ИГРА – мазохистская форма эксгибиционизма (Лоренс Оливье).
Герой сего повествования – яркий продукт эпохи суровой борьбы за существование (в данном случае за благополучное), профессии, где работа локтями порою ценится значительно выше умственной деятельности, тусовки, что приемлет только подобных себе, а с остальными, редкими экземплярами ведет аккуратную войну (преимущественно за спинами). Человек, о котором далее пойдет речь, – самая скандальная фигура в сфере сегодняшней журналистики, самый намозоливший глаза и слух скандалмэйкер. Он создает скандал и сам же им становится (что в его исполнении получается весьма эффектно и органично). Сей громкий, шумный и неуравновешенный господин одновременно является любимцем женской половины телезрителей и болезненной язвой на теле своих менее удачливых (или расторопных) коллег. Его, мягко говоря, резкие реплики в адрес маститых шоуменов и известных музыкантов, постоянные прилюдные выяснения отношений придавали некую пикантность программе “Акулы пера”; неожиданные и не всегда этичные вопросы “звездам”, исходящие из его же уст, заставляют зрителей теледискотеки “Партийная зона” падать, больно ушибаясь, с кресел и диванов; то, что каждая статья этого поистине бесстрашного писаки вызывает всеобщую шумиху, мне лично не представляется удивительным. Этот развязный, беспринципный и, вместе с тем, обаятельный тип зовется Остапом, ой, пардон, Отаром Кушанашвили, как вы уже не преминули догадаться. Много, ох как много можно было бы вам о нем порассказать, но в моем воспроизведении сие было бы не столь блестяще, а посему – Отар Кушанашвили немного о себе, родимом.
СЕМЬЯ – взаимное несение тягот и школа жертвенности (Николай Бердяев).
– Семья моя патриархальная, честно говоря. И были большие проблемы с тем, что я пошел изучать русский язык . Это вызвало большие дискуссии, а грузинские дискуссии очень эмоциональные, экспансивные, с переламыванием всего. В ту пору, когда я решил податься в журналистику, русскую причем, не было развала в Грузии, поэтому их аргументация казалась крепкой. Они говорили, что русский язык не перспективный, что я грузин, я должен быть националистом, что надежнее всегда исходить из своего, родного. Можешь поверить мне, я нюхом чувствовал, что мое здесь, в русскости. Мне нравилась больше русская литература. Я учился, кстати, в грузинской школе, а русский читал факультативно. Теперь они с изумлением относятся ко мне. В грузинских семьях младший – это всегда бездельник, он может до сорока лет сидеть на шее, он любимый, а я был какой-то не грузинский тип. Я, самый маленький, болезненный, хлипкий, я буду кормить амбалов, какие все мои родственники. Я с отцом когда виделся, он смотрит на меня и говорит: “Я даже не верю, что это ты. Ты был всегда таким беспомощным во всех смыслах.” Единственный раз я позволил себе сказать, что я не буду жить дома, уеду из Тбилиси, хотел по-своему все строить. И вот тогда только я проявил какую-то силу. Они на меня смотрели и думали: через месяц вернется. Я сделал все, готов был пойти на что угодно, только бы не вернуться, не опозориться перед родителями.
ОБУЧЕНИЕ – это замена удивления пониманием и порывов души навыками тела (Виктор Кротов).
– И все же ты закончил Тбилисский университет, а не журфак МГУ.
– А меня здесь не приняли. Они считали, что это очень бездарно, здесь. Меня приняли. Там. И если уж заговорили об университете, я крайне недоволен, что в нем учился. Крайне. И дело не в том, что грузинский плохой, дело в том, что профессии журналиста можно выучиться по двум брошюрам Андрея Ванденко, по книге Леонида Жуховицкого и по старым очеркам Инны Руденко. Этой сфере надо учиться, общаясь с людьми, а не… А я потратил, тупой человек, я потратил на университет время. И мне крайне жаль, что я поехал в советскую армию служить.
– Будучи в тобою столь не любимой армии, ты переписывался с одним из профессоров МГУ Шахиджаняном. Сохранились ли между вами какие-либо отношения?
– Отношений никаких. Не по причине, что я на что-то обиделся или как-то… Просто так случилось, что когда я приехал в Москву, у тех людей, на которых я надеялся, не было времени заниматься мною. Что касается Шахиджаняна и Щекочихина, с которым я тоже пересекался, мне кажется, что сейчас я никаких добрых эмоций не вызываю ни у того, ни у другого, не общаюсь с ними. Мне кажется, что в силу моего понимания профессии, наверное, я их в чем-то разочаровал.
СУДЬБА – так называют факты, еще не прошедшие через горнило мысли, еще не разгаданные человеком (Ральф Эмерсон).
– Когда я приехал в Москву, написал 35 писем. Ну я приехал, представь, кому я нужен здесь? Кому я сдался? Я садился за машинку, мама мне подарила машинку такую, “Унит”, сидел и стучал. Мне не ответил никто. Мне ответил только Додолев, из всех тридцати пяти только он увидел между строчек моего послания нечто, более того, я ему обозначил номер коммунальной квартирки, где я время от времени был у друзей, и он позвонил в момент моего там присутствия. Это была судьба. Я снял трубку, и он говорит: “Можно Отара?” – “Это Отар” – “Это Додолев”. Я чуть не упал!
Для меня он был гигантом. Сейчас он в моих глазах стал еще большим гигантом, когда я понял, чем и как он занимается. Сейчас мы уже общаемся в одной весовой категории, а тогда для меня это было божество. Он меня пригласил работать.
Додолев – невероятно сложный человек, поскольку у него свое какое-то мировоззрение и не всегда врубаешься – его конечная цель какая. Это самый гениальный издатель в стране, самый гибкий, самый конъюнктурный. Самый. Меня лично он научил приспособляемости. Он-то в любой ситуации умеет приспособляться. КАК он умеет, фиг его знает! Ну вот учусь у него.
ТРУДОЛЮБИЕ – душа дела и краеугольный камень процветания (Лео Перуц).
– Когда мы с Вульфом начинали совместную деятельность, мы знали, что станем самыми не любимыми персонажами, потому что делали все: утром мы стучались в какую-нибудь студию и брали интервью, днем мы встречались с людьми из толстых журналов и обсуждали какие-то планы, вечером мы проводили вечеринку, ночью ехали в “Жар-птицу” и проводили концерт, на следующее утро мы ехали в какой-то город в командировку. Я говорю о Вульфе специально, потому что мы прошли путь вместе и нас ругают все. Я не видел ни одного человека, который бы сказал: “Отарик и Вульф хорошие.”. В лицо они говорят: “Отарик гений, гений!”. Но потом, как только отойдешь… Нелюбовь есть только у тусовочного люда. Клянусь тебе мамой, если б я знал, что в этой области так много говна, ударов ниже пояса, мелких подстав, когда человеку веришь, а он о тебе говорит плохо, как, например, обо мне. Мне каждую неделю говорят: “Ну как же так, старик, я ничего не понял в твоей статье”. Так я писал ее не для него. У меня есть охерительное количество поклонников, которых я приучил спорить на тему Иосифа Бродского. Я читаю каждый день. Утром я останавливаюсь у газетного лотка и под хихиканье продавцов покупаю очень много газет. Нет ни одного русского, тяжеложопого, неповоротливого журналиста, который следил бы за творчеством коллег. Нужно читать каждый день по 35 книг, по 82 публикации, переводить журналы.
ЖУРНАЛИСТЫ – повивальные бабки и одновременно могильщики эпохи (Карл Гуцков).
– Люди не понимают, что эта профессия на 50% лицедейство. Это лицедейство, и ты живешь по тем канонам, по которым ты живешь, о чем я написал, заступившись за Лену Зосимову. Какая Монсеррат Кабалье? Да никогда она ею не станет. Она поет для десяти подростков, они тащатся, так предоставим им право тащиться. Это уже проблема их родителей, что они не поставили им в детстве хорошую кассету, но если ребенку нравится Зосимова с ее песней про смешное диско, так дайте ей петь. К сожалению, если б можно было торговую марку сделать по-другому, я бы ее сделал по-другому. Мы с тобой вращаемся в мирке, где не предполагается честных приемов борьбы. Ты с человеком общаешься и вечером ему говоришь: “Я конечно не Майкл Джексон, но ты знаешь, на меня наезжают все кругом, помоги мне!”. И он отвечает: “Конечно, наливай, при любом раскладе я на твоей стороне”. Ты чокаешься с ним, а на следующее утро с полным раскладом доказательств узнаешь, что он заложил тебя при первой же сходке.
ПОДРАЖАНИЕ – самый искренний вид лести (Чарльз Колтон).
– Я не Познер и не Дмитрий Дибров. Я просто хулиган, и это моя ипостась. А то, что все стали хулиганами сейчас, и то, что стало модно быть хулиганом, это, конечно, очень смешно. Очень. Я хорошо понимаю, чем мы обменялись взаимно с “Акулами”, и то, что чем дальше, тем больше она девальвирует понятие профессии, потому что то, что хорошо для меня и органично смотрится в моем исполнении, не хорошо для всех ста человек. Когда дети профессоров, не зная моего менталитета, не зная, как я чувствую жизнь, пытаются скалькировать мое мировосприятие, когда они пытаются взять на вооружение мой словарь, это глупо смотрится.
МАСШТАБ – это тот аршин, которым малое измеряет великое, чтобы постигнуть его во всем объеме (Феликс Кривин).
– Как ты, со своим честолюбием, допустил лидерство Леры в теледискотеке “Партийная зона”?
– Это была принципиальная моя просьба – показать, что люди будут меня обсуждать, даже если я появлюсь в течение нескольких минут. Как ты понимаешь, я мог бы выпрыгнуть на сцену, предаться эксгибиционизму, и это будут все обсуждать. Но я и так знаю, что это будет. Мне нужно очень мало времени, чтобы люди злились: “Где же этот мудак, которого мы ждем”? А другие радовались: “Наконец-то хоть из одной передачи глушанули, козла”.
БУДУЩЕЕ – это тщательно обезвреженное настоящее (братья Стругацкие).
– Я приготовил такие сюрпризы, такие шоу! Сейчас они все в моей голове. У меня вызывает крайний ужас, что я закоснею, стану таким дородным типом, не легким на подъем. Подожди, ты увидишь сюрприз – меня очень коротко подстриженным, с серьгами в ушах, визуально я бы поменялся под Бон Джови. А что ты увидишь через три года! Как я тебе завидую, ты обалдеешь! Мой взлет начнется в 40 лет.
Дария ЖЕНИХОВА, специально для Издательского Дома “Новый Взгляд”
Полностью текст был опубликован в журнале “Секрет” Издательского Дома “НОВЫЙ ВЗГЛЯД”. Весь тираж уже распродан, и наши редакционные экземпляры стали раритетом! Сейчас в продаже № 4! Оптовые покупатели супержурнала, набитого Тремя нашими “С” (сексом, сенсухами и скандалами), могут звонить 332-4552 и факсовать 129-0290. Адреса магазинов, в которых можно подписаться на журнал “Секрет” (магазины работают без выходных): “Пост-Шоп” – 2-й Рощинский проезд, 8, корп. 1. “Глория” – Тверской бульвар, 3, стр. 1 (ст. м. “Арбатская”), работает без выходных. “Элита” – Мясницкая ул. (бывшая ул. Кирова), 26 (ст. м. “Тургеневская”), в помещении Главпочтамта. Супермаркет, ул. Островитянова, 14 (ст. м. “Коньково”), около гостиницы “Паллада” (работает без выходных).
