Без всяких усилий перед просмотром забыл всё читанное про фильм “Трудно быть богом”. Помнил только, что испытание временем – 3 часа. И помнил, естественно, художественную манеру Старшего Германа – создание атмосферы абсолютной погружённости при помощи всяких изобразительных средств, живущего удивительную жизнь второго плана и звука. Про то, что снимал Юрий Клименко тоже помнил…
Зал в большом ТЦ на сеанс в 22.50 был заполнен на процентов на 70. И ушло то всего ничего – человек шесть. Остальные досидели. Что эти остальные зрители вынесли из увиденного – не знаю. За себя скажу.
Во-первых, Стругацким жутко не везёт с экранизациями. Каждый взявшийся за них режиссёр норовит вывернуть наизнанку задуманное авторами. Ну, или тупо пытается пересказать ими написанное, как в случае со стародавним фильмом Ежи Гофмана, снимавшего одноимённый фильм следом за нашей “АССОЙ” в Ялте. Может быть “тупо” и чересчур обидное определение, но остроты не запомнилось – так, банальные проклятия тоталитаризму и дикости.
Собственно, из увиденного минувшей ночью запомнились пара фраз. “Если я с тобой разговариваю, то это не значит, что мы беседуем” и одна из последних в фильме – “Тебе нравится эта музыка? У меня от неё живот сводит”.
На первую после просмотра захотелось ответить так: “Если Вы сняли это кино, то это не значит, что его можно смотреть”. Вторая фраза суммирует впечатление об увиденном.
Ну и ещё впечатления. Фильм без драматургии не кино. К странному пришёл режиссёр работавший у Товстоногова. Опять же, сила изобразительных средств от частого их употребления сходит на нет. Фекальная грязь на протяжение трёх часов – слишком. Уже в начале второго часа моё зрительское восприятие этого, в общем-то, сильного инструмента притупилось и впечатление от натурализма сделалось тягостным и просто неприятным. Без сопереживания. Совсем. Даже выпущенные человеческие кишки не вызвали острой реакции, только глянул на часы в телефоне – когда же кончится.
Заявленный в первом кадре Брегель на два с половиной часа сменился кромешным Босхом, что бы вернуться в долгом последнем кадре. Все ли оценили?
Не смог изгнать мысли о том – каков был человек Герман Старший. Совсем не хочется выписывать про нелицеприятное вслед ушедшему, но ничего кроме режиссёрской паранойи в голову не приходит. Я знаю немного про то, как фильмы делаются. Не всегда могу понять причин такой настойчивости в изготовлении несмотрибельного, но про то как мучилась съёмочная группа знаю наверное. Герман Старший не любил людей. Похоже, презирал их с каким-то маниакальным упорством. Это видно по второму плану, который настырно вылезал на первый. Сонм уродцев собранный на площадке Алексеем Юрьевичем угнетал сознание. И не только режиссёрское.
Вспомнилось, что кто-то говорил про Ярмольника сыгравшего свою лучшую роль. Вспомнилось и то, что говорил в интервью сам Леонид Исаакович про взаимоотношения с режиссёром – даже дрались. Про дрались – охотно верю. Герман украл у Ярмольника тринадцать лет. И если лучшая роль это непрерывно сморкаться, пачкать лицо и снова его утирать, если “мерилом работы считать усталость”, то да. А ведь Ярмольник действительно оч хороший актёр – живой, придумистый, пластичный. Помню его на площадке “Человека с бульвара Капуцинов”, где он фонтанировал, перекрывал своим персонажем многих, на ту пору маститых. Тогда ещё Лёня…
А что Старший Герман? Уставший бог, превратившийся в идола…
Всё очень точно. Я понимаю кино не для удовольствия, не для развлечения, но хоть что то, кроме гуана должно быть! А тут оно мастерски сокрыто, это что то
Зачем писать рецензию, если ничего не понял? И я так понимаю именно в таких ситуациях человеку мерещатся всякое – человеконенавистничество, 3 часа дерьма и прочая ерунда. А про самое главное, ни строчки. И Ярмольника жалеть не надо, он понимает и ценит, что работал с Германом.
Да мало кто разбирается в сортах дерьма, в этом наша огромная недоработка. Кстати, а вы-то сами что-нибудь в чем-нибудь понимаете, или просто умничаете, интернетов перечитамши?