Моя сегодняшняя гостья – Блестящая во всех отношениях. Это, если мы говорим про прилагательные. С существительным сложнее, потому что она – актриса, она – певица, она – спортсменка (в прошлом). И главное, что она = секс-символ. И легко на эту тему разговаривает. Аня СЕМЕНОВИЧ в гостях у меня.
Периоды. Предолимпийские и «ледниковые»
– Ань, я почему про спортивное прошлое вспомнил, потому что в контексте прошлогодней Олимпиады, о чем я задумался? Вот у тебя же был шанс стать Олимпийской чемпионкой. А ведь спортсмены гораздо известнее в глобальном масштабе. Потому что наших звезд знают, как правило, только у нас. А спортсменов знает весь мир. Вот задумывались ли ты когда-нибудь об этом?
– Жень, ты знаешь, жизнь – такая шутка, она преподносит всякие сюрпризы. Я хочу сказать, что, дойдя достаточно до высокого уровня, будучи в сборной команде России, и в шестёрке сильнейших спортсменов мира, я получила травму. А каталась когда-то с Романом Костомаровым до Татьяны Навки. Но так получилось: травма не выбирает, кто хочет стать Олимпийским чемпионом или нет. Травмы – они такие коварные штуки. И если бы не травма, может быть, действительно, я и стала Олимпийской чемпионкой, потому что шли мы очень хорошо, катались у Линичук-Карпоносова. Это была сильнейшая группа по танцам на льду на тот момент.
Хотя, я такой человек, который верит в то, что все, что происходит с нами, это непросто так. Ты знаешь, вот Иглесиас, допустим, получил травму, тоже был будучи футболистом…
– Это мы про старшего говорим, про Хулио?
– Про старшего, да. И только тогда он обучился музыке и стал гениальнейшим певцом. Я его очень люблю. Наверное, тогда он лежал эти два года и ему казалось, что жизнь закончена и как все несправедливо! Как и мне казалось, когда я только получила травму.
– Это потому что тебя партнер не дождался, напарник твой?
– Естественно. Потому что спорт есть спорт. Никто не мог ждать столько времени. Конечно, ему нужно было идти дальше, тем более Костомаров выдающийся спортсмен, потрясающий фигурист.
– А когда ты в последний раз его видела?
– Ромку? А вот на «Ледниковом периоде» я его видела, когда мы катались. Не могу сказать, что мы так плотно общаемся, я как раз больше дружу с Таней Навка, мы подруги. А с Ромой мы хорошие приятели, скажем так. Когда я его встречаю случайно, то, конечно, с удовольствием общаюсь. Но вот так целенамеренно, целенаправленно то есть, я его видела, когда сама каталась на «Ледниковом периоде».
Девочки-подружки
– Вот ты Навку как подругу упомянула. А с кем-нибудь из «Блестящих» с которыми ты зажигала, ты поддерживаешь отношения?
– Да, зажигала огни страны. Да. Жень, поддерживаю на самом деле. Дружу с Ксюшей Новиковой, с Надей Ручкой мы в хороших очень отношениях. Но, естественно, сейчас все поддерживаем Жанну.
– Да, с Фриске это ужасная история. Меня поразило злорадство, которое в соцсетях бушевало: многие сразу почему-то вспоминали деньги и вот этот аспект совершенно меня потряс. Это неожиданно было.
– Ты знаешь, это настолько страшно, что у нас люди так относятся к горю другого человека. Ведь Жанна – она такой же человек, как и все.
– Да она лучше большинства, в общем-то.
– Она лучше большинства, ты правильно сказал. И стольким она людям помогла в своей жизни, она добрейший и правильно живущий человек, то есть она живет по каким-то канонам (не обижай, не завидуй). Но вот все эти известные каноны добра, по которым, наверное, всем нам стоит жить, особенно тем, кто пишет вот эти гадости в Интернете… Этим людям стоит задуматься, и поменять свое отношение к другим людям. Конечно, это страшно. Сейчас у Жанны идут улучшения и я надеюсь, что все обойдётся.
– А ты узнала об этом, когда узнали все? Или ты знала раньше?
– Нет, Жень, многие узнали это практически сразу, как только ей стало об этом известно. И близкие люди, конечно, узнали. Но у нас была между собой договоренность (у всех артистов, кто знал), что мы это не обсуждаем, никому об этом не рассказываем. Долго нам удавалось, хранить эту тайну. Но все равно наши…
– Кто-то прокололся.
– Желтая пресса. Она все равно, как говорится, разнюхала все.
По другую сторону баррикады
– Насчет желтой прессы. Правда, что ты юной журналисткой и телеведущей брала интервью у «Блестящих», в том числе и у Фриске, когда они были уже «блестящими»?
– Да, это правда.
– Вот в тот момент, когда они были звезды по статусу, а ты – звезда по определению. Ты родилась звездой. Были мысли о том, что почему я с этой стороны, а не с той? Почему не у меня берут интервью, если я такая шикарная вся красавица.
– У меня была вообще история очень интересная с «Блестящими», когда я еще была спортсменкой.
– А, это когда вы летели куда-то вместе?
– Да, да. Ты не представляешь. Это был только первый состав. В нем была еще Варя Орлова, Жанна и Полина. Их было четверо. Вот они только-только начали. Группе было года полтора. И, когда с самолета сходили «Блестящие», вся толпа кинулась на них за автографами. А мы уже тогда принесли стране много золотых, серебряных и бронзовых медалей. Нас не знал никто.
– Вот, с чего мы разговор и начали.
– Да. С партнером мы спускались по трапу. Я говорю, Господи, как же вот так, мы столько работаем, у нас по три тренировки каждый день.
– Извини, я тебя перебью. Про трудозатраты. А разве репетиции – это не сложная работа?
– Жень, ну тогда-то кто же знал? Я же была обычным обывателем, который смотрит по телевизору на красивых «Блестящих», и думает, что они ничего не делают. Только с утра сидят в салонах, делают маникюры. И вот так им все легко дается. Я же тогда не знала, что это адский труд. Это я потом, когда сама стала «Блестящей», оценила, что это такое. Но тогда, будучи спортсменкой, думала, что тяжелее, чем спортсмены не работает никто. Только, наверное, на шахтах. И мне было немножко обидно, что мы будучи такими легендарными уже в то время спортсменами, в сборной команде России, неузнаваемы. Нас никто не знал в лицо. И я так сильно захотела в эту группу, что ты не представляешь.
– Прямо конкретно в эту захотела?
– Я подумала, как же я хочу петь тоже в такой группе. Я всегда мечтала петь, с детства. Мне это очень нравилось. И, когда я закончила спорт, комментировала Олимпийские игры, какие-то там чемпионаты мира, меня кто-то заметил, пригласили…
– Тебя замечали просто всегда. Вот не надо про это. «Кто-то заметил» вдруг.
– И меня пригласили вести маленькие такие пятиминутные программы, репортажики. И, когда я пришла в первый раз, мне говорят, вот это оператор, а это «бетакам». Я долго не могла понять, почему эта кассета называется «бетакам», а не как-то по-другому. И помню мне оператор помогал. Я говорю: «Сейчас я быстро запишу обводку. И мы дальше пойдем». Он: «Аня, не обводка, а подводка». Я говорю: «Хорошо, хорошо. Но сейчас еще раз обводка». Он говорит: «Ободка – это у вас там на катке. А у нас подводка». И мы все время так хохотали. Но многому, я, конечно, научилась.
Ну и про грудь, конечно
– Как родители отреагировали на смену вектора, когда ты ушла их спорта?
– Мама была катастрофически против. Во-первых, чтобы я бросала спорт. Она мне все время твердила, иди в балет. И сейчас много этих ледовых балетов, которые гастролируют по разным странам. Я сказала маме, что я никогда не буду пятой елкой в левом ряду. Я буду такой, что наша фамилия прославится. Она сказала, что я такая, конечно, наглая, такая целеустремлённая. Но она не верила на самом деле, что что-то получится.
– А папа?
– Папа вообще очень сильно переживал, что я бросила спорт. Потому что это была его идея (в детстве) меня отдать в фигурное катание. И когда уже ребенок дошел там до таких высот, бросать? И казалось бы, до этой заветной медали осталось всего каких-то несколько лет уж потерпеть. И, конечно, для него это была трагедия. Он очень переживал. Но недолго. И сейчас он говорит, я – папа Ани Семенович. И очень горд этим событием. Сейчас, мне кажется, ему все нравится.
– А Кирилл Григорьевич, брат младший?
– Кирилл Григорьевич недавно приходил ко мне в гости на мое кулинарное шоу, мы тоже хохотали, я называла его мелкий. А он такой двухметрового роста амбал. А был такой маленький малышка всю жизнь. Такой худенький, недоедал. Сейчас от холодильника не оторвать парня вообще. И он, наверное, немножко пострадал. Потому что учился в МГУ. Как раз на соцфаке. В то время моя фамилия уже была достаточно известна. И многие его друзья меня подкалывали и его подкалывали. Он частенько приходил с фингалами.
– Да, до такой степени?
– Да, он дрался за мою честь, за честь сестры. А он такой у меня сильный, крепкий парень.
– А что там были шутки по поводу груди?
– По поводу груди, естественно. О чем студенты МГУ могут еще пошутить? Точно не о теореме Пифагора. И он заступался за меня, и частенько приходил не в настроении. Мама говорила, что он опять с кем-то подрался в институте. У нас очень хорошие отношения с ним, мы доверяем друг другу. Я звоню: «Кирюха, что ты там буянишь-то. Сейчас опять надо будет идти разбираться, что за дела?» Он говорит, что нормально все, заступился за сестру. Я говорю: «Ну, ладно, если за сестру заступался, тогда можно драться».
– У вас разница лет шесть?
– Да. Шесть с копейками.
– Вот смотри, в том возрасте, когда у тебя уже ухажеры серьезные появились, ну, лет в 15, ему было 9. Была ревность братская: какие-то там мальчишки вроде бы как ты с ними время проводишь, а не с ним?
– Нет, в 15 еще нет. Мы настолько мало виделись с ним в детстве, в подростковом возрасте…
– Почему? Тренировки?
– Мы жили в совершенно разном графике. Я утром уходила в 7 утра и приходила в 10 вечера. То есть он еще спал. Я приходила, он уже укладывался спать. Я быстренько садилась за уроки. Поэтому не общались, но мама привила семейные ценности. У нас очень развит культ семьи, мама склеивала нашу семью, какие-то семейные обеды устраивала. Какие-то мы походы вместе делали, то туда, то сюда, то на Поклонную гору, когда было время. Мама в этом плане большая молодец.
И, когда я подросла и уехала в Америку, то скучала. С Кирюхой стала общаться, когда уже вернулась из Штатов и практически уже бросила спорт. За пару лет до того, как я бросила спорт, мы прямо стали очень близки с ним. И со всеми моими женихами он очень ладил. Я даже помню, брали его с собой отдыхать, когда мы ездили в Турцию или в Египет с моим как раз таки мужем. Потому что мне хотелось с ним больше проводить времени, отпуск то один. И разорвать его на всех невозможно. Поэтому я ставила условие своему, что берем брата, если хочешь со мной поехать в Турцию.
– Отпуск у тебя не один?!
– Когда я каталась у нас был один отпуск, потому что мы жили в Америке.
– То есть это был еще спортивный период?
– Да. И нас отпускали на один месяц в Россию. Мы приезжали всего на месяц. Год не видела родителей, друзей, подруг. И за этот месяц нужно было успеть сделать все. И еще слетать отдохнуть хотя бы куда-то в теплые края, но хотя бы на недельку, чтобы немножко восстановить иммунитет и как-то расслабиться.
Италия это не Америка ни разу
– Здесь я хочу уточнить. Просто для справки. Потому что в энциклопедии сетевой написано, что ты три года была в Америке, а в одном из интервью ты сказал, что полтора.
– Нет, три года это много. Три года я там не жила. Около двух, полтора, чуть больше.
– Скучаешь по Америке?
– Жень, вообще нет. Веришь? После того, как я уехала оттуда 10 лет назад, там не была ни разу. И, в общем-то, честно говоря, не могу сказать, что меня туда тянет. Я очень люблю Европу.
– А в Европе какое место любимое?
– Ой, я люблю Италию. Всю Италию.
– Как тебе в Италии трудно приходится! Выйти на улицу не можешь?
– Там такие жаркие мужчины.
– Там они же замолчать не могут.
– На самом деле очень люблю Италию, и Рим, и Флоренцию, и Венецию. И Стреза, есть прекрасный маленький городочек недалеко от Милана на прекрасном озере. Для меня самый идеальный отдых: поехать в Италию с близкими мне людьми, взять машину. И путешествовать.
– Но ты же не сама за рулем при этом?
– Я очень люблю водить. Так как я в Москве не вожу, я с водителем.
– Но там с промилле не так строго, как у нас, ведь в Италии же не пить невозможно.
– Согласна. Но вечером можно немножко выпить. Зачем днем-то пить? Вечером надо начинать пить за ужином.
– А в чем-то ты себе отказываешь?
– Женя, я себе вообще отказываю всю жизнь во всем. Если бы я себе не отказывала, вряд ли бы я так хорошо выглядела.
– Ты волевой человек?
– Волевой. И выпить люблю, и погулять люблю, и поесть люблю, и потанцевать люблю. С публичностью и популярностью ты приобретаешь еще вторю сторону медали. Ты, наверное, сам это знаешь, когда тебя все узнают, ты не можешь себя вести, как не подобает звезде. Какой-то придумали канон, как должна себя вести звезда-женщина. Если ты, не дай Бог, не очень выглядишь, ты не накрашенная вышла или усталая, кто-то тебя сфотографировал и все выкладывается в Интернет. Потом это все обсуждается. Но я такой человек, что я вообще не обращаю на мнение других людей, если честно.
– Не обращаешь?
– Стараюсь. Я уже покрылась такой оболочкой, от которой все это отталкивается. Вначале переживала, обращала. Сейчас уже научилась с этим бороться.
– Но ты умеешь как-то ладить с журналистами. То есть ты с ними как-то договариваешься. У тебя фактически не было таких серьезных скандалов, помимо истории, когда ты загремела в больницу.
– В больницу с пневмонией. Это была катастрофически, я считаю, отвратительная история. Я все, конечно, понимаю, все мы хотим зарабатывать деньги. Кто-то зарабатывает их, спасая людей, кто-то топя их. У каждого своя работа. Все понятно. Но, мне кажется, какая-то должна быть человечность все-таки у нас у всех.
– Меня потрясла твоя ирония и чувство юмора в фильме «Гитлер капут», что, это вообще, я считаю, незаслуженно обхабаленная лента, потому что никто не увидел там вот этого очень тонкого троллинга и стеба. И ты просто там великолепна. Я не ожидал, честно говоря, что ты так поиронизировать сможешь над своим имиджем.
– Спасибо, Жень, за комплимент. Ты знаешь, это моя первая крупная работа в кино. До этого у меня были сериалы. А вот именно такой полнометражный фильм и с главной ролью – это моя первая основная работа в кино. Я тебе хочу сказать, что этот фильм, как хорошее вино. Сейчас у меня многие в окружении говорят, что вчера смотрели по ТНТ этот «Гитлер капут», повторяли уже 108 раз, ржали, хотя уже наизусть знали. И все равно люди со временем, к нему приходят. То есть сначала, у нас же надо как? Сначала все у-ууууу. А потом хвалим.
– Нет, но отзывов-то много было от серьезных людей, что это как бы профанация, что это несерьезно.
– Это просто анекдот. Это комедия. Как к комедии можно относиться серьезно?
Семейное и не очень
– Еще раз вернусь к родителям. Как они отреагировали? Потому что это же тематика для того поколения очень непростая, ну, связанная как-то с войной. Они въехали вот в это или нет?
– Папа вообще хохотал. Папа у меня вообще очень юморной человек. Ну, а мама, как папа.
– Понятно. А у тебя ведь вряд ли, я думаю, что «мама, как папа», принимает вот эту схему с бойфрендами. Мне кажется, что они должны под тебя подстраиваться? Мне сложно представить мужчину, который тебя бы смог бы, ну, не употребить по прямому назначению, а вот взять и чтобы Аня делала, что я хочу. Или есть такие?
– Ты знаешь, Жень, нет. Я – тот человек, который вообще верит в то, что переделывать друг друга невозможно, тем более после 30 лет. Мне 34 года. Я этого не стесняюсь. Я взрослая, самодостаточная женщина, которая сама неплохо зарабатывает. И, конечно, сидеть «под мужчиной», он мне скажет, что не иди на это интервью или не снимайся или вообще не работай, сиди дома, вари борщи. Конечно, нет. Когда мужчина входит со мной в отношения, он понимает, с кем он входит в отношения.
– Вот-вот. И я про это.
– Но я глупых мужчин, во-первых, не приемлю. Мне очень нравятся мужчины с мозгом. Потому что помимо их других достоинств в теле мне еще нравится мозг. Помимо их кредитных карточек. Шучу. И я хочу сказать, что все мои мужчины, они не переделывали меня, и я не переделывала их никогда. Просто мы две половинки, они ищут что-то, что нужно именно им. А я ищу то, что нужно именно мне. И, как только я это найду и обрету, я сразу выйду замуж. И никого переделывать уж точно не буду. Нет смысла.
– Про всех девушек, которые звезды, такие яркие, которые на обложках всегда, думают (ты понимаешь, какой стереотип): ищет с деньгами. Ищет олигарха. И, тем более ты достаточно откровенно в интервью говоришь, что «мне нужно, чтобы мужчина зарабатывал не меньше меня». То есть это действительно так или ты подстраиваешься под этот стереотип? Или ты действительно считаешь, что мужчина должен зарабатывать больше, чем женщина?
– Я тебе объясню. Я действительно считаю, что мужчина должен либо зарабатывать столько же, либо больше, лучше больше, чем меньше, конечно. Потому что мужчине самому в отношениях со мной, особенно вначале, немножко тяжело. Потому что я прихожу с ним в компанию, и не он центр стола, а я. И не потому что я одеваю декольте до колен. А просто потому, что каждый хочет спросить, а правда ли тот спит с этим? «Нет, но я больше не будут тебя спрашивать». Проходит еще пять минут, еще один бокал. «А расскажи, тот с тем?» И, понимаешь, естественно на меня внимание переключается. И не каждый мужчина готов мириться с тем, что я его популярнее, поэтому если он еще будет и зарабатывать меньше, то он сам сломается.
– Слушай, как сложно тебе. Потому что тебе же надо найти непросто богатого, а чтобы он был не менее популярным. И чтобы он тоже был секс-символом. Такого просто, просто нет.
– Нет, нет. Популярного мне не надо. Жень, секс-символа достаточно. Нет, у меня все хорошо в личной жизни. Я счастливая женщина. И мое сердце несвободно. И есть такой человек рядом.
– Хорошо. А ты с ним советуешься?
– Да. Я могу поставить песни послушать, спросить мнение, как обывателя, как человека, который просто дает мне советы. Советуюсь. Не могу сказать честно, что очень прислушиваюсь.
– Есть ли у тебя какой-либо секрет от родителей?
– У меня, конечно, есть секреты от родителей. Ну, наверное, я им наврала, что я бросила курить.
– А ты не бросила курить?
– А я не бросила курить. Курю, когда ужинаю и выпиваю вино. Но это редко, по одной, по две сигареты в день. И то не каждый день. А мама жутко не любит, когда курят, и она меня всю жизнь за это ругает, я ей, чтобы она отстала, сказала, что не курю. Надеюсь, мама не будет смотреть эту программу.
– Ну раз не будет смотреть, то еще вопрос. Случалось, будучи сильно пьяной, делать что-то ответственное, притворяясь абсолютно трезвой.
– Могу рассказать. Это как раз было в фильме «Гитлер капут». У нас была сцена, когда мы с Эвелиной Бледанс должны были в ванной целоваться. На что мы обе не соглашались. Долго. У нас был длинный очень съемочный день. Уже была переработка. Уже был четырнадцатый час. Уже была глубокая ночь. Марюс Вайсберг, режиссер, все нас уговаривал, уговаривал. Понял, что мы не соглашаемся. Вдруг заходит к нам в гримерку Деревянко, говорит, что был на рыночке, где купил самогоночки, колбаски. А мы во Львове все это снимали. Понимаешь, рыночек домашний. Короче он нас напоил. Через час мы уже были в ванной и целовались с ней. А потом нам Марюс сознался, что он специально подослал к нам Деревянко, чтобы уговорить целоваться.
И мы делали вид, что мы были очень трезвы. Хотя честно, если приглядеться…
– Ты – актриса, ты – актриса.
– Смешная история реально. Ох.
– Ты тайно находишь себя красивее большинства людей из своего окружения? Ведь бывает, что красивые женщины на самом деле не осознают своей красоты.
– Жень, ты не поверишь, но мне даже казалось, что некрасива. Особенно, когда я бросила спорт. И произошли такие большие перемены. Я долго работала над этим с психологом, и мне психолог поднимал самооценку. Это очень важно.
Фото: Айсель МАГОМЕДОВА, Роман ВАСИЛЬЕВ, архив ИД «НОВЫЙ ВЗГЛЯД» .
PS Сейчас психолог Анне Семенович не нужен, потому что, – я закончу тем, с чего начал – она = секс-символ, она красивая, и все это знают. То, что она умная, тоже знают все, кто смотрит нашу «Правду-24».
