Песни Марины Хлебниковой – как случайная любовь. Случившись с тобой однажды – в один какой-нибудь особо прекрасный осенний день, – она останется в тебе навсегда, даром что случайная.
Эта случайная любовь, конечно же, не будет счастливой… Эта случайная любовь, конечно же, будет несбывшейся…
Но про «счастливую» и про ту, что сбылась, – пусть поют другие.
– Марина, в вашем «послужном списке» много серьёзных лирических песен, ставших в разное время настоящими хитами. Но лидером ваших продаж, как пластинку ни крути, была, есть и, вероятно, останется несерьёзная «Чашка кофею». Вам не обидно всю жизнь быть заложницей этой прекрасной, но крайне легкомысленной песни?
– Вы знаете, для меня эта песня вполне серьёзная. И она, наверное, не случайно стала своеобразным гимном так называемых «сильных женщин», которые сами выстраивают свою жизнь. Они много и трудно работают, берут кредиты, потом годами героически эти кредиты выплачивают, растят своих детей в одиночку… И бесконечно мечтают о любви, мечтают о нежности и заботе. Для них – это очень важная песня. Поверьте, я знаю, о чем говорю, и я это не минуту назад придумала.
– Мы немного поговорили об одной из ваших песен, давайте теперь немного поговорим о песнях чужих. Когда вы слышите хорошую песню в исполнении другой певицы, не посещает ли вас чувство, похожее на зависть?
– Когда я слышу хорошую песню, меня посещает чувство, похожее на радость. Независимо от того, кто эту песню поёт: женщина, мужчина, ребенок, жеребёнок.
– Если вы продолжите этот логический ряд, то мы очень скоро дойдем до львов, орлов, куропаток, рогатых оленей…
– Ну, так я ведь этот логический ряд не продолжила, а почему? А потому, что в нашем деле главное – вовремя остановиться. Как, впрочем, и во всяком другом деле тоже.
– В Гнесинке среди ваших педагогов «имели место быть» и Александр Борисович Градский, и Лев Валерьянович Лещенко. Люди, говоря мягко, отличающиеся по своим художественным воззрениям и творческой манере. Как вам удалось совместить «несовместное»? Иными словами: как вам удалось избежать стойкого раздвоения творческой личности?
– Раздвоение личности бывает только у шизофреников!
– Марин, ты чего злишься? – доносится откуда-то издалека – из самых потаенных, вероятно, глубин квартиры – голос пресс-секретаря Натальи Петькиной. – Ты ведь прекрасно понимаешь, о чём он тебя спрашивает!
– Да, понимаю, понимаю! Наташ, я просто устала уже всё на свете понимать… В общем, не было никакого раздвоения: они оба хотели научить нас только хорошему… Знаешь, что сказал нам Градский, когда мы впервые пришли к нему на занятия? Он сказал: «А теперь, уроды, я покажу вам, как надо петь!» Отличное заявление, правда? (смеется) Впрочем, человек с ТАКИМИ вокальными данными имеет право на любые заявления.
– Марина, а можно личный вопрос: у вас есть продюсер?
– Для кого-то, может, это вопрос и личный. Для меня лично ничего «личного» в этом вопросе нет. У меня был продюсер в свое время – Александр Кутиков. В те уже библейские времена, когда мы записывали «Останься», мой первый альбом. Вот Саша, собственно, этим процессом и руководил… Давно это было!
– Потом у вас был продюсером, насколько я знаю, Алексей Савельев…
– Лёша Савельев был моим директором и… всё. Что не мешало ему в некоторых газетных интервью называть себя моим продюсером. Сам себя, в общем, провозгласил… Самопровозглашённый король лемуров! (смеется)
– Один из ваших альбомов называется «Кошки моей души». Как возникло у вас столь блистательное по своей метафоричности название?
– А вы, батенька, настроены весьма саркастически, как я вижу… Ты хоть одну песню с этого альбома дал себе труд послушать?
– Марин, прекрати злиться, он прекрасно знает твоё творчество! – голос Наташи Петькиной уже ближе, но всё еще сохраняет статус «невидимки».
– Нет, человек сидит у меня на кухне – и надо мной же издевается! Наташ, и я должна это терпеть? А что касается кошек… Кошки – это наши маленькие космические друзья. Вот кто такие кошки.
Кошки оставляют следы на капотах наших машин…
Кошки оставляют следы на осколках нашей души…
Прошу прощения за самоцитату.
– И последний вопрос (фраза, которой просто обязано заканчиваться любое плохое интервью). Марина, вы способны на безрассудство? Могли бы вы, например, в час небывало жаркого заката где-нибудь на бульваре внезапно заговорить с незнакомцем?
– Я всю жизнь только тем и занимаюсь, что внезапно заговариваю с незнакомцами на всевозможных бульварах! С друзьями и родственниками реже разговариваю… А «Мастера и Маргариту», Саш, я тоже читала.
