Наша власть все время говорит “А”, но не говорит “Б”.
Да, мы, мол, поссорились с американцами, бросили вызов победителям в холодной войне, пересмотрели границы, что нам было хозяевами мира делать запрещено, благословили сопротивление на Украине, помогли оружием и людьми Донбассу, рассказали по телевизору про киевскую хунту и радиоактивную пыль.
Да, мы все это сделали.
Но, может быть, сделали, а может, и не сделали.
А может, и не мы.
Так, пришли какие-то, и сделали.
А мы тут не при чем.
Ведь мы хотим, чтобы все было по-прежнему.
Мы хотим кататься на кабриолетиках, плавать на яхточках, открывать бутылочки старых урожаев, покупать домики в Лондоне, дружить с Германией, девочкам Биркин дарить, да и вообще – чем мы хуже саудовских принцев?
Мы хотим как саудовские принцы, а как Сталин и Суслов – с казенной мебелью и рваной шинелью вместо одеяла, и обедами в судках из столовой, – нет, мы так не хотим.
Мы хотим оставить на своем месте либерального министра, чтоб он так и рассказывал, что мост через Керченский пролив должен быть платным, нафинг персонал, джаст бизнес.
Крым – наш, а мост платный. Бизнес потому что.
И за оружие мы ответственности нести не хотим.
Мы тайно оружие дадим, а потом мы уже и не знаем, кто из него стрелял, может, дядьки какие-то пришли и выстрелили, а мы не стреляли, мы в это время любовницу в Милан отправляли на шопинг, причем тут мы вообще?
Врете, сволочи.
Не пройдут у вас эти игры.
Потому что если “Крым наш”, если “пересмотр итогов холодной войны”, если “ополчение против фашизма” – то извольте сжечь ваши спортивные автомобили, сдать по описи в Интерпол ваши виллы, накрыться рваной шинелью и отдавать приказы, отдавая себе отчет в их последствиях.
А если хочется все-таки попить, поесть, покататься, яхточку, контрактик, миллиардик, бизнес на Керченском проливе и тэ пэ, – то лучше сразу бежать сдаваться Порошенке и Обаме.
Никуда вам не уйти, крысы российско-федеративные, с русской подводной лодки.
Будете глотать воду со всеми.
Или – пользуясь одним мудрым названием рассказа Стивена Кинга, - Рожать придется дома.
