Сегодня СЕВАРА НАЗАРХАН представит композиции с нового альбома «Письма», прославленные хиты, ранее покорившие жюри на шоу «Голос», а также несколько композиций в жанре world music. Концерт начнётся в восемь вечера в «Крокус Сити Холл». Во время нашей ТВ-беседы с восточной красавицей я не упомянул инцидент, имевший место во время первого сезона «Голоса». И правильно сделал, полагаю.
I. «Девочка» на шее
– Севара, добрый вечер.
– Добрый вечер.
– У меня два вопроса.
– Сразу?
– Сразу два и оба не про музыку. Первый про вот эту вещь, которую вы, как чётки, в руках теребите. Это какой-то талисман эфирный, нет?
– Но уже превратилось в это, именно в талисман, потому что не раз на эфирах она на мне, эта девочка. Правда, сейчас она переместилась на руку, чтобы не мешалась здесь на шее для микрофона. Мне нравится, как сейчас это выглядит. На самом деле это подарок моего очень близкого друга Надыра. Я им очень дорожу. Вот бывает, оказывается, – иногда привязываешься к вещам.
– К вещам и к людям?
– Да, хотелось бы больше к людям, нежели к вещам. Ну, это не вещь, это девочка, которая вот так вылита в особенный металл.
– А имя у нее есть?
– Нет. Просто девочка. Может быть, да, может, каким-то образом она и меня отображает.
– Тогда Севара.
– Пусть будет Маленькая. Меньшая копия меня самой.
– А что за имя, оно что-нибудь обозначает по-узбекски, ваше имя?
– Да, это имя имеет значение Любимая. То есть представляете, вот так – любовь.
– А, то есть это аналог русского имени Любовь, да?
– Прямо так и переводится, да. Севара: «севар» – любимая, и вот такое окончание «а» ничего особо не меняет, смысл остаётся.
– А второй вопрос мой по поводу тату. Кто вам набивал, когда, в связи с чем?
– Набивала девушка, причём профессионалка, она просто впервые пошла на зов клиента, скажем так, поскольку мы с ней друзья. Потом она немного жалела, что прислушивалась к моим пожеланиям и сделала, как я хотела. А выглядит очень по-детски, я считаю, конечно, несерьёзно. Но и в этом есть своя какая-то особенность.
– Как давно вы обзавелись татуировкой?
– Наверное, лет пять назад. Я пытаюсь все её вывести, а потом думаю: да и не буду.
– А зачем? Вы считаете, что есть какая-то нагрузка у тату, то есть что они что-то обозначают, или из эстетических соображений вывести пытаетесь?
– Я так глубоко не рылась. Просто мне показалось в какой-то момент, что визуально могло бы это выглядеть скромнее. Не так вот чтоб прям в глаза бросалось.
– Рисунок вы придумали сами?
– А его придумывать нечего. Это ж скрипичный ключ.
– Но он может быть таким или иным.
– Он должен вообще-то быть не таким объёмным, немного меньше по размеру. Но тогда мне так не казалось. Ничего, я живу, я дружу с ним.
– А где вы делали тату?
– Это было, кстати, у меня в Ташкенте. Девочка одна по имени Жанна это всё создала, Джанат, вернее, что в переводе означает «рай», райское имя вот такое…
– У вас в Ташкенте дом или квартира?
– Ух ты! Вот это вопрос… В Ташкенте у меня квартирка небольшая, которой я очень дорожу, и студия. Так вот получается: два в одном.
– А в Москве, когда вы бываете, вы где живете – у друзей, в гостинице?
– Чаще всего вариант такой: у меня есть очень хорошее, как сказать правильно, уютное такое гнездо у моих друзей, которые тоже из сферы музыки, поэтому мы там останавливаемся чаще всего. И есть ещё пара мест, где мы просто прям зависаем. И очень хорошо себя чувствуем.
– Можете озвучить хотя бы территориально, где это, потому что Москва делится на оазисы.
– О, да. Это Чистые пруды, а другое место – это крайняя Москва, немножко за Москвой, деревушечка такая.
– Рублёвка?
– Нет, нет. По-моему, что-то связанное с Ригой.
– Новая Рига, наверное.
– Да, это место в лесу, там так красиво и безумно тихо. Идеальное место для отдыха.
II. Немного про Вадика Степанцова
– Я вот смотрю на вас, вы – красивая девушка. Песни слушаю, – чудесные. И при этом (это моё личное ощущение) вы на самом деле не удовлетворены своим местом в шоу-бизнесе.
– Ух ты!
– Или это просто впечатление такое?
– Со стороны вам так показалось?
– Да, это я сейчас об этом подумал, то есть это не заготовка.
– На самом деле, наверное, последние два года идёт какое-то переосмысление, потому что вообще когда я начинала всё это музыкальное движение в своей голове, бросалась то в джаз, то вдруг мне хотелось петь соул, потом вдруг меня потянуло в поп, какие-то рок-произведения мне нравились. И я чувствовала в себе этот бунт и думала: ну, блин! Причём, при всём при этом я училась на оперном отделении. Представляете, петь оперные произведения, арии, романсы? И вдруг тут такая ломка. И мой педагог, Надя Иркабулова, которая по сей день мне преподаёт вокал, распевает меня, произведения мы с ней по сей день разучиваем, поём, она мне тогда, много лет назад, сказала: Севара, перестань уже, ты определись, хватит, бросай оперу, не надо, это не твоё, я чувствую. То есть ещё тогда были такие, знаете, моменты – определённости не было, я ещё не понимала чётко, чего я хочу. Хотелось петь все. Но так тоже не бывает. Нужно как-то всё-таки быть немножко поконкретнее. И вот последние два года уже стала вырисовываться программа. Потому что если вы послушаете мои песни, не всегда меня узнаете, что это одна и та же Севара. Потому что я параллельно, например, еду в Эстонию и исполняю такую немаленькую ораторию (в полтора часа) Марии Магдалены. Это я пою в образе, то есть у меня роль Марии, а выступаю я там как лирико-драматическое сопрано. Вот поди пойми, да?
– Да нет, я понимаю.
– Вы можете сказать: какая-то странная певица, и то и это поёт, вообще, что она хочет в жизни. Я хочу всего, наверное, но не сразу. Поэтому меня устраивает такое положение вещей и то, как мне на самом деле не сильно важно, вписываюсь я в местный шоу-бизнес или нет, я как-то себя не ассоциирую с этим процессом. Мне гораздо ближе понятие музыки в целом – и всё. А я – артист, да… Вот как-то так.
– Я, кстати, от себя персонально хотел бы очень вас поблагодарить за Вадика Степанцова, потому что я очень его люблю: его знают как такого матершинника, стебальщика, и то, что вы выбрали для своего репертуара его вещи, которые показывают Вадика как тонкого лирика, огромное вам спасибо. Как вам с ним вообще работалось?
– Ой, то, что он выбрал общение со мной, это для меня просто подарок. Я вообще считаю, что такие люди, это действительно подарок с небес, потому что вместе с общением ты получаешь массу знаний, массу каких-то неожиданных эмоций. То есть Вадим – это та категория людей, которая вообще ничего не показывает, даже если его попросишь, понимаете. Это просто человек с таким своим личностным миром внутренним, он не претендует ни на что. Но при всём при этом ему всегда есть что сказать. И вот мы частенько бываем на его концертах поэзии, и, конечно, он там раскрывается совершенно по-другому. Он и поёт, и рассказывает всяческие истории и в стихах, и в прозе. А я сижу гордая и думаю: я с этим человеком знакома.
– Я почему-то нигде не нашёл описаний, как вы сошлись со Степанцовым, то есть как вы нашли друг друга.
– Ой, мы с Вадимом как-то созвонились, я ему представилась, рассказала о себе, кто я, а он человек такой искренний… Вы, по-моему, тоже знакомы, да?
– Да, неплохо, да.
– И человек понял, что мне от него ничего не нужно, кроме вот каких-то, может быть, советов хороших. И если вдруг случится творчество, так это совсем здорово. И мы встретились, помню, в небольшом ресторанчике в Москве. И буквально за обедом поговорили просто. Он послушал меня, а я больше интересовалась, какой он. У меня сложилось впечатление, что он прям, как мишка, такой добрый очень.
– Он не напился?
– Нет. Кстати, даже если он вдруг это сделает, то я не смогу…
– Он это делает, поверьте.
– …Я раскусить не смогу, что он в таком состоянии. Он, видимо, из той категории людей, которые, выпив вина, ещё красивее становятся, потому что он начинает такие стихи говорить, что думаешь: а-а, будем ещё пить вино.
III. Три категории мусульманок
– А вы прямо такая мусульманка-мусульманка, вы совсем не пьёте?
– О, у меня просто что-то в генах заложено, у меня какой-то аллерген внутри сидит, наверное. Не знаю, как это называется – какая-то штучка внутри есть в организме, которая против…
– Фермент какой-то, да, у многих восточных людей точно он присутствует.
– Это монголоидная какая-то штучка.
– Да-да-да-да-да.
– Короче, в общем, мне не идёт.
– Существует три типа восточных женщин. Первый – это женщины, которые реально покорные-покорные, такие вот восточные-восточные. Второй тип – это такие эмансипированные представительницы, которые пьют, курят и, в общем, совсем не уважают патриархальные нравы. А третий, самый распространенный тип – это такая женщина, которую можно назвать манипулятором, она мужем на самом деле руководит и муж принимает все те решения, которые ей нужны. Вы к какому из этих трёх типов относитесь?
– А четвёртого нет типа?
– Может быть, и есть.
– Мне понравился второй тип – эмансипированный. Но почему эмансипация связана с неуважением ко всему остальному?
– Потому что эмансипированная восточная женщина никогда не будет выбирать младшую жену. А правильная восточная женщина, она поможет мужу. В Узбекистане ведь есть двоежёнство, нет, по факту? Мои друзья-узбеки говорят, что есть.
– Да мне кажется, это уж такой немножко вчерашний день. Хотя да, присутствует этот момент. Я лично считаю это неправильным.
– Почему?
– Но мне не кажется даже, я больше чем уверена, что человек должен жить с одним человеком. Если у него с этим проблемы, нужно разводиться и жить с другим.
– Так он и будет продолжать с ним жить, просто семья станет больше.
– Ну, это смотря как там договорятся. Действительно, ничего против не имею. Но сама лично не склонна говорить, как это всё хорошо и ладно. Но это есть, действительно. Невозможно сказать, что не имеешь права. Не суди, как говорится, да не судим будешь. А мой типаж? Ну, я, наверное, всё-таки современная женщина, потому что я так воспитана с детства: у меня, например, был европейский садик, потом русская школа.
– А в Узбекистане в русской школе ведь всё равно узбекский язык был основным, как родной? Я имею в виду то время, когда вы учились.
– Это советское время было, поэтому это были европейские школы с русским языком обучения. Если вы учились в узбекской школе, то, соответственно, главным языком был узбекский, а потом уже русский как второй язык.
– А думаете вы на каком языке?
– Я думаю на русском. Хотя дома мы говорили на обоих языках: на русском и на узбекском. Я, конечно, приверженец того, что человек просто обязан знать свой родной язык, в первую, вторую очередь, неважно, но он должен знать его. Думать – не думать на нём – это уже вопрос второй, но знать родной язык человек должен.
– В Узбекистане, наверное, так же, как и в России и во всех бывших республиках Советского Союза, есть звание «заслуженная артистка», «народная артистка», да? Вы народная?
– Нет, я заслуженная. Причём, все эти регалии, мне кажется, раньше система присвоений званий была гораздо жёстче. Вам так не кажется?
– Не знаю, я не заслуженный…
– Я имею в виду, что раньше, наверное, всё-таки для этого прикладывались определённые усилия.
– То есть вы к чему ведёте? Что вы получили звание «заслуженного» слишком рано, не заслужив этого?
– Нет, просто в характере есть такое – критичность присутствует, а по отношению к себе – так вообще вдвойне. Это неплохо, я считаю. Я себя не унижаю, нет.
– В вашем случае это плохо. Потому что мне кажется, что это вас тормозит. Я не пойму, что-то вас должно тормозить, потому что при ваших данных, и внешних, и вокальных, вы должны быть мега-звездой мирового плана.
– Но меня же устраивает то, что есть.
– Вас устраивает?
– Очень.
– Вот это тоже плохо.
– Нет, меня устраивает то, как происходят события в моей жизни, понимаете. То есть я в таком безутешном поиске, как говорится.
– В поиске чего, вы в поиске Пугачёвой, я читал, что вы ищете контакта с Аллой Борисовной.
– Когда?
– Где-то я прочитал.
– Не может быть такого. Нет, это совсем не так. Мы можем общаться, конечно, это не проблема. Но если в смысле, что мне что-то нужно от этих людей, то, поверьте, ничего не нужно, кроме их здоровья, да.
IV. Слава Бутусов & Питер Гэбриэл
– Хорошо, тогда…
– Давайте, вы меня хотите убить.
– Нет, я хочу понять: вот вы с Питером Гэбриэлем работали, я не знаю, почему вы не продолжаете сотрудничать?
– Почему не продолжаю?
– Продолжаете?
– Мы связаны, как говорится, музыкально. Я на его лейбле, по-русски это получается в его компании музыкальной, выпустила альбом. Сейчас я готовлю второй альбом с лейблом Питера Гэбриэла, и мы, конечно, работаем. Просто, другое дело, насколько я хочу быть независимой, понимаете. Вот в чем дело.
– А насколько вы хотите быть независимой?
– Я хочу быть независимой всегда. И пока я так и живу. И меня это устраивает.
– И вы репертуарно тоже хотите быть независимой?
– Я репертуарно независима.
– Потому что вот бывают хиты, и вот кажется, они прям хиты-хиты, и лучше не может быть. Я к чему. К Бутусову говорю, к его «Я хочу быть с тобой». Вы та девушка, которая в «Достоянии республики» умудрились спеть эту песню лучше, чем в оригинале. И есть вообще целая категория артистов мировых, которые перепевают вещи и они становятся лучше, чем в оригинале. Вот Род Стюарт, он силен тем, что он…
– Каверы поёт, да, супер исполняет.
– Каверы, да. Вот мне кажется, что вы = такая девушка кавера.
– Ух ты.
– По тому, как вы сделали «Я хочу быть с тобой», получилась сумасшедшая абсолютно вещь. Вы не думали сделать какой-нибудь такой альбом?
– Конечно, его можно выпустить. Но я не считаю, что это альбом какой-то революции в самой себе.
– Но вы же совершенно какие-то другие пласты извлечь умудрились из текста Кормильцева, это ведь Кормильцева наверняка текст, а не Славы Бутусова.
– Конечно, да.
– И вы умудрились там совершенно какие-то поднять новые пласты, и это было потрясающе. Это было не пение, это какая-то была такая работа или какой-то прорыв, потому что это какое-то вскрытие было того, что заложено в этой песне. Вам не хочется в этом направлении работать?
– Я и говорю, что этот посыл важен, я не спорю с вами ничуть.
– Но вы же восточная девушка, конечно, вы нами манипулируете, вы с нами не спорите.
– Ни в коем случае, во мне не так его много, по-моему, восточного. Но мне важно, чтобы это были песни на русском языке.
– Почему не на английском?
– Зачем? Боже мой, сколько англоязычных певцов, и причём, я сама не англоязычная по сути, то есть мне гораздо ближе язык русский, да, по выбору. Хотя сейчас вот подойду к теме альбома английского, и, может быть, я чувствую гораздо лучше, естественно русский язык, да, и сама подача, вот этот посыл, то, что присутствует, это, конечно, нужно использовать, потому что не всегда так может быть. И в данном случае, конечно, было бы круто включить вот именно эту песню («Я хочу быть с тобой»), или тот же «Романс», который я исполняла, который уже много лет не исполнялся, как мне кажется, хорошая песня, таких песен немало, я думаю, их нужно просто найти, и пусть они летят дальше как бы в своем пути, пусть они существуют, потому что это важно. У этих песен затрагивающий текст, а это в жизни то самое главное, чего порой нам не хватает. Поэтому я обязательно это сделаю, этот альбом.
– Собственную красоту через собственное счастье. Это вам приписывается фраза.
– Боже мой, но это я сказала… так было всё спонтанно, и в общем-то непонятно, почему всё это так случилось. Я сказала эту фразу, да.
– Нет, это просто ваш девиз и слоган, если верить Интернету, то есть это значит, что очень точно куда-то попало и с чем-то совпало, если это вирусно тиражировалось.
– Ну, на тот момент действительно, наверное, это был, как это сказать, месседж изнутри шёл. СМС такой изнутри, и вот всё это вылилось, в массы. Я думаю, что в этом есть смысл, когда ты познаешь красоту всю свою через счастье. А как без этого.
– Но вам удалось это, вы считаете?
– Надеюсь, удастся, в конце концов, у меня же ещё вся жизнь впереди.
– У вас вся жизнь впереди. То, что у вас впереди взлёт творческий, сто процентов. Во всяком случае я вам этого желаю.
– Спасибо большое.
– И я желаю вам успехов. А то, что вы останетесь красивой и ослепительной, это очевидно.
ОТ РЕДАКЦИИ.
Полностью беседа опубликована в книге «24 кадра правды PRO… женские истории» (ОЛМА МЕДИА).
