На днях побывал в Калининграде – бывшем Кенигсберге. И судьба мне подарила встречу с удивительным человеком. Петр Афанасьевич ЧАГИН – кавалер двух орденов Отечественной войны и других боевых наград, почетный гражданин города Калининграда, капитан дальнего плавания, Президент ассоциации капитанов… На долю Петра Афанасьевича выпало много испытаний. Он прошел всю войну – от начала до конца. Но одним из самых ярких воспоминаний военных лет для него является штурм Кенигсберга.
– Пётр Афанасьевич, у вас интересная, богатая, насыщенная биография. Вот я смотрю на вас и восхищаюсь – сколько энергии и бодрости духа! Откуда в вас это?
– Я сибиряк, родился 10 февраля 1920 года в Томской области, а с шести лет жил в Томске. Закончил школу, поступил в военное училище. Оно находилось в Белоруссии, под Минском, а затем его перевели в Великий Устюг. Закончил я его 20 июля 1941 года. Вскоре выпускники и пригодились…
– Вы участник штурма Кенигсберга. Расскажите, как это было?
– Овладение Кенигсбергом было предрешено, город будет взят непременно. А значит, в нем должна быть власть. После госпиталя в должности командира стрелкового батальона я был назначен в Управление Военного коменданта города и крепости Кенигсберга. В составе военной власти, если можно так выразиться, мы, офицеры, и участвовали в штурме. Город был хорошо защищен врагом – его окружали три пояса оборонительных сооружений – валы, крепости, форты. Кроме того, немцы укрепили сам город – все перекрёстки главных улиц были оборудованы железобетонными дотами и дзотами. В каждом угловом здании первый этаж был закрыт железобетонными балками, кладкой кирпича, мешками с песком – там стояли пушки и пулемёты. Город бомбила наша авиация, а до этого – союзники, но они бомбили старую часть Кенигсберга, жилые кварталы. Там самая разрушенная часть была. А нашим досталось бомбить форты, бастионы вокруг города и те объекты, которые были обозначены, как укрепрайоны. Вылетало до 500 самолётов в сутки, вовсю работала дальнобойная артиллерия резерва Главного командования, расположенная в 20 километрах от Кенигсберга в Зенгельфельде (нынешнее Борисово).
Советский проспект (у немцев Генерал Лицманштрассе) и все другие улицы были перекрыты, чтобы не прошёл танк. Проходили только солдаты. Здание, где мы сейчас находимся, нынешняя мэрия Калининграда, было занято нами уже 9 апреля. А через площадь немцы обороняли Северный вокзал. Перед штурмом была проведена большая разведывательная работа по определению всех огневых укреплённых точек, кроме фортов, которые и так были уже известны. Наши разведчики, переодетые в форму «власовцев» – а их там было много – проникали в город и собирали нужную информацию. Штурм начался 6 числа, хотя намечен был на 5 апреля – погода не позволила, но это была сугубо секретная дата. Об этом мы узнали позже. Был туман и морось, и авиации нельзя было вылететь А до подавления основных точек нельзя было начинать.
И вот 6 апреля, после бомбёжки и артобстрела, была пущена ракета – пошли танки, а за ними пехота. Мы вошли в Кенигсберг с юга, со стороны Прейсиш-Эйлау. Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись. Было много фолькштурмовцев всех возрастов, и гитлерюгенд был – их вооружили фаустпатронами. А устройство простое: заложил фаустпатрон – гранату с хвостовиком и только нажимай. Так много танков погибало. У нас в архиве, который находится на улице Комсомольской, есть эпизоды с уличных боёв, снятые фронтовыми корреспондентами. В день на 9 число комендант крепости Ляш был морально подавлен, потому что отовсюду ему докладывали о продвижении советских войск. Он по радио обратился к командованию советских частей и послал двух своих полковников парламентёрами. Передовая линия проходила в этот момент за нынешним универмагом «Маяк». Наши штурмующие войска находились в это время у нынешней школы милиции. Наше командование приказало пропустить парламентёров. Их привели в штаб 11-й гвардейской стрелковой дивизии, которой командовал генерал Циганов. Одного парламентёра оставили в заложниках, а второй повёл троих наших парламентёров к Ляшу. Старший парламентёром был полковник Яновский Пётр Григорьевич – начальник штаба 11-й дивизии. С ним два капитана переводчика.
Они спустились в бункер Ляша. Там доложили, что прибыли парламентёры. Ляш вышел к ним и вскинул руку в фашистском приветствии. Наши ничем не ответили. Ляш сказал, что пригласил их для того, чтобы произвести временное перемирие и прекратить огонь. Тогда ему с листовки, которые до этого раскидывали с самолёта, зачитали ультиматум Василевского: «Только полная капитуляция, ни о каком перемирии не может быть и речи». И добавили: «Погибнет много людей – и наших, и ваших. Жертвы будут напрасны, а так вы сделаете благое дело: спасёте свою нацию, подписав приказ о полной и безоговорочной капитуляции». Приказ уже был заготовлен на немецком языке с международными условиями о пленении. Ляш сделал выбор – подписал…
Приказ о капитуляции немедленно был передан его подчинённым и через пять минут в бункер ворвались шестеро гестаповцев с требованием расстрелять парламентёров и самого Ляша. В штабе находилось 22 немецких офицера: полковники и генералы. Они эту группу вытеснили. Ляшу было предложено для обеспечения его безопасности перейти в расположение наших войск. В два часа ночи Пётр Григорьевич перевёл Ляша через передовую линию. Немцы начали сдаваться в плен. Гарнизон насчитывал 150 000 солдат. Сдалось в плен 110 000. А где сейчас штаб флота, там обречённо оборонялись «власовцы»… 10 апреля в 11 часов утра я направился к бункеру Ляша, а в это время со стороны университета открылась стрельба. Ко мне подбежал полковник и крикнул: «Нагнись, нагнись! У них фаустпатроны и пулемёты!»
Мы укрылись за руинами, а полковник вызвал по рации танк. Подошла самоходная установка и армейская радиостанция. Среди наших там сидел немец, говорящий с типичным прусским акцентом, антифашист. Вынесли динамик на кучу развалин и немец зачитал листовку обороняющемуся гарнизону. В конце он передал, что если через три минуты не прекратится обстрел, то здание будет разрушено, все погибнут. Пользы не будет никому. Мы подождали немного… Команда была такая: «Если не сдаются – уничтожать!». Самоходка выстрелила по первому этажу университета. Гарнизон, видимо, почувствовал, что это не шутки и решил сдаться – появилось белое полотнище, привязанное к карабину. Тогда был передан приказ выходить с поднятыми руками, а всё оружие оставить на месте. Офицерам было разрешено иметь при себе кортики и «вальтеры». Мы пересчитали сдавшихся в плен – 60 человек. Построили в колонну и с конвойной группой отправили в лагерь, сформированный на нынешней улице Александра Невского. К этому времени нынешняя площадь Победы уже была взята, а за городом соединились 43-я и 11-я армии, отрезав нацистов от Пиллау – их единственной надежды на помощь…
Остатки немецких войск, которые успели выскочить из окружения, пошли на Пиллау – там находилась сильно укреплённая немецкая военно-морская база. Там была жестокая бойня. Она длилась дольше, чем штурм Кенигсберга. Кенигсберг взяли за четыре дня, а Пиллау взяли только 26 апреля.
В Кенигсберге было 22 лагеря для военнопленных, в которых были не только советские солдаты, но и французы, голландцы, итальянцы – участники антифашистского движения. Когда мы поднимались в гору к королевскому замку, навстречу выскакивали из подвалов группы бегущих молодых людей, размахивающих руками – белорусские, смоленские, украинские девчата и женщины с детишками. Выяснилось, что они работали здесь в качестве восточных рабочих. Их привозили сюда как рабсилу, а затем на Южном вокзале продавали. Каждый немец мог приобрести себе раба, при этом щупали бицепсы, в зубы заглядывали – как животных смотрели, вот такое было отношение…
В городе начал командовать первый комендант – генерал Михаил Васильевич Смирнов. Забот было много: надо было засыпать окопы, воронки, собирать брошенные боеприпасы, оружие, военную технику. Взять на учет местное население и обеспечить питанием…
– Пётр Афанасиевич! Как вы относитесь к тому факту, что в мире идут попытки переписать историю Второй мировой войны и принизить роль нашей страны в победе над фашизмом? Мне недавно на глаза попалась реклама игры для мобильного телефона – в них играют наши подростки, так там предлагается повоевать с фашистами на стороне американской, английской, французской или польской армии. Про нашу армию ни слова.
– Это старая история! Меняются только формы оболванивания… Не зря в 1945 году появилась доктрина Аллена Даллеса. После Потсдамской конференции он выступил в Вене: «Надо посеять смуту, подменить ценности моральные и материальные, подменить их ложными – вот тогда мы Россию победим». Ни одному государству не нужно другое сильное конкурирующее государство. В наших верхах это дело недооценивают. Сейчас говорят, что нам кто-то поможет. Да никто нам не поможет! Кому нужна сильная Россия? Америке? Она сама сильная, она сама подавляет всех. Она никогда не будет способствовать тому, чтобы расцветала Россия. Только мы сами, своими руками, должны построить свой красивый дом и счастливо в нём жить!
Сергей ВОРОНОВ.
Фото Ю.СМИРНОВА.
