Прославленный хит-мейкер Юрий АНТОНОВ пришёл в студию «ПРАВДЫ-24» чтобы пропиарить свой юбилейный концерт, но крайне удачно пропиарил приютскую кошку Боню, которая осваивала тем вечером территорию канала «Москва 24».
Gorky Park?
– Добрый вечер, Юрий. Вы уже познакомились с кошкой Боней. Мы её постараемся пристроить.
– Ну, Боня – чисто мужское имя. Как она у вас оказалась?
– Принесли сердобольные… Мужская кличка? Ну почему? У Beatles была песенка My Bonnie. Там что-то такое, любовное признание, кажется. Это у вас кобель.
– У меня собака Боня, да. Мне его перебросили через забор. Я приезжаю с концерта, ночь была. Захожу на свой участок, смотрю, стоит собака. Думаю, что такое? Откуда взялась? Поводок. Все дела.
– А с поводком прямо перебросили?
– Да. С поводком, с записочкой.
– Денег не предложили на корм? Я знаю, что у вас же в усадьбе какие-то чудо-павлины, какие-то необыкновенные птицы обретаются.
– Это есть, да, да. Понимаете, они украшают мою жизнь. А когда я после общения с огромным количеством людей (я имею в виду концерты) приезжаю домой, мне очень комфортно. Тишина, животные. Класс вообще. Я получаю огромное удовольствие от общения с животными. Это как-то успокаивает. Потому что концерт – это, это, как бы вам сказать, нервная достаточно атмосфера.
– То есть у вас отдача идёт, да, вы отдаёте?
– Очень сильно, да. Я после концерта очень устаю. Не знаю, кто от кого подзаряжаются. Но, во всяком случае живность моя влияет очень положительно на меня. У меня сразу хорошее настроение возвращается.
– От собак-то я могу понять. А от куриц как можно подзаряжаться?..
– Откуда вы знаете про куриц?
– Знаю. Курицы, петушки…
– Мы воспринимаем куриц как что? Как, ну, такой материал для обеда. А я рассматриваю их немножко по-другому. У меня есть некоторые образцы чрезвычайно редкие.
– А они откуда берутся? Из зоомагазина?
– В магазинах куры не продаются. Есть такие определённые люди, которые привозят их откуда-то, не знаю.
– Дилеры, ясно. То есть это экзотика какая-то?
– Ну, конечно, экзотика. Птички эти очень смешные. И чрезвычайно интересные. Я воспринимаю их не как куриц, а как животных, которые доставляют мне радость. Они разговаривают со мной. Они бегают за мной. Двух курочек моих зовут Галочка и Любочка! Они понимают язык. Если я позову, например: Галочка, иди сюда! Она бежит ко мне.
– А сколько они живут? Какая продолжительность жизни?
– Они у меня года полтора. А какая у них продолжительность жизни, мне трудно сказать.
– А вы же всё время в разъездах. Кто же за ними ухаживает?
– Есть у меня помощники, которые присматривают за ними, кормят их, убирают за ними.
– Я что-то запутался в вашей ситуации. Все эти животные находятся в Грибово, да? А вы живете в Новопеределкино.
– Нет, они и там и там есть.
– А почему вы на два дома живёте, что это такое?
– Нет времени переехать.
– То есть в новый дом нет времени переехать? Потому что всё время концерты, корпоративы, гастроли?
– Да, очень много концертов. Я практически живу в самолёте. Причём летаю по всему миру. Очень часто езжу в Италию. Очень часто в Америку.
– На ваши концерты приходит русскоязычная публика или это необязательно?
– В основном, конечно, русскоязычная. Те, кто живёт там, кто просто проводит свои мероприятия какие-то вдали от Родины. Чтобы, так сказать, недремлющий глаз не увидел, что происходит и как происходит…
– Я почему спросил? Потому что ваши хиты, они ведь мелодичны. Очень напоминают на самом деле итальянские песни. Вообще гармоничный рисунок русской музыки и итальянской весьма схож, по-моему.
– Ну, да.
– И поэтому, мне кажется, вас бы могли бы слушать в Италии местные тоже.
– Понимаете, в чём дело? Это сложный вопрос. Вообще для русского артиста работать на Западе в коммерческом проекте очень сложно. Практически невозможно.
– Однако «Парк Горького» работал же в Америке.
– Но «Парк Горького» – это исключительная история. И где сейчас «Парк Горького»? Его и нету. И очень хорошо, что его там нету. Потому что «Парк Горького» – это замечательные музыканты. А то бы мы потеряли Сашу Маршала. Понимаете? А я дружу с ним. И он мне, действительно, чрезвычайно нравится.
– Он вам нравится как музыкант или как человек?
– Знаете, в нём соединились все положительные качества – и человека, и музыканта. Он – замечательный музыкант, певец прекрасный, с удивительным тембром. И, конечно, очень хороший человек. Мы с ним общаемся с радостью, можно сказать так. Чего не скажешь о других более молодых музыкантах, которые, мне кажется, ненавидят друг друга. В моей среде, в моей возрастной категории, ну, может быть, чуть помоложе, у нас ненависти друг к другу нет. У нас общение очень хорошее: с Олежкой Газмановым очень приятные отношения, с Игорем Николаевым. Да я мог бы назвать многих своих коллег-приятелей.
– Но мне кажется, что здесь же ещё такой момент есть личностный. Вы ведь очень многим помогли. Вот я недавно беседовал с Женей Маргулисом, он рассказывал, что вы прямо буквально в какой-то момент его спасли. У вас Укупник начинал на бас-гитаре, Володя Матецкий. Вы же очень многих людей поддерживаете.
– Витя Зинчук ещё. Я со всеми остался в очень хороших отношениях. Очень уважительно отношусь к ним. И я чувствую, что и они ко мне относятся с уважением. И поэтому у нас у всех в музыкальном смысле судьба сложилась положительно. И Володя Матецкий прекрасно себя чувствует, хороший композитор. Аркаша Укупник прекрасный композитор. Да я бы назвал массу людей, моих друзей…
– Смотрите, это действительно очень крепкие сочинители. Но у них у всех суммарно не наберётся столько шлягеров, сколько у Антонова.
– Давайте не будем об этом говорить.
– Нет. Но это же определяется арифметически. Рейтинг. Это же не то, что умозаключение каких-то музыкальных критиков. И к вопросу о молодых. Вам не приходило в голову сделать, может быть, с какими-то там, я не знаю, ди-джеями обработки ваших хитов для того, чтобы новое поколение узнало эту мызыку?
– В голову не приходило. Я должен вам сказать, что они это дело делают без моего ведома.
– Так это хорошо. А ведь это надо организовать, чтобы было всё официально. Выбрать какого-нибудь достаточно близкого вам по духу музыканта молодого, сделать аранжировки. Совершенно современные. Аранжировки вещей, которые моё поколение знает, допустим, а поколение моих детей – уже нет.
– Вы понимаете, в чём дело? Времени на себя не хватает. Это нереально сегодня. Просто нереально. Потому что у меня и так лежит очень много музыки…
– Новый материал.
– Но я бы не сказал, что это совсем новый. Но это для вас он новый, для меня это, может быть, не новый. Вы его не слышали. Значит, он и есть новый. Его нужно реализовать. Наконец у меня заработала студия. Студия шикарная просто, такая супер-профессиональная. Но она всё время была, так сказать, в состоянии нулевой готовности. Наконец заработала. Наконец там всё заиграло. Всё. Звук хороший. И вот сейчас, учитывая то, что у меня предстоят очень важные концерты 4-5 декабря в Кремле, это будут концерты, ну, не скажу, что отчёты, но посвящены моей работе на эстраде. 50 лет на эстраде. Сами понимаете.
– Невероятно, да. Поверить невозможно.
– Да, да. Я сам не верю. Я вспоминаю, как я пришёл в Минскую государственную филармонию, это был 1963 год. В конце года я пришёл туда, а в феврале 1964 года уже отправился на гастроли. До этого программу обкатывали в Минске, в область выезжали, по всей Белоруссии немножко проехались.
Born in the USSR
– Вы ведь в Белоруссии начали композиторство? То есть вы играли уже до этого. А именно в Минске стали сочинять?
– Да. Абсолютно верно.
– А почему? Достаточно поздно ведь начали сочинять?
– Нет, ну почему поздно?
– Ну, как? Ведь если есть какая-то потребность, то уже в детском возрасте начинают. Моцарт в 5-7 лет уже что-то там творил.
– Я сочинять начал примерно с шестьдесят первого или шестьдесят второго года, я тогда в музыкальном училище учился. Но это были такие ученические работы… И потом, не было возможности их показать. Я стал их показывать только тогда, когда как жанр возникли ВИА, вокально-инструментальные ансамбли. А песни-то уже были написаны. И, конечно, первая песня, естественно, «Нет тебя прекрасней». Это был 1969 год. Ленинград. «Поющие гитары». А до этого я уже пел, после срочной службы я вернулся в родную филармонию и работал музыкальным руководителем ансамбля «Тоника» такого известного певца Виктора Вуячича.
– Да, был такой. А что такое музыкальный руководитель? То, что сейчас продюсером называется?
– Я набирал музыкантов, разучивал с ними песни Виктора. Репетировал. И вот у него уже мы начали петь. Он нам дал возможность 3-4 песни в своём концерте спеть. Уже пошёл такой рок-н-ролл. Там то-сё, туда-сюда. Но, собственно говоря, вот эти вот 50 лет пролетели как одно мгновение…
– Смотрите, как интересно получается. Вы ведь родились в Ташкенте. Это заграница сейчас. Начали карьеру композиторско-музыкальную в Белоруссии. Тоже заграница. Я к чему это? В энциклопедиях пишут: итальянский певец, американский певец и композитор. Антонов – это русский певец и композитор или советский?
– Ну, конечно, основу популярности и огромные тиражи пластинок проданных произошли во времена Советского Союза. Сейчас я как бы почиваю на лаврах, так бы я выразился…
– Ну не совсем «как бы».
– Вообще-то работаю, работаю.
– У вас же есть новый материал, тот, который мы не слышали.
– Я вам скажу такую вещь. Все популярные песни известные мы записывали лет так 30 тому назад. Тогда было очень модно с компьютером «общаться», как раз появились всякие ритм-машинки. Так вот я переписал 57 песен с живыми музыкантами. Практически все свои шлягеры и даже не только шлягеры. Просто была такая возможность, и я их записал. Ну и они у меня лежат в записанном виде. То есть я хочу выпустить эти альбомы, где не будет никаких драм-машинок, никаких синтезаторов. Будут живые гитары, вокальная группа – в общем, всё натуральное, аналоговое.
– Носитель-то всё равно не винил же будет, наверное, это же будет цифра?
– И в виниле тоже хочу. Носитель может быть, конечно, и CD, и там, не знаю, в Интернет, если договорюсь. Но я хочу выпустить какой-то определенный тираж на виниле обязательно.
– Сейчас, кстати, между прочим, молодежь начинает снова винил коллекционировать, потому что понимает разницу.
– Ну конечно, разница, есть.
– Когда заходит разговор про винил, сразу фирму «Мелодия» вспоминаю. Когда мы до начала эфира в гримёрке беседовали, меня потряс ваш рассказ: оказывается, в советское время на «Мелодии» уже брали взятки.
– Ну, вы знаете, это нельзя назвать взяткой.
– Нет, ну как? Двести рублей по тем временам – это зарплата очень хорошая такая, в общем-то, полнообъёмная.
– А как можно назвать взяткой те 200 рублей, когда я за проданные, за миллион проданных пластинок получал с песни 1,025 копейки. Так какая же это взятка? Я ничего не зарабатывал.
– Как вы ничего не зарабатывали?
– А вот так.
– Вы же первый миллионер в шоу-бизнесе.
– Минуточку. Миллион пластинок продали, да, что я получил – 300 рублей.
– Ну, хорошо.
– А дал взятку 200. Так что это за взятка такая?
– Нет, но всё равно же.
– Да нет, это не взятка. Это просто было, знаете, это по-человечески выглядело. Я работал как музыкант с группами. Мы зарабатывали приличные деньги по тому времени. Плюс я ещё был автором. Мне приходилось совершенно официально через ВААП, так называлась организация…
– Авторское агентство, Всесоюзное агентство по авторским правам.
– Да, достаточно большая сумма, понимаете. И у нас была единственная студия грамзаписи фирма «Мелодия» на весь Советский Союз. На весь Советский Союз, на 300 миллионов с чем-то граждан у нас была одна профессиональная студия с двумя тон-студиями. В одной стоял пульт, в другой, малой студи тоже стоял. Это были хорошие пульты, они и до сих пор хорошие. Британские пульты самые лучшие в мире. Ну, неважно. Представляете, какая очередь. Государственная студия. У нас ещё, правда, был Радиокомитет, там тоже были студии. Но там как бы это уже было такое, не для нас… Там записывали в основном симфоническую музыку, какие-то хоры. Для нас была одна студия – фирма «Мелодия». И все стремились туда. Ну и, конечно, хотелось поскорее выпустить свои песни. Но вы понимаете, худсовет состоял из членов Союза композиторов, достаточно пожилых, но уважаемых композиторов, очень хороши. Никита Богословский часто приходил. Когда там был Никита Богословский, ни один молодой композитор не приходил показывать свою музыку, потому что он знал, что Никита зарубит все песни.
– А почему? Не нравилась музыка, зависть или конкуренция?
– Я не знаю, я не могу объяснить причину такого нежелания слушать молодых. Но я с огромным удовольствием должен сказать, что я любил композитора Никиту Богословского, очень. Я все его песни наизусть знаю. И вообще у нас в стране было много выдающихся композиторов: Ян Френкель, замечательный, Марк Фрадкин, с которым я был лично знаком, и получилось так, что он меня даже пригласил к себе домой. И я впервые у него попробовал виски. Тогда я даже не знал, что это за напиток – виски.
– Понравилось?
– Понравилось, да. Мы относились к этим композиторам с огромным уважением. Они ведь написали прекрасные, великие песни, которые я сегодня с большим удовольствием слушаю у себя в автомобиле. Марк Бернес, допустим…
– У себя в автомобиле слушаете Бернеса?
– Обязательно. Вообще-то один из моих самых любимых певцов Владимир Трошин. Я был с ним лично знаком. Я с Бернесом был лично знаком, с Леонидом Осиповичем Утесовым, с которым мы работали с Росконцерте. У него в Росконцерте на втором этаже был такой зальчик, и они там репетировали. Когда я приходил, он всегда спрашивал: «Ну как дела, Юра?». Такой пожилой, в мятом костюме, у него костюм был на размер больше. И я стоял, как ученичок, такой маленький ученичок перед глыбой. Понимаете, глыба, стоит глыба. И внимал каждому слову. Он говорил тихо, он был точно такой же, как на экране, в кино. И на меня это произвело потрясающее впечатление. Я был заворожён. Он, как удав на кролика, смотрел. Но не в «животном» стиле, а просто он мэтр для меня…
– Сейчас вы мэтр, на вас же молодые точно так же смотрят.
– Вы знаете, сейчас у нас другие отношения между людьми вообще.
– Да?
– Ну а что, вы не знали об этом?
– Не знаю.
– Возьмите включите телевизор, посмотрите, как люди разбираются друг с другом на дорогах.
– Раньше просто не рассказывали. Раньше не разбирались?
– Нет, абсолютно нет. Но дело даже не в этом. Я просто говорю вам, что, вообще в моей жизни мне повезло. Я был знаком с Николаем Афанасьевичем Крючковым. Знаете такого артиста?
– Ну как же, конечно.
– Я приезжал в театр-студию киноактёра, там внизу было кафе, и мы там всегда пропускали по 50-100 грамм коньячка, который он очень любил.
The end
– Коньячок больше, чем виски любите?
– Да нет, я вообще сейчас, собственно говоря, практически не употребляю горячительных напитков вообще. Вина, может быть, чуть-чуть. Не тянет.
– Хорошо. А вот, допустим, 4-5 декабря будет грандиозный концерт. После концерта нет потребности?
– Но я не знаю, если соберу круг своих друзей небольшой.
– А кто в этот круг входит?
– Очень много людей, которые никакого отношения к музыке не имеют вообще.
– Это какие-то ваши школьные товарищи или…
– Нет, школьные, нет, я же учился совсем в другой стране.
– Ну а кто это? Партнёры по бизнесу?
– Нет, я бы не сказал так.
– Чиновники?
– Не совсем чиновники. Из делового мира есть у меня друзья. Есть и среди чиновников замечательные люди, с которыми я дружу, очень сильно дружу. Но есть и музыканты.
– А кто из музыкантов?
– Маргулис прекрасный, Саша Маршал.
– Ну, я понял, что стресс всё равно снимают животные. Кстати, про животных. Вы знаете, мы уже финишируем, поэтому я чтоб закольцевать разговор. У Beatles на «Белом альбоме» была песня – «Martha My Dear» – «Дорогая Марта», которую Маккартни написал. Все гадали, кто эта Марта? А он написал про свою собаку. А вы когда-нибудь посвящали песни животным или девушкам каким-нибудь своим?
– Нет, животным я песни не посвящал.
– А девушкам? Это ведь тоже прекрасные домашние животные.
– Скажем так, что посвятил девушке стихи не столько я, сколько автор текста, поэт Леонид Фадеев. Известная песня – «Анастасия». В моей жизни у меня не было близких знакомых Анастасий. Но как-то мы с Леонидом познакомились в ресторане Дома композиторов, это была первая песня, которую я с ним написал. Впоследствии было много совместных песен. Но первая была именно «Анастасия». Он мне дал текст в ресторане, и я почитал, говорю, хорошо. И через несколько дней написал музыку.
– То есть ни одной из ваших трёх жен вы песни не посвящали?
– Вы всё знаете о моей личной жизни. Трёх жен… Что было, то прошло. Вы посмотрите, что происходит. Как только ни откроешь Интернет – развод. Тот развёлся, этот развёлся. Какие люди, известные на весь мир. Ричард Гир развёлся. Такая красавица жена. Я не понимаю. И говорят, что он развёлся из-за религии. Что он буддист. А что он 11 лет думал?
