Это интервью легендарный джазовый музыкант дал сразу после церемонии открытия фестиваля, где снова поразил публику, выступив в непривычном для себя жанре и сыграв вместе с блестящим камерным квартетом Шостаковича.
– Заявляю сразу: фильм “Привет, дуралеи!” мне понравился. Я пристрастный зритель, который любит и понимает кино. Но с человеческих позиций.
Фильм сделан большим мастером в том стиле, в котором он всегда работал. Поясняю, если я хочу сыграть би-боп и его сыграю – получится класс. А если я исполняю авангард, но буду играть би-боп – ничего не получится. Хотя я умею играть и ту, и другую музыку.
Рязанов снял фильм в устаревшем жанре. Это комедия советских времен. Это тот “совок”, в котором мы жили и сейчас живем. Он отразил наше существование в точных координатах. Он сыграл свой би-боп.
Новые бандитские картины, снятые на деньги новых русских, тоже отражают сегодняшнюю жизнь. Но там все замешено на крови, мистике, на дешевой чернухе. И это “чернушное искусство” претендует на безусловное лидерство в современном кинематографе. Нет, нет и нет. Я – за реализм, доброту, талант и мастерство. И Эльдар Рязанов остался верным себе.
Особенно поразил меня Вячеслав Полунин. В Нью-Йорке, в лучшем цирке мира Дюссолей он держал весь спектакль. Высочайший класс. А в “Привет, дуралеи!” его талант высветился совсем по-другому. Это совершенно очевидно.
Татьяну Друбич я раньше считал тусовочной актрисой. Может быть, потому, что она снималась в тусовочных фильмах Сергея Соловьева. Он высокий профессионал, но “натянул на себя не то одеяло”, подделываясь под молодежь. А в подделке все фальшь – с начала и до конца.
В рязановской же картине я испытал наслаждение, когда разочарование сменяется вдруг открытием: Друбич – актриса! Местами она просто дотягивает до Ирины Купченко, игра которой для меня всегда – эталон. Нападки на этот фильм сразу выдают либо злопыхателя, либо профана.
Ирина ПАПЕРНАЯ,
“Кинотавр”.
НЕМОЙ ХИТ
Эльдар Александрович Рязанов, любимый комедиограф России, когда-то снимал замечательные бытовые комедии. Живые характеры обретали там игру и блеск в огранке парадоксальных ситуаций; гармоничное взаимодействие этих составных достигло пика в “Берегись автомобиля”, центральной картине режиссера, от которой концентрическими кругами расходятся все предыдущие и последующие, как отзвук его возможностей.
Самым дальним кругом стала последняя картина – “Привет, дуралеи!”
Не только по времени, но, к сожалению, и по интенсивности волны.
Все в этом фильме хорошо: от роскошных лебешевских съемок Москвы до клоунады, которую, в силу загруженности Полунина драматургическими задачами, блистательно осуществляет Ольга Волкова.
Хорошо буквально все, кроме самого фильма.
Хотя, как и все картины Эльдара Рязанова, “Привет, дуралеи!” станет, конечно, хитом. В зале сильно смеются и даже аплодируют.
И это понятно – фильм, как уже сказано, состоит из вполне доброкачественных деталей, и каждая из них радует зрителя, как если бы он рассматривал их по отдельности и вовсе не задумывался об их назначении.
Для любой конструкции, однако, желательно, чтобы составные части взаимодействовали. Во взаимодействии “узлов” фильма и обнаруживается общая нефункциональность или, говоря обыденно, халтура.
Фильм, как любой текст, отсылает к языку автора. О языке этого фильма говорить трудно, поскольку он нем, как Муму.
Составляющие его знаки принадлежат разным знаковым системам: памфлет, мелодрама, водевиль, анекдот, кухня 60-х, митинг 90-х, гэги Гарольда Ллойда и Бастера Китона, самоповторы и, черт знает, еще какие источники.
Разнокалиберные цитаты разваливаются, лишенные объединяющего начала: чувства времени, структурирующего всякое художественное произведение.
В новом фильме Рязанова это чувство подменяется формальными признаками так называемой современности.
Слепленный из них макет не оживляет камера ни Лебешева, ни Нахабцева. Тонкая прелесть ”синего чулка”, от природы присущая интеллигентной Татьяне Друбич, напрочь забита дешевыми ходами и ходульным текстом (воображаю, как страдала умница Друбич, произнося нелепые здесь формулы Екклезиаста или восклицая: “Я никогда не была в Зазеркалье!”). Вячеслав Полунин, один из лучших клоунов мира, гениальный мастер пластической идеи, – пересажен режиссером в чуждую среду, говорит голосом Андрея Мягкова с интонациями, изъятыми из “Иронии судьбы…”, и актерски обезврежен полностью. Его речь – протез, как и подслеповатость героини, выглядит символом.
Немой и слепой фильм, настырно поющий о взаимопонимании, как нищий в электричке.
Алла БОССАРТ.
