(О ЖИЗНИ)
У меня в жизни есть столпы, которые поколебать невозможно. В ХХ веке три самых великих композитора мира – Стравинский, затем Прокофьев и Шостакович. И я всех их знал. Их дала Россия! Не так давно я дирижировал “Хованщиной”, и это меня очень обогатило: я понял, в России уже происходило все то, что происходит сейчас. Я молюсь за сохранение оптимизма в нашей жизни. Бах говорил: “Когда я не вижу ничего хорошего в прошлом, я думаю о настоящем; когда ничего хорошего в настоящем, я думаю о будущем”. Понимание тех времен жизни может быть для нас спасением. Когда же, наконец, у нас, у русских, не будет уходить память о прошлом, когда мы перестанем его романтизировать? Бог знает почему мы так любим сказки и верим им…
АЛЛА ПУГАЧЕВА
(О ФОТОГРАФИЯХ)
Да у меня их нету! Я почти никогда не получаюсь на фотографиях и вообще не любила фотографироваться! Даже на детских фото все мои физиономии недовольные. К тому же меня обычно ставили против света, и везде я получалась с прищуренными глазами, якуточкой, только что рыжая. Специально я фотографировалась очень редко, собственно, этими фотографиями и богата. А те, которые были сняты на сцене, как правило, неудачны. Но они документальны – ничего не поделаешь.
(О СЕБЕ)
Наверняка шило в заднице у меня появится когда-нибудь, несмотря на все счастье, окружающее меня, – наверняка появится! Ну, а если не появится, я найду, как его поиметь!
ЧИЖ (СЕРГЕЙ ЧИГРАКОВ)
(О ПЬЯНСТВЕ)
То, что мы одна из самых пьющих групп, – это, конечно, комплимент. Обычно получается так – садимся в поезд и говорим: “Ну, по 50 для крепкого сна?” А потом ни с того ни с сего все это растягивается на месяц. Наверное, наследственность у всех нас тяжелая. А вообще к водке мы относимся как к пищевому продукту, который можно употреблять до, после или во время еды. Вот когда еда кончается и остается одна водка, начинается то самое пьянство. Это, конечно, нехорошо, хотя люди бывалые говорят, что трезвый музыкант вызывает подозрения.
КОНСТАНТИН КИНЧЕВ
(О ТВОРЧЕСТВЕ)
Я ни слов, ни музыки не пишу вообще. Я занимаюсь самовыражением посредством электромузыкальных инструментов. Естественно, меня занимает некий магический ритм, который звучит во мне. И в этом ритме рождаются череда аккордов и набор слов. Потом это все правится – и получается песня.
(О ЦЕННОСТЯХ ЖИЗНИ)
Я сказочно богат. У меня есть семья, любимая жена, любимая работа. Дай Бог каждому быть таким богатеем.
(О МУЗЫКЕ)
В рок-музыке присутствуют ярко выраженные личности, которым помогают профессионалы. Может, сами лидеры не очень профессиональны в плане музыкальности, но они компенсируют это другим, не менее важным: собственным почерком и магнетизмом, присущим только этому лидеру. А вокруг собираются очень сильные музыканты, чаще всего профессионалы, которых Агутин почему-то не берет в расчет. Я его считаю человеком бесспорно профессиональным в музыке, у него и тексты неплохие. Мне вообще Агутин нравится и еще из попсы группа “Дюна”. Человек должен быть естественным и органичным в том, что он делает, не должен ни в коем случае заниматься искусством. Вот Агутин – естественен в том, что он делает, а группа “Дюна” естественна и органична в том, что делают они.
ВАЛДИС ПЕЛЬШ
(О СЕБЕ)
Я был из продвинутых. Нас было двое: я и мой приятель, и мы занимали в классе посты как формально, так и неформально. Мы владели всеми “должностями”.
(ОБ ОТДЫХЕ)
Больше всего я ненавижу таскать багаж. Но в принципе все эти проблемы можно решить и получить максимальное количество позитивных впечатлений от отдыха.
ВАЛЕРИЙ МЕЛАДЗЕ
(О ГОЛОСЕ)
Я чувствовал, конечно, что у меня есть голос, но не знал, что он до такой степени “нестандартный”! Доходило до того, что я сам начинал стесняться собственного голоса.
(О БРАТЕ КОНСТАНТИНЕ)
Он, например, по своему характеру молчун, затворник, терпеть не может никакого шума, суеты. Не любит больших городов. Насколько я его знаю, слава его не интересует.
ВЯЧЕСЛАВ ДОБРЫНИН
(О ЖЕНЩИНАХ)
Я всегда ценил любовь женщин и отвечал им искренним чувством. Ни разу не обидел ни одну из них. Всегда жалел их. Сначала жалел, а потом и помогать стал.
ИОСИФ КОБЗОН
(ОБ УХОДЕ)
Хочу немножко пожить интеллектуально, хочу ходить в театры, хочу поехать с сыном на рыбалку, отдохнуть с женой, почитать книги. Короче говоря, пожить нормальной человеческой жизнью. Почти 40 лет я работал на эстраде и ни разу не был в отпуске.
(О СЫНЕ)
Когда он продел в ухо серьгу, был жуткий скандал. Но еще более интересный случай произошел, когда Андрей учился в первом классе. Я приезжаю с гастролей, захожу в квартиру и вижу картину: жена Неля сидит заплаканная, а перед ней виноватый Андрей. Объясняю: Неля перехватила дневник Андрея, а там одни двойки и нас вызывают в школу… Я говорю сыну: “Кто тебе дал право позорить мою фамилию?! Забудь, что твоя фамилия Кобзон, и больше не пиши ее на дневниках и тетрадях”. Короче, выгнал его из комнаты. Вдруг он возвращается и спрашивает: “Фамилия Иванов подойдет?”
НАТАША КОРОЛЕВА
(О НАЧАЛЕ КАРЬЕРЫ)
Я и не предполагала, что все получится таким вот образом. В 15 лет я очень серьезно увлекалась творчеством Володи Преснякова и даже пела его песни в эстрадно-цирковом училище. После окончания этого учебного заведения я готовила документы в США – хотела поступить в университет. Но тут позвонила одна моя московская знакомая и сказала, что Игорь Николаев готовит проект специально для тинэйджеров. Моя кассета с записью пресняковской песни попала к нему… Конечно, были претендентки получше меня, но он почему-то выбрал Наташу Королеву. Для меня это до сих пор загадка!
(О ПУБЛИКЕ)
На моих концертах всегда много детей. Это, наверное, связано с тем, что в клипе к песне “Маленькая страна” было много мультипликации. Вообще дети очень наивны и непосредственны. Они очень чутко реагируют на фальшь, поэтому работать для них тяжело.
ТАТЬЯНА БУЛАНОВА
(О ЖУРНАЛИСТАХ)
Да, от вашей братии мне досталось. Но я думаю, что в любой профессии есть как порядочные люди, так и непорядочные. Поэтому обобщать не нужно.
КАЙ МЕТОВ
(О ЖИЗНИ)
Жизнь теряет смысл, когда все есть. Смысл жизни в том, когда у тебя есть, но не все, а все будет впереди. Ты в это веришь и от этого очень счастлив. Я знаю, что главное сделаю дальше.
(О ПЕСНЯХ)
У меня есть очень своеобразные песни, вряд ли кто-то будет их петь. Я же реалист, а у нас на сцене все романтики. Может, у кого жизнь и складывалась романтично, а я все больше с реалиями сталкиваюсь. Хотя… наверное, где-то глубоко в душе я романтик.
(О ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ)
У меня все сложно складывается в личной жизни. То ли характер такой, то ли карму отрабатываю. Случаются всякие неприятности, но я надеюсь на поворотный момент и, наверное, скоро завяжу с грустью.
НИКОЛАЙ РАСТОРГУЕВ
(О ПРОВИНЦИИ И МОСКВЕ)
Не нравится мне слово провинция. Само слово ничего обидного не содержит, но многие вкладывают в него пренебрежительный смысл – тмутаракань. А ведь это и есть страна. Москва – это в каком-то смысле витрина или лицо… В глубинке все как-то проще, почти по-родственному, и это очень нравится, наверное, благодаря этому и живем. Знаете, даже на концертах в Москве процентов шестьдесят публики – иногородние. Это не только на наших концертах, на любых. У москвичей информационная перекормленность, поэтому у многих снобистское отношение ко всему, а приезжий человек – ему все интересно, до всего дело есть.
(О СВОЕЙ МУЗЫКЕ)
Наша музыка несет народный дух. Да и мой образ мужика из народа необычен для нашей музыкальной культуры. Зритель в конце 80-х тосковал по мужественным исполнителям, обалдевая от засилья приторных “Ласковых маев”. У нас разные песни – есть достаточно легкие, веселые, под застолье, но мы не стараемся уходить от действительности. В песнях отражается наша гражданская позиция. Без этого нельзя. На адрес нашего центра приходит неимоверное количество писем, которые по своему содержанию больше предназначены власть предержащим. Люди пишут о своих проблемах, личных трагедиях и просят помощи, как будто мы в силах что-то решить.
(ОБ УСПЕХЕ И ПОКЛОННИКАХ)
К успеху, поклонницам я отношусь спокойно. Не считаю это надежным. Я взрослый человек, знающий жизнь. Вспоминаю иногда, как в день на рубль удавалось столько всего полезного купить и как был счастлив этим деньгам. Сейчас положение изменилось, но я долго к этому шел. Я знал всегда, что материальное положение – отнюдь не гарант счастья. Для меня главное – быть “при деле”. А когда есть еще и семейное счастье (а я счастлив) – это полный “ништяк”.
ИГОРЬ СОРИН (“ИВАНУШКИ-INTERNATIONAL”)
(О НАРКОТИКАХ)
Главный наркотик – это телевидение, средства массовой информации. По сути даже музыка – наркотик. Но есть вредные наркотики, которые многое людям открывают и многое от них требуют. Люди платят за то, что видят и ощущают в своей жизни. Раз они осознанно это выбирают, значит, жизнь им не нужна.
ФИЛИПП КИРКОРОВ
(О ПУТИ НА ЭСТРАДУ)
Кто сказал, что мой путь на эстраду не был тернистым, что мне все давалось легко? Напротив, мне-то уж досталось в жизни столько, что многим нашим звездам и не снилось! И козней, и предательства – всего пришлось хлебнуть “по первое число”!
(ЧТО ЧУВСТВУЕТ, ВЫХОДЯ НА СЦЕНУ)
Отвечу честно – чувство сумасшедшей зависти по отношению к себе! Понять меня, конечно, может только тот, кто испытал, какое это грандиозное, немыслимое счастье – выступать на сцене! Когда я вижу себя в этот звездный час со стороны, я сам себе завидую и думаю: вот, блин! Как же так? Неужели это все не сон? Неужто я – тот самый мальчик, тот отличник-книгочей, который бредил с детства сценой, и мечты эти сбылись?
(О ПЕСНЕ “ЗАЙКА”)
“Зайка” – это, во-первых, некий гимн влюбленных, гимн любви! А во-вторых, она же – плод этой любви!”
ЛОЛИТА (КАБАРЕ-ДУЭТ “АКАДЕМИЯ”)
(О САШЕ)
Саша меня ждет всегда. Раньше он ругался, теперь просто выходит во двор, выгоняет машину и говорит: “Водитель стоит и ждет, пока артист спустится”. А последняя деталь – это та, о которой я вдруг вспомнила. И мне обязательно ее надо найти. Для этого все выворачивается из шкафов и тумбочек, и в конце концов я убеждаюсь: кольцо, шарфик или часть нижнего белья мне абсолютно не подходят, и с чувством выполненного долга иду к машине.
(О ТОМ, ЧТО ВАЖНО)
В муже и любом мужчине для меня важно умение уступать женщине.
БОРИС ГРЕБЕНЩИКОВ
(О КУМИРАХ)
Люди должны понимать, что дело не в том человеке, который поет, а в том, что за ним стоит. Если человек талантливый, за ним – Абсолют, за ним – Истина. От себя он ничего не прибавляет, он просто передает то, что есть. С другой стороны, в религии есть масса случаев, когда люди молятся не Богу, а вот этому конкретному батюшке, потому что он симпатичный очень. Но я не понимаю, почему музыкант должен что-то говорить о религии.
ИГОРЬ КРУТОЙ
(ОБ АЛЕКСАНДРЕ СЕРОВЕ)
Он суперпрофессиональный музыкант, он в состоянии сам для себя написать песню. Саша – тяжелый человек в плане совместной работы. Это всегда приносит нормальный результат в итоге, но работать с ним – это пройти все муки ада. Он любит измываться над собой и рядом стоящими. Особенно последняя песня “Я люблю тебя до слез” в таких муках шла. Мы успели поссориться и помириться, пленки размагничивали, и стихи передергивали, и аранжировки, но в итоге все получилось.
АЛЕКСАНДР СЕРОВ
(О СЕКС-СИМВОЛЕ)
Секс-символ у нас по праву один – Филя.
(О СЕБЕ)
Я человек скромный – чем гордиться? Если что имею, то только благодаря титаническому труду. Я трудолюбив. Недавно записал двадцать новых песен на свою музыку.
(О МАШИНАХ)
С недавних пор я распустил свой автопарк. Было штук восемь, сейчас штуки три осталось. Надоело. В Москве плохие дороги.
НАТАЛЬЯ ВЕТЛИЦКАЯ
(О СЕБЕ)
Я добилась некоторого успеха своим трудом, целеустремленностью, но ни в коем случае не гениальностью. У меня есть круг людей, с которыми я дружу, которые рады меня видеть, он не должен быть большим.
ВАЛЕРИЙ СЮТКИН
(О ЛЮДЯХ)
Я стараюсь общаться с людьми со стержнем внутри, с улыбкой на лице, приходящими в этот мир не со страховкой и чемоданами, а с открытой душой. И мне все равно – блондины они или брюнеты. Мне интересна жизнь, и, наверное, поэтому я стараюсь работать с “живыми” инструментами. Никогда ничего не просчитываю. Творчество – это сплав того, что ты ощущаешь в душе. Есть, конечно, в моей работе элементы ремесла. Но если бы мной двигало чувство наживы, я бы работал в другой, более рентабельной области.
(О ЦИФРАХ)
В жизни всегда приходится что-нибудь считать. А цифры… Они появились в моих песнях, когда я писал “12-45″. Там были такие слова, вроде бы и правильные, но я чувствовал, что чего-то не хватает. И вот эта строчка – “12-45 – мой номер на крыле” – она дала четкий образ, картинку, свежесть и оригинальность всей песне. Наверное, потом у меня был такой своеобразный “цифровой период”, потому что как раз в то время я написал “7.000 над землей” и “42 минуты под землей”.
