В самом конце 80-х – начале 90-х , как чертики из табакерок, повыскакивали дерзкие на всю голову литературные мальчики, возмечтавшие сделать себе имя на развенчании шестидесятников.
Стоило громче других крикнуть «Окуджава и его «комиссары в пыльных шлемах» – говно!», и у тебя уже берут интервью, и ты уже в жюри каких-то малоизвестных премий, и уже торжественно вручаешь их своим друзьям по литкружку «Рваный парус».
А потом мальчики разом исчезли, сгинули , поелику сказать им больше оказалось нечего, а с кричалками своими они всем быстро надоели.
И литературные генералы советской выделки и выправки, лауреаты всяческих премий от МВД, КГБ, фабрик, заводов и ЖЭКа № 12 тоже сгинули.
Собственно, их никогда и не было – просто они успешно делали вид, что они есть.
Прикалывались они так.
И тогда настало время шестидесятников – милых, обаятельных, талантливых, не увешанных регалиями.
И расселись шестидесятники в разных жюри да комитетах, и стали награждать друг друга точь– в-точь, как литературные генералы, коих всегда презирали, или как крикливые мальчики, исчезнувшие быстрее скорости звука собственных кричалок.
Такое вот пошло обычное перекрестное опыление, ибо не мною сказано «Да будем мы к своим друзьям пристрастны, /Да будем думать, что они прекрасны!..»
А потом стали уходить и шестидесятники.
Из жизни.
И вот об их уходе я сожалею всегда.
И камень вослед им никогда не брошу .
А книги их иной раз и перелистаю.
А какие-то и перечитаю.
И может быть, не без удовольствия.
А тот, кто подскажет, зачем я написал про это столько разных букофф, получит большую вкусную конфету!
