Как я толкнул блестящую речугу на пресс-пати АНДРЕЯ ВУЛЬФА в “МОСКОВСКОМ”
Вызывающие приступы жгучего любопытства пресс-вечеринки моего дружбана, теперь еще и главреда журнала “МУЗОБОЗ” АНДРЕЯ ВУЛЬФА, увы, в силу затюканности рабочим графиком посещаются мною лишь спорадически.
Но такое лакомство – под названием МАША РАСПУТИНА – пропустить было бы непростительно.
Я приехал туда, в “МОСКОВСКИЙ”, только на предмет полумедицинского-полусердобольного заявления.
Суть его такова.
Считаю Распутину ВЫДАЮЩЕЙСЯ ВОКАЛИСТКОЙ. Ее голос – это тяжелая артиллерия, и я ведь правду писал, что я безостановочно плакал и плачу, когда слушаю “Я БЫЛА НА ВЕНЕРЕ” (кстати, на пресс-пати была предпринята попытка ее демонстрации, которую я нашел несуразной, поскольку мощь песни настолько велика, и настолько эта мощь приватная, что ее ПРИВАТНО и надо переживать, а не так, под орешки, при гвалте, при блеклом цвете на экране, при мате в адрес худого звуковика). Я считаю ее непревзойденной мастерицей по части лирики и категорически не приемлю в качестве склонного к патетике человека.
Но что до ЧЕЛОВЕКА-РАСПУТИНОЙ, это, конечно, кошмар, сказал я в своей речуге. “Кошмар” – слово относительное, это хуже, чем кошмар, это очень серьезная хворь головы (я стоял во время речи спиной и к МАШЕ, и к Вульфу, и я не видел реакции, не слышал), и надо было бы спасти Распутину от окончательного одурения, СОХРАНИТЬ ЕЕ КАК НАШУ ПЕВИЦУ, но ведь никто не хочет этим заниматься!
Трагедия Распутиной в том, что ее не ценят, но ее не могут ценить, потому что у нас это не принято, а она не хочет с этим мириться, отсюда ее бодания с офисами, ее изоляция и повод для беспокойство за ее душевное здоровье.
Все надежды М.Р. на то, что к ней будут относиться как к Звезде – иллюзия, потому что, во-первых, традиции такой нет, во-вторых, ее долбанутый нрав не предполагает пиетета к ней.
Но когда Распутина поет лирику… О, когда Распутина поет лирику!
(Вульф стоически продолжает традиции пресс-пати при поддержке “Экспресс-газеты”, ИНТЕРМЕДИА, БИЗ-ТВ).
Отар КУШАНАШВИЛИ.
