ты пригласил народ поговорить по душам под гитару и аккомпанемент, оценив разговор в 130.000 рублей с каждого и выше, то будь добр, эстетствуй более откровенно. Особенно с теми, Андрей Вадимович, благодаря кому и машине твоей, и твоему смаку, и расцветшему с тобой папоротнику забвение не грозит.

От “Музыкальной Правды” – пожелания творческих удач и хорошей акустики!

Сергей СНОПКОВ – специально для ИД “Новый Взгляд”.


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Оставьте комментарий

Также в этом номере:

ОТВЕЧАЯ ТОМУ, КТО ЖАЖДЕТ
ЛЮБИМОВ ПОПРОСИЛ ОСТАВИТЬ ЕГО В ПОКОЕ
ДОРОГИМ ОЛЬГЕ И ВЛАДУ
КАК БЫ РЕПОРТАЖ
АХ, ЭТА СВАДЬБА
ФИЛИПП КИРКОРОВ КАК АВТОР ПЕРЕВОДА ЭРОТИЧЕСКОГО ШЕДЕВРА С БРОДВЕЙСКОГО НА РУССКИЙ, ГРУЗИНСКИЙ, БОЛГАРСКИЙ (И ТАК ДАЛЕЕ)
“РУССКИЙ КОЛОРИТ” С КИТАЙСКИМ АКЦЕНТОМ
БЛЕСК ЗВЕЗДОЧЕК В ПРОГРАММКЕ
ЗОЛУШКА В РОЛИ СНЕГУРОЧКИ
“ВРЕМЕНА ГОДА” ОТКРЫВАЮТ СЕЗОН
“БОЖЕСТВЕННАЯ” УЛЬЯНА ЛОПАТКИНА В МОСКВЕ И НЬЮ-ЙОРКЕ
МИХАИЛ БАРЫШНИКОВ: В РОССИЮ НЕ ВЕРНУСЬ НИКОГДА
Я ПОЗДРАВЛЯЮ ВАС! МЫ – В ЖОМПЕ
“ОГНИ МОСКВЫ” СНОВА НА АРБАТЕ


««« »»»