Восставшее из пепла кино

В российский прокат вышла драма «Феникс» немецкого режиссёра Кристиана Петцольда, и это только вторая его картина добравшаяся до больших экранов РФ, хотя за свою двадцатилетнюю карьеру он успел заслужить право именоваться не иначе как лидером движения «берлинской школы». Однако за рамки узкой фестивальной аудитории у нас вышли фильмы, где режиссёр частично отходит от привычной для себя аскетичной и минималистской стилистики гиперреализма препарирования под микроскопом общества современной Германии. В «Фениксе» Петцольд реализовал идею адаптации романа «Возвращение из пепла» Юбера Монтейе, которую вынашивал уже двадцать пять лет совместно с документалистом Харуном Фароки, к сожалению, не дожившего до премьеры: показать судьбу послевоенной Германии. Устремляясь после «Барбары» (где действие происходило в 80-ые в ГДР) ещё дальше в историю своей страны, ко времени остающимся самым животрепещущим для немецких авторов и по сей день, наверное, многие мечтают создать свой аналог трилогии Фассбиндера «ФРГ», Петцольду удаётся успешно перенести в исторический контекст и развить свой художественный метод.

Главная героиня еврейка Нелли Ленц (Нина Хосс) в сопровождении своей подруги Лене (Нина Кунцендорф) возвращается в Берлин из Освенцима после разгрома нацистского режима. Её лицо спрятано за бинтами, скрывающими следы лагерных увечий, устранить которые возможно только дорогостоящей пластической операцией, на что у Нелли имеются средства по причине того, что она единственная выжила в мясорубке Холокоста из своей семьи, а потому унаследовала немалое состояние. Несмотря на уговоры Лене уехать в Палестину и начать там новую жизнь, Нелли желает найти своего мужа, не веря в то, что, вероятно, именно он обрёк супругу на мучения в концлагере. Отыскав Джонни (Рональд Церфельд) в клубе «Феникс», где тот работает официантом, она осознает, что муж не может узнать её, принимая за женщину похожую на его «покойную жену». Вскоре он придумывает план, по которому, выдав Эстер (так представляется ему Нелли) за свою жену, он сможет получить доступ к её солидному наследству. Нелли это не отталкивает, напротив, она соглашается на эту игру и, следуя инструкциям мужа, приближается к своему довоенному образу так, что в определённый момент Джонни становится фактически невозможно отрицать очевидное. Финальная же сцена «Феникса», в которой Джонни садится за фортепьяно, чтобы аккомпанировать Нелли исполняющей «Speak low», где на миг возникает иллюзия, что они становятся теми, кем были в довоенное время, оказывается, пожалуй, наиболее сильным и пронзительным завершением истории из всех возможных вариантов.

Надо сказать, что на экране картина смотрится интереснее, чем может показаться по синопсису, мгновенно навевающему ассоциации с «Головокружением» Хичкока, хотя и предполагает определённую готовность зрителя к допущениям в сюжете.

Несмотря на кажущийся отход Петцольда от привычной стилистики, выраженный не столько в обращении к прошлому, а не настоящему, но и в дозволении эстетизации изображения, придания картинке большей привлекательности и более частого использования музыки. Однако отказ от чрезвычайной аскетичности режиссёра, использования визуальных приёмов характерных для нуарного жанра не меняет того факта, что мир «Феникса» традиционно для автора остаётся исключительно камерным и герметичным, также Петцольд возвращается и к излюбленной тематике.

Как и в предыдущих работах герои фильмов Петцольда предстают призраками самих себя, чьё существование тщетно, ибо они лишены способности к движению вперёд. Да и сам город Берлин, где происходят основные события, и вся страна оказываются такими призраками, для которых прошлое ближе будущего, а смерть ближе жизни. Не только Нелли не заинтересована в новой жизни в Палестине, но и казалось бы целеустремлённая Лене внезапно обнаруживает себя неспособной к этому. Образы же прошедшего, естественно, также размыты, эфемерны, зыбки, что больше походят на фантазмы, не имеющие никакой привязки к действительности. Перспектива для героев ленты отсутствующее понятие, поэтому персонажи «Феникса» устремлены в прошлое, из раза в раз переживая травматичный опыт, что делает невозможным даже представления и мечты о будущем, будучи лишь «тенями» прошедшего, они не в состоянии узнать не то что друг друга, но даже самих себя. Так в первый раз Нелли принимает за Джонни кого-то другого, то есть почти точно также не узнает его, причина же её отчаянного желания встретиться с Джонни – обретение собственной идентичности. Поэтому она отказывается в клинике от «преимуществ нового лица», старательно пытается разглядеть своё лицо на старых фотографиях, ведь для Нелли возрождение из пепла возможно только через призму восприятия мужа, через его взгляд она приближается к утерянному довоенному облику, тогда как Джонни становится все более и более призрачным, потерянным, словно осознающим свою духовную, метафизическую смерть на фоне перерождения жены.

Несомненно и то, что историю необходимо считывать как на уровне персоналий, так и как аллегорию послевоенной Германии и положения в ней людей, переживающих похмелье после дурмана нацизма и холокоста. Впрочем, Петцольд уверенно справляется с новым для себя сеттингом, хоть и увлекаясь порой воспроизведением или, вернее сказать, цитированием клише классических  американских и европейских кинолент 50-ых и 60-ых, но удерживая высокую планку психологичности и ненавязчивой символичности, присущих его картинам, тому же «Йерихову», например. Мир Петцольда всегда постисторичен, и «Феникс» не исключение: событийность бесповоротно уступила место тоске о прошедшем, ностальгии и медленному окоченению, но при этом в своём последнем фильме режиссёр оставляет место надежде на возрождение, которое героиня переживает в финале, деконструируя этот мир с префиксом «пост», преодолевая его искусственность, эмулятивность, которую транслирует как раз таки Джонни. Получается, что излечение от «витальной импотенции» невозможно без отработки прошлого, но в тоже время есть риск попадания в дурную зацикленность вторичности, имитации жизни, застрять навсегда в тотальной отчуждённости царства «теней». Очень сильно и образно смотрится сцена из самого начала фильма, где Нелли вместе с другой пациенткой с таким же забинтованным лицом пробираются по тёмным коридорам клиники, чтобы найти в одном из кабинетов свои старые фотографии. Интересно, что «живым трупам», населяющим мир «Феникса» меньше хочется слышать о смерти и страданиях, пережитых Нелли в концлагере, поэтому при первом и при втором, триумфально-постановочном, возвращении, в подтверждении слов её мужа, никто не интересуется, что происходило с Нелли в заключении, это наоборот вытесняется и старательно забывается.

Постоянная муза Кристиана Петцольда  Нина Хосс в очередной раз демонстрирует свой выдающийся талант в искреннем, нюансированном воплощении  Нелли, придавая персонажу невероятную психологическую проработанность. Оператор Ганс Фромм периодически радует живописными кадрами, но по большей части предлагая весьма сдержанную и выдержанную картинку, что в общем уже можно назвать вольностью или уступкой зрителю со стороны Петцольда, хотя немного визуальной выразительности явно не идет фильму во вред. Тоже самое касается и некоторых заимствованных режиссёром жанровых чертах, заставляя регулярно при просмотре вспоминать, реминисценцией какой картины является та или иная сцена.

Остается только гадать каким образом «Феникс» не оказался ни на одном крупном европейском кинофестивале и был незаслуженно обойдён значимыми наградами и вниманием, хотя, вероятно, его можно назвать, важнейшим фильмом Германии в 2014-ом году, отметившим дальнейший прогресс одного из главных немецких режиссёров современности.