Сперва я хотел выстроить разговор с Андреем ДЕРЖАВИНЫМ вокруг его корней + сольной карьеры, даже не вспоминая «Машину Времени». Соригинальничать хотел. Хотел. Но не сумел. Первый же мой вопрос увёл нас в сторону от намеченного мной русла беседы.
Померялись «железом»
– Давно хотел спросить насчёт твоего прихода в «Машину Времени». Потому что случилось это 13 лет назад, как раз когда уже рок был мёртв, а Гребенщиков – еще нет. Ну, ты же помнишь, какой был рок в 80-х в нашей стране, его значение? Это была, в общем, самая такая – героическая музыка.
– Мы все выросли на этой музыке.
– Да, мы все выросли на музыке Макаревича. Ну, а к 2000-му году это уже стало нишевой историей, заняла свою нишу легендарная команда. А как раз жанр, в котором ты работал, достаточно развлекательный и легкий такой…
– Он в то время набирал.
– Вот именно. Он набирал и он так набрал, что до сих пор, в общем-то, является основным: попса доминирует на нашей эстраде. И вот, возвращаясь в год номер 2000: раз, вдруг Державин отказывается от сольной карьеры, бросает своих поклонниц многочисленных и оказывается за клавишами «Машины Времени»?
– Я вообще не делю музыку на жанры. Но если ответить на твой вопрос, то я бы ответил на него так. В нашей стране любой человек, занимающийся музыкой, на вопрос «Хотели бы вы поиграть в «Машине Времени»?» – ответит утвердительно. Я думаю, что даже с восторгом ответит, большинство – с восторгом. Поэтому я, как человек, который всю жизнь занимался музыкой, практически со школы, не раздумывал даже, для меня это ужасно интересно было: прийти, поиграть в таком коллективе. Потом я неплохо знал каждого в отдельности, поскольку мы давно познакомились.
– Ты познакомился, по-моему, сперва с Кутиковым? У вас какие-то были проекты совместные?
– Да, я познакомился и с Сашей, и с Андреем, и с Женей, и с Петей Подгородецким. И буквально это всё было еще в 80-е годы.
– Познакомились – это были какие-то гастрольные совместные истории? Где-то пересекались, в каких-то городах или на репетициях?
– Да, да. В первый раз мы пересеклись с «Машиной Времени», когда «Машина» приехала на гастроли в Свердловск, а мы (группа «Сталкер») там просто жили в гостинице. Потому что у нас было много очень концертов. И мы в этой гостинице обретались, по-моему, буквально целый месяц. А когда увидели в буфете легендарных музыкантов, то, конечно, наше восхищение границ не имело. Они так с любопытством на нас посмотрели, но потом сходили на наш концерт, послушали. А мы, конечно, сходили к ним на концерт. И они нам даже дали поиграть на своих инструментах.
СПРАВКА
Поп-группа «Сталкер» основана 7 июля 1985 года. В том же году вышел первый альбом – «Нам нужен мир». В марте 1989 года премьера на ЦТ клипа «Верю». В сентябре того же года выходит альбом «Жизнь в придуманном мире». В следующем году Державин пишет аранжировку к альбому «Танцы на крыше». Александр Кутиков: «Программировал, помогал в аранжировках и сыграл на всех клавишных инструментах Андрей Державин из поп-группы «Сталкер» – молодой и очень талантливый композитор и музыкант. Несмотря на то, что его группа играет в стиле «электропоп», он в совершенстве знает музыку от классики до джаза. Исполнительское искусство Державина искушенным в музыке людям будет заметно». В 1991 году вышел последний альбом «Сталкера» «Не плачь, Алиса!». Державин начал сольную карьеру.
– А у них «железо» лучше было, чем у вас?
– Гораздо лучше. Тогда это было не «железо», тогда это были инструменты. Потому что это были и гитары, которых мы никогда не видели, и синтезаторы… Ну, хотя синтезаторы мы видели. Некоторые были у нас и не хуже, скажем так. Однако, всё равно, понимаешь, это была группа, скажем так, мирового масштаба для нас. А мы из провинции, мы как-то немножко себя чувствовали неловко, стеснялись. Потом мы мало кому говорили, но, скажем, если синтезатор мы покупали у фарцовщиков, то аппаратуру мы часто делали своими руками. Потому что не было денег, чтобы купить её. Покупались динамики, а ящики уже сколачивались на всяких деревообрабатывающих комбинатах, а чаще просто в гараже.
– Кстати, Кутиков как то рассказывал про «Машину» начала 70-х: «У нас было много самодельной аппаратуры, изготовленной замечательными умельцами, которые творили чудеса и делали очень приличную аппаратуру почти из воздуха. Хотя границы были закрыты, и привозить «оттуда» что-либо было сложно, тем не менее, Андрюшкин папа привозил Макару усилители, гитары, шведские динамики, отец Сережки Кавагое заказывал в Японии гитары и клавиши, усилители, микрофоны». Вопрос про деньги – была принципиально большая разница между тем, что зарабатывал «Сталкер» и «Машина Времени» в те времена?
– Я думаю, что принципиальной разницы не было. Потому что «Машина Времени» работала в государственном учреждении.
– Они уже в Росконцерте были?
– Да, Росконцерт, если мне память не изменяет. А «Сталкер» работал тогда в филармонии, в Коми Республиканской филармонии. Это были концертные ставки. Они мало чем отличались. Они отличались сильно у народных артистов. Я не помню точно градацию, но всё равно разница несущественная.
– Меня недавно совершенно поразил Александр Борисович Градский. Сидя на твоём месте, он мне сказал: если мне (ну, ему, стало быть – Градскому) приносили бы каждый день вот такую пачку денег – ну, сколько он, собственно, и зарабатывает – он не стал бы ни музыку писать, ни выходить на сцену, вообще бы занимался строительным бизнесом, например; не занимался бы, короче, музыкой. Мне кажется, это он немножко кокетничает, потому что вы все начинали в общем-то по велению души, ну, не могли просто не играть, не петь – верно?
– По поводу Градского. Ты знаешь, он сказал какую-то двоякую немножко вещь, на мой взгляд. Что под этим понимать? То есть он хочет сказать, что при таком раскладе он был бы, условно говоря, сыт, а сытый художник не может творить – наверное, что-то такое, да? С одной стороны, это так. А с другой стороны, за удовольствие выступать на сцене, за это счастье, я бы даже сказал, получается, что мы же сами и платили. Мы покупали все, что можно. Даже в школе, я помню, я копил деньги, чтобы купить какую-то педаль; квакер, по-моему. На педаль, которая продавалась в магазине, у меня денег не хватало. Поэтому я попросил мастера, у нас был мастер такой – «золотые руки», и он из каких-то коробочек смастерил квакер, который звучал лучше магазинного, а стоил дешевле.
Без кокаина, но с фанатками
– Это ты про Ухту рассказываешь историю?
– Да.
– А ты, кстати, когда последний раз был в родном городе?
– Последний раз я был там несколько лет назад. Это был День города.
– С концертами приезжал?
– Да, я выступал на площади. Очень тепло принимали. У меня потрясающие остались воспоминания, ощущения от этого пребывания моего. Я погулял по городу, как-то так оставаясь незамеченным.
– Незамеченным?
– Рано утром. Нужно раньше вставать.
– Я думал, что там мемориальная доска на школе висит: «Здесь учился Андрей Державин». И я хотел бы уточнить, в Ухту ты приехал в составе «Машины Времени» на концерт или это твоя какая-то была сольная история?
– Это было моё сольное выступление.
– То есть Державин возвращается. В Ухту.
– Пять. Это пять. Жень, до этого ещё никто не произносил этих слов.
– Скажи, а ведь у тебя тоже был школьный коллектив? Ты как Макаревич, он же «Машину Времени» еще школьником основал; ты ведь тоже школьником начинал играть?
– Абсолютно правильно. И общаясь впоследствии со старшими товарищами, я узнал, что в то время практически каждый-каждый-каждый человек, которого тянуло к музыке, начинал в школе свою творческую деятельность. По-другому было невозможно. Ибо вот этот магический звук электрогитар, какого-то электрооргана, барабанов – он столько адреналина давал! И дальше ты уже идешь в эту коморку, откуда это доносится. Находишь её по звуку. И там фонари висят какие-то цветные. И ребята что-то репетируют. Ну, и, конечно, толпы поклонниц.
– Ну, да, поклонницы. Кстати, о поклонницах. Тот же Градский говорит, что он пошел в шоу-бизнес для того, чтобы быть окруженным поклонницами.
– Ты знаешь, я недавно нашел фотографию школьную. Как раз того периода, когда мы выступаем на сцене. И я увидел там лица девчонок, которые стоят, смотрят на нас. У них такое недоумение на лицах. Видимо, мы играли так громко…
– Я помню, в 2000-м году как раз все говорили, что «Машина Времени» приобрела целую армию фанаток Державина, которые начали слушать эту команду.
– Вот только что ты ответил на свой собственный вопрос, помнишь, первый вопрос? Ты спросил меня, зачем я перешел в «Машину» и почему оставил сольную карьеру? Цель была такая.
– Понятно, цель – помочь «Машине Времени». То есть это фактически был спонсорский такой проект Державина – немножко помочь «Машине Времени»? Шутка прошла.
– Я думаю, у нас сегодня будет еще несколько версий.
– Мне интересно просто, ты ведь явно не суеверный человек, раз ты сел за клавиши «Машины Времени», учитывая, что произошло там с предшественниками твоими: с Зайцевым, который был до Подгородецкого – трагическая история. И с Петром – тоже мне все коллеги по «Машине» признаются, что расстались не самым лучшим образом, то есть там полный набор звучал упрёков. Кокаин и прочее. Кстати, тяжелая история была с наркотиками и у Зайцева тоже. Не было у тебя такого ощущения, что как-то не складывается с клавишниками в этом коллективе? Или ты вообще про это не думал, ты понимал, что пришел навсегда?
– Абсолютно не думал об этом.
– Это не эксперимент был типа – вот я схожу, посмотрю, как там? Или это было такое стратегическое решение – я иду в «Машину Времени»?
– Да, конечно, решение. Причем практически моментальное. Я ведь пришел для того, чтобы попробовать себя, поиграть вот эти замечательные песни, которые мне нравились.
– Но как композитор ты же стал меньше работать? Для «Машины Времени» ты меньше писал, чем до этого для себя.
– Ну, я бы не сказал, что стал меньше писать. Просто у меня появилась возможность заниматься немножко другим. Я стал сочинять музыку для кино, и для театра, для мультфильмов. И для «Машины Времени». Я стал много времени проводить уже не за сочинительством, там, скажем, песен, а именно в работе с инструментами, искать звук. Мне было интересно попробовать, что еще можно, понимаешь? Я же с детства любил всякие интересные звуки.
– Эксперименты.
– Да, еще с момента появления в моей жизни первого синтезатора. И поэтому я обставился со всех сторон. У меня сразу было два, ой, какой два, у меня сразу было три или четыре инструмента на сцене, и вот каждый по своему хорош, и мне нравилось находить какие-то звуковые палитры интересные.
– У тебя же первая практика музыкальная профессиональная была – рестораны, правильно я понимаю?
– Нет. Это были ансамбли, которые играли на танцплощадках. Танцплощадки тоже были под эгидой отдела культуры. Мы получали зарплату. Это были штатные профессиональные коллективы. Понятно, что они не дотягивали по уровню до филармонических, а уж тем более там, понимаешь… Но тем не менее, существовал определенный репертуар, были репетиции, и, как минимум, там люди знали ноты. По секрету тебе скажу, я играл там ещё будучи школьником. Поэтому я страшно боялся, что родители узнают.
– То есть родители не знали, что ты музицируешь?
– Нет.
– Но это же были, наверное, какие-то вечерние истории? Ты что, говорил: «Я пошел выпивать портвейн с товарищами», а на самом деле шёл на сцену?
– Нет, я говорил, что пошёл гулять, или что пошёл к другу, или пошёл к девушке.
– А зачем надо было скрывать от родителей, я не очень понимаю?
– Видишь ли, вообще распространенное мнение было такое, что если человек занимается музыкой, то значит, у него в жизни не всё будет хорошо. До сих пор даже подходят люди и спрашивают: скажите, Андрей, вот вы поёте, а работаете-то вы где?
– Да, кстати, есть такая тема.
– Поэтому мои родители, серьезные люди, инженеры, причем в настоящем смысле этого слова – отличные геофизики. Они хотели, чтобы сын…
– Пошел по их стопам?
– Или по их стопам, или что-то вроде этого выбрал. Я поступил в институт на строительный факультет. Но уже много лет до этого начал заниматься музыкой, как я уже сказал тебе, я играл в самых разных коллективах, и я как-то старался скрывать это дело, чтобы не расстраивать родителей.
Старые друзья, новые планы
– Ведь ты не доучился, по-моему, диплом не получил в вузе?
– Я учился там дважды. Уходил, приходил, но диплом я так и не получил, правда, потому что время учёбы в институте – это как раз то время, когда мы создали группу «Сталкер».
– Когда ты говоришь «мы», ты кого имеешь в виду?
– Я имею в виду себя и своих друзей.
– Это Виталий Лихтенштейн в первую очередь?
– В первую очередь это, наверное, Серёжа Костров.
– Автор текстов, да?
– Да, Сергей, с которым мы попробовали что-то вообще сочинить. Он написал стихи, я написал музыку.
– Сперва стихи, а потом музыка?
– Или наоборот, суть сейчас не в этом, я сейчас не помню точно. Скорее всего, может, была музыка, не помню. Суть в том, что у нас было, на чём записывать. Поэтому была сочинена песня. Ну, кстати, если вспоминать, то, по-моему, я написал первую песню именно на готовые стихи, да, на стихи.
– Потому что я знаю, что история с твоим мегахитом «Чужая свадьба» была такая: ты сперва написал музыку, а потом заказывал всем подряд тексты.
– Это было много позже. Это было уже в Москве. Так вот, мы учились все в одном институте. И мы прогуливали занятия уже с определённой целью. У нас была цель, мы записывали какие-то свои первые опыты, музыкальные эксперименты какие-то. И потом так случилось, что эта плёнка пошла в народ.
– Сама по себе пошла?
– Сама по себе. Людям понравилось. Ну, не без помощи, конечно, ресурса. У нас был огромный ресурс в лице того же Сережи Кострова, который работал ди-джеем, и в лице Виталика Лихтенштейна, который работал в институтском баре ди-джеем. Тот был в городском, а этот в институтском. И они поставили у себя наши песни на дискотеке, и народ взорвался. А дальше это как-то все разлетелось по дискотекам, по республике, потом по стране. И всё, и началось. И мы уехали на гастроли практически сразу.
– По какому маршруту?
– Мы год поработали в нашем городе, нам отдали молодежный центр. И потом мы уехали на гастроли и в город уже не вернулись.
ОТ РЕДАКЦИИ. Полностью беседа с Андреем Державиным (как и ТВ-разговоры Евгения Ю. Додолева с другими «машинистами») будет опубликована в книге «Времени Машины», которая выйдет к майскому юбилею легендарной группы.
