Он всегда придет вовремя, если вы пригласите его на ужин: во-первых, из-за врожденной вежливости, во-вторых, из-за хорошего аппетита. Когда он, высокий и проворный, с высоко поднятым подбородком, проходит мимо столиков своей почти по-животному пружинистой походкой, все головы поворачиваются к нему.
Он опять знаменит.
Винсент Вега из “Бульварного чтива” остается в памяти обаятельным плохишом. Эту его особенность подметил режиссер Джон Туртелтауб: “В большинстве фильмов Джон играет плохих мальчиков. В “Бульварном чтиве” он наркоман и наемный убийца. В “Заполучи коротышку” он ростовщик. Не говоря уже о “Сломанной стреле”, недавно выпущенном фильме, где Траволта играет роль летчика-психопата, ставшего ядерным террористом. Но когда вы вспоминаете Траволту в этих фильмах, вы всегда видите его как всеобщего героя, как хорошего парня, потому что он чертовски приятен”.
И с этим никто не спорит. Мужественный мальчик продолжился как вечно мальчишеский мужчина.
Траволте 43 года, он четыре года женат на актрисе Келли Престон, у них трехлетний сын Джет. Имеет дома в Калифорнии, во Флориде и в штате Мэн; три самолета, из которых один – “Гольфстрим-Два”. Недавно он стал членом Клуба “За фильм – 20 млн. долларов” – это та сумма, которую ему обещает выплатить Роман Поланский за свой фильм “Двойник”. Естественно, при знакомстве вы боитесь столкнуться с человеком высокомерным и неохотно рассказывающем о себе. В действительности все не так. “Я ожидал увидеть Траволту таким, каким я его представлял, – говорит, например, Туртелбаум, – очень развязным, модным, сексапильным, мрачным романтическим героем; на самом деле он энергичный, простодушный, приятный увалень”.
Итак…
– Когда в разных обстоятельствах тебе приходится танцевать, у тебя, я полагаю, нет недостатка в партнерах.
– Конечно. Люди все еще видят меня тем парнем из “Лихорадки субботнего вечера” и очень часто заказывают какую-нибудь песню оттуда. Тогда я говорю себе: нечего бояться, песня все равно кончится, тогда ты расслабишься. Потому что больше всего я боюсь того, что все уйдут с площадки и я останусь один. Знаешь, когда ты весишь 200 фунтов, трудно выделывать коленца.
– Можешь ли ты скинуть 20 фунтов для роли?
– О да. Я спрашивал Тарантино, нужно ли это ему для “Чтива”. Он сказал: “Нет, мне так нравится”. И он был прав, потому что Винсент должен был быть эдаким “быком”. В “Майкле” Норы Эфрон я играю развратного ангела, так что я могу есть сколько угодно. Я буду сниматься у Романа Поланского в “Двойнике” в роли бухгалтера, что означает, что я опять могу есть сколько угодно.
– А как бы ты сбросил вес в случае необходимости?
– Я буду гулять и бегать и немного сокращу количество пищи, и это все. Мне не нужно садиться на суровую диету, потому что мое тело помнит, как нужно похудеть.
– Ты снимаешься много месяцев подряд и тем не менее выглядишь энергичным.
– Я сам удивляюсь. “Феномен” – мой четвертый фильм подряд, в котором я снимаюсь, и я прекрасно себя чувствую. Ведь до этого у меня был очень большой перерыв в съемках, но я сейчас очень легко работаю.
– Вы родились в Инглвуде, штат Нью-Джерси, в прекрасном предместье, в 20 минутах от Манхэттена, города, который уподобляют джунглям. Чувствуешь ли ты до сих пор свою связь с Джерси?
– Близость к Манхэттену безусловно оказала влияние на меня, способствовала установлению внутреннего равновесия. В таких условиях появляется спокойствие, свойственное жителям загорода, и тем не менее близость города дает тебе силу без той нервозности, которую бы имел, если бы жил в самом городе.
– Теперь ты отец. Можешь ли ты сказать те же слова, что сказал твой покойный отец: “Как только у нас появились дети, моя жизнь стала для меня не важной. Важность имели их жизни”.
– Жизнь начинается, когда у тебя рождаются дети.
– Когда ты впервые начал играть?
– Мне было 12 лет, когда мать ввела меня в актерскую студию в Нью-Джерси, и тогда же я впервые сыграл в спектакле.
– Ходят легенды о твоем мудром обращении с деньгами.
– Деньги появились благодаря фильмам “Лихорадка субботнего вечера”, “Бриллиантин”, “Городской ковбой” и “Оставаясь живым” и продаже саундтреков этих фильмов. Вы не поверите, но общая сумма дохода с них составила более одного миллиона долларов, которые, естественно, не все достались мне, но у меня были в то время очень опытные агент и адвокат, которые сразу помогли мне сделать себе деньги. И потом, я ведь работал, у меня была приличная зарплата, от 2-х до 3-х миллионов за фильм. И с них я получал приличный доход. Пара моих друзей из семей, имеющих деньги уже несколько поколений, говорили мне, что нужно жить на проценты. Они сказали мне это в 1978 году, и я с тех пор всегда следовал их совету. Я никогда не хотел, чтобы получилось так, чтобы я работал всю жизнь, а потом кто-то воспользовался моими деньгами. Лучше я сам истрачу их.
– Благодаря своему труду и таланту ты добился вершин карьеры. Однако люди всегда говорили о твоей харизме. Тебе никогда не приходилось думать: “Может быть, я этого не заслужил?”
– Нет, потому что все мы – моя мать и шестеро ее детей, из которых я был самым младшим, – всегда были трудолюбивой актерской семьей. Для всех нас главным было, как сыграть, а не как мы выглядим. Отсюда у меня снобизм таланта.
Мама всегда считала, что все люди привлекательны, даже если это было не так, и мы все унаследовали от нее это качество – видеть красивое в людях. Внешность можно сыграть, так что вся эта сексапильность идет через роли. Если предполагается, что по роли ты урод, ты и должен быть уродом. Посмотрите, какая разница между Чили Палмером из “Заполучить коротышку” и парнем из “Бремени белого человека”. Чили красив, а на того парня смотреть не хочется. Ясно?
– Говорят, что Уоррен Битти, который чуть было не сыграл это роль, сказал, что люди не поверят, что такой красивый мужчина, как он, может быть ростовщиком. У тебя не появлялось подобных мыслей.
– Нет, потому что я видел водопроводчиков много красивее меня. В любой профессии есть очень красивые люди. Нужно уметь отстраняться от себя.
– Есть ли в “Бульварном чтиве” такие места, которые бы ты хотел изменить или которые тебе особенно нравятся?
– Я бы хотел сказать другое об этом фильме. Меня поразило больше всего то, что бы я ни предлагал Тарантино, он на все соглашался. Другому режиссеру могли бы не понравится мои предложения по поводу персонажа. Затая дыхание, я ждал разрешение на свою просьбу, чтобы Винсент имел длинные волосы и носил серьгу в ухе. Я боялся, что ему не понравится манера говорить и ходить, которой я наделил героя. Он спокойно все это разрешил.
– В сцене танца Висент не похож на Тони Манеро…
– Было бы ошибкой делать их похожими. Винсент танцует, как умеет, да к тому же он еще под героином.
– Когда ты научился так двигать бедрами, как белые ребята не могут?
– О, лет с пяти. Во-первых, я вырос в театральной семье, во-вторых в нашем городе все очень любили музыку. Я был влюблен в “Битлз”, но самовыражение в танце я получил через Моутаун. Это была такая музыка, которая волновала. Так что я жил двойной жизнью.
– Имел ли какое-нибудь влияние Элвис?
– Ребенком я часто слушал по радио его песни, и еще Бич Бойз. Но когда появились Битлз, я, как и все, влюбился в Битлз. Я даже отрастил себе волосы, из-за чего имел много неприятностей в школе.
– И кто был твоим любимчиком из Битлов?
– У меня была целая теория, что каждый мужчина и каждая женщина воплощают какого-то Битла. Ты мог быть тип Пол, или тип Джорджия, или тип Ринго, или тип Джона Леннона.
– И кем же был Джон Траволта?
– Полом, все время Полом. Я его очень любил в детстве. Я хотел стать Полом Маккартни. Кем я стал, ответят другие.
– Твоя любимая песня Битлз?
– Это очень трудно сказать. У меня особое отношение ко всему альбому “Сержант Пеппер”. Я чувствовал, что в этом есть что-то новое, и я принял это. Мне было 13 лет, и 1967 год, когда вышел этот альбом, был моим самым лучшим. Потому что в то же время я открыл для себя девочек. И это было хорошо.
В том же году я много летал на самолетах. Это делало меня счастливым.
Тем же летом я ездил смотреть, как моя сестра играет на гастролях, ездил смотреть бейсбол в Чикаго и Сент-Луи.
И зимой того же года у меня появилась постоянная подружка, Дениз.
– Расскажи немного о ней.
– Она была очень похожа на Али Мак Гро. Брюнетка, высокая, 5 футов 8 дюймов. Я тогда был 6 футов ростом. Она была первой девчонкой, которая открыто была без ума от меня. Мне это очень понравилось… Это был великий для меня год. Это девочка во всем отвечала моим требованиям. Она прекрасно танцевала, и мы танцевали, крепко прижавшись друг к другу. И тогда же, в 68-м, когда мне было 14, мы с ней сошлись. Мы занимались этим или у нее, или у меня дома. То было время разгара “сексуальной революции”, так что нам это не казалось чем-то особенным.
– Вам не жаль современных подростков, для которых секс теперь стал опасен?
– Да нет. То есть это плохо, что существует такая опасность, но, с другой стороны, у них больше шансов иметь сдержанные и достойные отношения. Вы можете не придавать теперь такого значения сексу и больше думать о чувствах и душе с тем, чтобы сберечь секс для кого-то, кто будет вам дорог.
– В 16 лет ты бросил школу, чтобы целиком посвятить себя актерской профессии. Твоя мать, конечно, была согласна, но отец?
– Он хотел, чтобы я получил аттестат средней школы, а потому он сказал: “Ладно, иди и занимайся, чем хочешь. Если через год ты не добьешься успеха, ты должен будешь вернуться в школу”. К концу года я получил удостоверение актерского профсоюза, играл главную роль во время летних гастролей и пять раз выступал в рекламных передачах по радио. Мой отец сказал: “Что я могу сказать, ты сделал это”.
– И родители всегда поддерживали тебя?
– Да, и потому меня так трогают такие люди, как Квентин, потому что они напоминают мне отца и мать. Меня притягивают такие люди, которые испытывают ко мне такого рода любовь и показывают это мне. Я расцветаю, когда ко мне испытывают такое чувство, и мне плохо, когда я не имею этой любви. Квентин занимает первое место среди таких людей. Я не знаю, где он берет на это силы.
– Ты бесстрашный человек?
– В двух случаях я не испытываю страха: когда играю и когда пилотирую самолет. Для меня это всегда приключение, и если бы я не испытывал это чувство, то было бы скучно.
– Как ты пришел к сиентологии?
– Это было в январе 1975 года, в Мексике, на картине “Дождь дьявола”. Я простудился, и актриса Джоан Пратер помогла мне своими прикосновениями и разговорами. Это действительно очень помогло мне. Потом у меня заболело горло, она опять повторила весь процесс, и горло прошло. Тогда я понял, что в этом действительно что-то есть. И я сказал себе, что я должен узнать об этом подробнее. Это стало самым большим поворотом в моей жизни. Это было похож на ключ ко всему, что происходит.
– Ты был воспитан как католик?
– Да, но это включает в себя все религии. Ты можешь быть иудеем, католиком или протестантом и все равно оставаться сиентологом. Одно другому не обязательно мешает. Но когда ты вступаешь в духовную сферу, этому дается религиозное определение. Вот почему это смущает людей.
– Перейдем от религии к любви. Ты познакомился с Дайаной Хайланд в 1976 году на съемках телефильма “Мальчик в пластиковом шаре”. Какие качества привлекли тебя к ней?
– Не говоря уже о ее таланте, сексапильности и красоте, она обладала необыкновенной глубиной духа и добротой.
– Было какое-то время, когда казалось, что рак отступился от нее.
– Да. Сегодня ее бы вылечили. В 70-е для женщин это был неизлечимый вид рака.
– Дайана буквально умерла на твоих руках. Ты говорил потом, что чувствовал, как дыхание покидает ее. Где это было?
– В ее доме, в небольшом кирпичном испанском доме в Вествуде (Калифорния). Ей было очень плохо в больнице, она хотела умереть дома.
– Вы говорили с ней о неизбежном?
– Честно говоря, наш последний разговор касался того, что мы будем есть на ужин. Я вышел и купил что-то из японской кухни и вернулся минут через 40. Она была уже практически без сознания.
– Энди Уорхол в своих мемуарах пишет, что вы находились вместе с ним в одном самолете, в первом классе, когда ты возвращался в Нью-Йорк после ее смерти.
– Он застал меня в самолете на следующий день. Тем вечером я должен был вернуться, чтобы продолжать съемки “Лихорадки субботнего вечера”. И я не смог контролировать себя. Я говорил себе, что я не хочу видеть, что будет происходить дальше. И потому я вернулся. Самолет был совершенно пустой, только он, все время смотрящий на меня. Странная сцена.
– Ты женат на Келли Пристон вот уже четыре года. Как вы познакомились?
– В 1989 году, на прослушивании для “Экспертов”. Она прошла. Во время репетиций я познакомился с ней, а потом мы улетели на съемки в Канаду. Но в то время она была замужем, и я держался на расстоянии, хотя она очень привлекала меня.
– Ты знал, что ее брак долго не протянет?
– Нет, вначале я этого не знал. Я даже думал, что между ними все очень хорошо. Но по мере продолжения съемок я понял, что она нуждается в поддержке, и помог ей.
– Она тоже в то время была сиентологом?
– Она многое знала об этом, но я не сказал бы, что тогда она была сиентологом. Она стала таковой через меня. Ей это понравилось, и я познакомил ее с некоторыми людьми, которые могли помочь ей по-настоящему узнать, что это такое.
– Она по-греховному сексапильна в таких картинах, как “Любовь – это ружье”.
– Дайана и Келли напоминают мне друг друга. Дайана тоже получала сексуальные роли в 60-х. Это очень интересно – они во многом похожи.
– Тебя не раздражают все продолжающиеся старые слухи о том, что ты гомик? Откуда они взялись?
– Я думаю, что это зависит от намерений репортера. Одним кажется, что это может повредить моей репутации, а другие полагает, что это улучшит ее!!!
– Это правда, что тебе не нравится, когда говорят, что “Бульварное чтиво” – это твое возвращение на экран?
– Квентину не нравится, когда я отрицаю, что это стало моим возвращением. Да, конечно, можно сказать, что в “Бульварном чтиве” произошло мое возрождение. Но нельзя сказать, что все эти десять лет я провалялся в гостиничном номере, читая книжки…
Я никогда не боялся, что во мне нет творческого потенциала. Карьера это взлеты и падения, но я не считаю, что я потерял свое артистическое мастерство. Я всегда очень ответственно относился к своим ролям, и если что-то мне не давалось, я возвращался к другим вещам.
– Какие правила ты выработал для себя за все годы своей работы?
– Всегда принимай самостоятельные решения, никогда не иди на компромисс со своей совестью, ничего не неси людям, если только сам не хочешь чего-то сообщить. В жизни нам всегда приходится тереться о всякого рода людей. Все время хочется узнать чего-то новое. И если ты хочешь действительно пережить новый опыт, ты можешь махом прыгнуть в жизнь, которая будет лучше, чем та, которую ты обычно ведешь.
– Ты доказал это!
– Да, обычно парень вроде меня к этому времени был бы уже мертв, в том или ином смысле. И это надо учитывать.
– Из тебя не вышел второй Элвис. Но ты отлично все сделал, когда самолет, где ты был вторым пилотом, попал в облака и потерял управление. Кажется, с тобой был очень опытный пилот?
– Это самый опытный пилот Гольфстрима в стране. Настоящий профи. А у меня это был практически еще ознакомительный полет на этом самолете.
– Ведь на борту находились твоя жена и ребенок?
– Да. Когда ты управляешь самолетом, ты вбиваешь себе в голову, что таких пассажиров опасно брать с собой. Но ты не хочешь, чтобы они это знали.
Так что я помню, что думал: “Боже, за все 23 года моей летной практики такое случается впервые, так почему это должно было случиться именно тогда, когда на борту находится моя семья?”
С другой стороны, быть может, именно это и дало мне чувство, что я должен выжить и сохранить их. Благодаря им я был холоден, как лед.
Все считают, что я холоден на экране, но вот тогда только, в кабине самолета, я был по-настоящему холоден.
Людмила СКАЛОВА,
специально для Издательского Дома “Новый Взгляд”.
