Перестала мне нравиться Арбенина. И вовсе не из-за того, что она нынче несёт, хотя, и из-за этого тоже. А ведь нравилась раньше и сильно. Лет восемь назад кассета с «Ночными снайперами» крутилась в машине не переставая, разрывая душу в лоскуты кобловыми песнями, полными нервной тоски, резонируя с тогдашним моим состоянием.
Собрался было изменить устои жизни и объект, которому, собственно, эти изменения посвящались, вроде бы демонстрировал готовность к такому же поступку, но в последний момент давал задний ход. И так два раза. Динамики хрипели голосом Арбениной про равнодушных таксистов и холодный, обжигающий виски, болела невралгически левая часть спины и казалось, что происходящего не пережить. Ну, как в каждой песне тогдашних снайперов.
С полгода кассета та была главной, если не единственной в магнитофоне, а после как-то незаметно вытеснилась всякими разговорными радио. Конечно, вражеским «Эхом».
После несколько раз натыкался на Арбенину в эфирном пространстве, но устои уже сделались непоколебимыми, и Арбенина резонировала лоскутной искренностью, но уже не так.
Вчера на «Пионерских чтениях» арбенинская искренность, сделавшись закреплённым исполнительским приёмом, вызвала не сопереживание коренастой, некрасивой, но безусловно талантливой женщине, а скорее жалость. Это когда Арбенина читала свой нарочито нервный, но беспомощный текст. А когда на сцену вышел парень с гитарой, Арбенина превратила «чтения» в «пения». Никак не зацепившие, потому что на английском языке многие поют лучше, чем она.
Ползала арбенинских сирых, таких же коренастых и некрасивых девушек с трагическими женскими судьбами, организованно и истово вскакивавших с мест, едва ведущим произносилось имя их кумирши, раздражали, девальвируя мероприятие.
Очередной раз подивился остроте чуйки Ксении Собчак, уже второй раз не участвовавшей в чтениях. Уж кто-кто, а она в конъюнктуре понимает…
