Барчук Додолев и шпана Савенко (он же Лимонов) – как бы два антипода. На самом деле они неразделимы, нерасторжимы, неразвенчаны и, что характерно, неприручены и непричесаны – политкорректностью, разумеется. И аккуратные локоны одного – суть щетинистый ежик другого.
Боги мои, боги! Как тосклива земля перед закатом! Как грустна… Тому двадцать с лишним лет уже, как свела судьба нас троих в бесшабашной газетенке «Взгляд», недолго издававшейся знаменитой телепередачей! В ту пору там обосновались экстремисты всех мастей. Если я был хулиган ресторанный и бандит литературный, то в косухе Лимонова уже тогда явно круглилась граната. Ф1, осколочная. Многоразовая – он ею швыряется в опчество и по теперь. Опчеству – хоть бы хны…
Телепередача умерла. Газетка «Новый Взгляд» жива – и ее читают и ждут потертые Родиной, пожухлые, траченные молью времен хипари и сексуальные экспериментаторы.
Главреду Додолеву свезло – еще при жизни по нему пишут курсовые потеющие от смущения курсистки. Лимонову повезло больше – они с ним спят… До сих пор.
Какая ирония судьбы – вырасти в СССР, готовиться стать приличным международником, глотнуть свободы в настоящей гонзо-журналистике а-ля рюс у Додолева и дожить до времен, когда писателями называют …, а журналистами – …! Это я о себе. Отвязанные же – да и кто когда их привязывал – Додолев и Лимонов клали и на оба ваших дома, и на все ваши времена. Они остались верны себе – первый лишь стал более ядовит, а у второго проявилось полубезумие во взгляде.
Небольшая цена за право оставаться собой, согласитесь.
– В наше время быть нормальным можно лишь в дурдоме, – сказал я как-то Александру Миндадзе, проча его в соавторы сценария. Он согласился со сказанным. Но больше мы не виделись…
Впрочем, мне заплатили.
Гонзо! Сладкий кошмар моей жизни. Ангелы ада, кучковавшиеся в редакции на Звенигородке, страх и ужас на Красной Пресне…
Через пару лет там все утопили в крови. Взаправдашней. Гонзо! Россия оказалась страшней.
– На мозги! На мозги не наступи, эй! – Орали мне от моста, когда в огне горящих бэтээров я прыгал по лужам.
Через два года там же по мне будут бить очередями – вряд ли приняв телекамеру за пулемет. Приняв ее за нее.
Гонзо! Все оказалось всерьез.
Не велика отвага, нах…рачившись мескалина, нестись то ли в Лас-Вегас, то ли от. Попробовать выжить в России без пистолета – это круто.
Додолев написал книгу о Лимонове: «Неистовый Лимонов. Большой поход на Кремль» (М., «Алгоритм», 2013; не путать с книгой того же автора «Лимониана, или Неизвестный Лимонов», М. «Зебра-Е», 2012).
Пусть скажет спасибо, что не наоборот…
Что я помню о тех временах? Однажды получил зарплату за два месяца сразу. Взвесил в редакционном буфете – четыре с половиной кило. Прокутил с хорошенькой родственницей редактора за вечер…
Что мне сказать об этой книге? Додолев стал мудр. А Лимонов остался молод. Сколько бы еще томов он ни накропал, сколько бы еще миров ни поджег этот Троцкий XXI века, он останется автором чистейшей, запредельнейшей вещи о любви, стыдливой и целомудренной. И тем чище она, чем больше там будут искать и находить секса и грязи. Ибо о вымученном русский человек может только – матом.
– Русский гонзо, господа! На руках по Эйфелевой башне! Всего пять франков, сегодня и ежедневно! Впрочем, можно и за стаканчик!
В додолевском «Новом Взгляде» не хватало еще только одного гонзо – Седа, моего университетского приятеля, ветерана Афгана, напрочь отвергавшего эту жизнь. К тому времени он уже переселился в мир иной – через чудовищный передоз, в ванной, под музыку Deep Purple. Надо ли говорить, что он был внучатым племянником Есенина?
Но стихи его, если и не печатались у Додолева, то поются до сих пор «Крематорием»:
– Пускай тебя е… собака злая,
А не такое солнышко, как я! Впрочем, Додолев не печатал и деда с его бессмертным:
– Только знаешь? Пошли их на х..!
Не умру я, мой друг, никогда. Гонзо. Россия. Г-но? (По просьбе моей жены последнее слово следует читать как «Ура!»)