Отрывок из книги
Сейчас вот ведутся жаркие дискуссии: можно ли Сталина приравнять к Гитлеру. Некоторые, как Леонид Гозман, считают такое тождество очевидным, другие, изучавшие исторические документы подобно Максиму Кантору, полагают, что такого рода заявления = абсурд. Все попытки найти формулу, по которой можно рассчитать, кто нанёс более значительный урон державе – Березовский или Чубайс, считаю столь же неуместными. Оба хуже (©).
Да, Березовский воровал: таковы были условия младореформаторов, предложенные ненавистному им «совку» – обогащайся или умри. Но! Но этим грешила вся элита, включая и самых яростных оппонентов Борис-Абрамыча.
Да, Березовский предавал: но ведь это законы жанра, в политике не может быть друзей. Но! Но даже со своим ближайшим соратником Патаркацишвили они «развелись».
О да, Березовский убивал. Как и все олигархи, он фундаментировал своё состояние на устранении неугодных и нелепо прикидывать счет, кто больше убрал мясных помех со своего победного пути: Пётр Авен, допустим, или Михаил Ходорковский. Но! Но такова их богатейская «селяви».
Березовским в разное время и по-разному манипулировали журналисты. Разные. Те, кто могли бы написать настоящие мемуары о таинственном олигархе Земли Русской и хрестоматийном носителе русскоязычного менталитета Борисе Абрамовиче Березовском: Андрей Васильев, Игорь Голембиовский, Сергей Доренко, Татьяна Кошкарёва, Михаил Леонтьев, Александр Невзоров, etc. Они влияли не него, он – на них. Сложные партии.
Когда и при каких обстоятельствах увидел Березовского первый раз, не вспомню. Он в начале 90-х был всего лишь одним из подымающихся дельцов, ездил на «Опеле» и у него был охранник Васильев. Типа круто. Интересовался рекламным бизнесом. Знаком, как говорили, с кем-то из политиков. Ныне забытых.
Однако официально представлены были друг другу в сентябре 1999. Мне позвонили из «приёмной Березовского». Спросили, свободен ли, мол, завтра. И не найду ли время для встречи с Борис-Абрамычем.
Пранкеры тогда не шалили, так что мысль о розыгрыше мне в голову даже не пришла. Однако я тут же позвонил человеку из его близкого окружения (уверен, что сейчас он не пожелает засветки, поэтому имя озвучивать не буду) и пробил инфу. Мне объяснили, что поскольку голос был не женский, значит звонила не Ирина Геннадиевна Пожидаева (секретарь Бориса), и, стало быть, разговаривал по телефону со мной Демьян Борисович Кудрявцев, про которого шептались, что он, де, зять «Берёзы» и высказали предположение: вероятно, Борис хочет предложить мне позицию в складывающейся медиа-империи (он тогда прикупил «Ъ» и у него в обойме, помимо ОРТ, ТВ-6 и «Нашего радио», оказалось три «качественных» ежедневки – «Независимую» он приобрел ранее, а «Новые известия» были изначально созданы на его деньги за два года до этого звонка).
Принимал Борис-Абрамыч тогда в офисе Романа Абрамовича, рядом с гостиницей «Балчуг», там была штаб-квартира «Сибнефти». Между прочим, к вопросу о лондонской тяжбе с Роман-свет-Аркадичем по поводу этой нефтяной корпорации: тогда-то, в 99-м никто даже не сомневался, что именно Березовский был подлинным хозяином компании, а Абрамович – лишь одним из номинальных. Мне об этом рассказывал и Олег Митволь (о нём позднее) и что-то я слышал схожее от экс-акционера «Сибнефти», разрулившего нефтяные сделки «ЮКОСА», предпринимателя Константина Кагаловского, с которым меня познакомил Михаил Леонтьев во Флоренции в апреле 2008.
В «Сибнефть» я приехал чуть пораньше: у Березовского тогда была репутация «серого кардинала» всея Руси и мне было как минимум любопытно просканировать олигарха при личном общении, понять, кто и что он, этот злодей, которому молва приписывала убийство не только Листьева, но и сотен других игроков.
Никаких экстра-мер безопасности в «Сибнефти» не было, просто обычная рамка детектора, как в аэропортах и/или соседнем «Балчуге». Для меня лакмусовой бумажкой приёмных всегда было качество кофе, которым потчуют гостей. Там было на троечку с плюсом. Минут через пять после назначенного мне времени (по-моему, 13:00 или что-то около того) в приёмную из вельможного кабинета выпорхнула улыбчивая Татьяна «Кошка» Кошкарёва, руководившая Дирекцией информационных программ ОРТ. Кошкарёва весной того (1999) года была назначена Березовским на эту ключевую ТВ-должность вместо Сергея Доренко, который по распоряжению Борис-Абрамыча занял аналогичную позицию в МНВК, только что купленном Березовским у Сагалаева. Мы с Татьяной знакомы были шапочно, но я отчего-то решил, что финал их разговора с боссом был как-то связан с моим визитом. Не ошибся, между прочим.
Борис оказался чрезвычайно любезным хозяином, дюжину раз переспросил – не надо ли мне что-нибудь выпить. Был гиперподвижен. Несколько раз вставал и вновь садился за огромный длинный стол, стоявший в продолговатом кабинете с необычно большим стеклом (казалось, что вся стена прозрачная). Косился на мой рюкзак, расположившийся на соседнем со мной стуле, как будто ожидал, что оттуда, как чёртик из коробки, появится, ну не знаю, букет или смета.
Поскольку предыдущие семь лет я сам рулил Издательским Домом, то никакого CV у меня заготовлено не было. На всякий случай я лишь захватил заокеанский сертификат, подтверждающий мою степень MBA и рекомендательное письмо из The New York Times Company, где стажировался в начале 90-х. Собирался продемонстрировать это собеседнику вместо пресловутого резюме, но Борис остановил меня:
– Мы так не работаем.
И мы перешли от общего к вполне конкретному. Вполне конкретно Березовский хотел создать альтернативу «Московскому комсомольцу», который, играя на стороне Юрия Лужкова, доставлял много хлопот и Семье, и лично Борису, пытавшемуся стать для Семьи своим на 100% (не получилось, замечу). Меня поразила тотальная некомпетентность собеседника: будучи медиа-магнатом, он совершенно не понимал элементарных основ медиа-бизнеса и не имел малейших представлений о том «из чего сделаны газет». Березовский не являлся оригинальным экземпляром российского социума. Это собирательный образ представителя технической интеллигенции. В застойные годы так называемая интеллигенция условно делилась на четыре части: представители фундаментальной науки, гуманитарии, творческая интеллигенция и техническая. A part существовала номенклатурная элита, тоже мнившая себя интеллигенцией. В этот раздел социума попадали выпускники МГИМО, работники спецслужб с высшим образованием и так далее. Технари, то есть инженеры и прикладники, были «бедными родственниками» в среде интеллигенции. Их отличительной чертой было чувство пиетета и малоценности, которое они испытывали в отношении творцов и гуманитариев. А истинными героями технарей были диссиденты. Причём не столько фундаментальные, подлинно значимые фигуры, такие, как Александр Солженицин, сколько многочисленные пиявки, успешно паразитировавшие на могучих организмах. Борис Березовский, окончивший лесотехнический институт, пополнил собой как раз ряды технарей. Механико-математический факультет МГУ, одно из самых престижных гнёзд фундаменталистов, БАБ закончил позднее. Но в фундаменталисты так и не попал.
Короче, то, что «Берёза» совершенно не разбирался в нюансах медийки, меня сейчас, когда я все для себя обдумал, не удивляет, хотя в тот момент, признаюсь, слегка шокировало. Тем не менее, я попытался вычислить, что именно Борис от меня хочет. Выяснилось, что, став владельцем трёх влиятельных ежедневных газет («Новые известия», «НГ», «Ъ»), олигарх осознал, что суммарный их выхлоп не сопоставим с ударами «МК», потому что тиражи были несопоставимы, а предвыборная борьба велась не в плоскости вельможных разборок, где важно было донести до того или иного персонажа ту или иную инфу, а на самом что ни на есть электоральном поле. И размер (аудитории) оч даже имел значение.
Березовский спросил меня, не имеет ли смысл перепрофилировать одну из его трёх ежедневок в «бульварный таблоид», который, де, мог бы публиковать «такие же материалы, как и Гусев». Это был риторический вопрос. Тем не менее, уверен, что Борис не пришел к столь очевидному решению самостоятельно. Кто-то его надоумил. Возможно, Валентин Юмашев, который был профессиональным журналистом.
Словом, замысел был таков: поскольку «Новые известия» были самым невнятным (в смысле брендирования) продуктом в этой тройке ежедневных газет, было решено сделать из этого издания боевой листок группы Березовского. Кроме того, эта газета на том этапе была единственным полноцветным СМИ в БАБ-обойме.
Мне неловко было спрашивать, кто, собственно, надоумил пригласить на роль кризисного менеджера именно меня (если не ошибаюсь, Валерий Яков намекал, что идея принадлежала тому же Юмашеву), но я, конечно, не мог не поинтересоваться:
– А как же Голембиовский и его команда?
Ведь за пару лет до этого разговора именно они с нуля создали газету, там работали крепкие профи с репутацией: Отто Лацис, например.
Борис (он настаивал, чтобы к нему обращались демократично, просто по имени) задумался на секунду-другую. Ясно было, что он стремительно для себя решал, можно мне довериться или завтра сказанное в кабинете будет растиражировано («интернеты» тогда ещё не были инструментом вбросов, но «сарафанное радио» никто не цензуировал). Для того, чтобы выиграть некоторое время, Березовский пустился в пустые разговоры о свободе прессы и печальных перспективах отечественной журналистики в случае прихода к власти тандема Лужков/Примаков. И потом как-то сразу, без отбивки и смены тональности выпалил:
– Под них [Голембиовского + команда] мы сейчас заберём «Российскую газету», это для них правильное решение.
То есть официальный орган Верховного совета РСФСР тем самым должен был превратиться в негласный рупор группировки, сориентированной тогда на олигархат (печатным органом Правительства Российской Федерации «РГ» стала годом позже, когда премьер Касьянов подписал постановление «О редакции «Российской газеты»).
«Российскую газету» возглавлял близкий друг Аркадия Вольского и выпускник «Комсомолки» Анатолий Юрков. Ну и уходить он никуда не собирался: Юркова не смогли снять два премьера-Сергея: ни Кириенко, ни Степашин.
Конечно, мне надо было бы полюбопытствовать – знает ли сам главред Голембиовский об амбициозных планах своего покровителя. Но я предпочитал во время той встречи отвечать на вопросы, а не задавать их. А их было немало. Однако по сути все сводились к одному: выполнима ли миссия конвертации «Новых известий» в нечто ну совсем новое и бесконечно далекое от любых «Известий».
Ответ был типа ленинский: есть такая партия.
Мы общались чуть более часа. Борис куда-то должен был ехать: ему раза три об этом напомнили. На прощание Березовский сказал, что сейчас я пообщаюсь с Олегом, который введёт меня в курс дела и что, мол, рассчитывает, что видеться мы теперь будем ежедневно. Фигасе, подумал я про себя, и начал лихорадочно вычислять, что это за такой Олег. Оказалось – Митволь.
***
Олег Митволь вошел и сел на место, где только что сидел его покровитель, с выражением лица ребёнка, у которого только что невоспитанные мальчишки в песочнице сломали любовно вылепленный коттедж. И после пары пробивочных вопросов, вычислив для себя, что я не являюсь прямой креатурой Волошина/Дьяченко/Юмашева, перешёл к сути. Суть – в исполнении насупленного Олега Митволя – заключалось в том, что в структуре «Новых известий» и аффилированного с газетой Фонда место Борис-Абрамыча было незначительным. Боря был никто и звать его «никак». Митволь энергично вызвался продемонстрировать документы, из коих следовало, что лично он, а не какой-то там Березовский является собственником газеты. Я не сомневался: ведь и Абрамович, по всей видимости мог предъявить (и в лондонском суде предъявил-таки дюжину лет спустя) бумаги, согласно коим он был владельцем «Сибнефти», в офисе которой мы, напомню, беседовали. Это было фишкой Березовского. Борис переписывал активы на лиц, коим абсолютно доверял. Они кинули своего могущественного ментора и вдаваться в рассуждалки, как и почему, – смысла не вижу. Либо Борис совершенно не разбирался в людях, либо вёл себя со своими протеже так, что сумел их против себя восстановить.
