Обо всем помним, о КАЧЕСТВЕ жизни забыли
Мы, избегая упреков в велеречивости, перегнули палку: вовсе разучились говорить о Высоком, предполагающем нестыдно-выспренный слог. Теперь и не заикнешься о чем-то, что подразумевает употребление нормальной патетики.
В пику друг другу (никто не помнит, когда началось это безмозглое ристалище, но началось оно уже очень давно и переживает теперь апогей, и эта кульминация полутрагического сюжета уже откровенно пугает) мы все делаем назло.
Доиграемся.
Из этого “в пику” вылепилось пиковое положение – с окружающей средой, с воздухом, уже мало что имеющим общего с тем, что описали в своих нетленках классики, с водой, по замутненности могущей состязаться с нашими мозгами, с пленэром, который замусорен более, нежели среднестатистический московский дворик. Со всем.
Мы веселы, мы беззаботны, мы беспечальны, мы умеем потрясающе эффектно прожигать жизнь, но все это – до поры, а после придется идти, кряхтя, к небесам на поклон, взывать не к Госдуме, а к Богу (а Бог все видел, мы ведь гадили у него под носом, и окажется, что его олимпийское спокойствие – фикция. Как сказала бы одна западная певица, притязающая на сан вульгарной умницы: “Не надо Землю дразнить”; мне кажется, что это – единственное разумное, что она произнесла за всю жизнь).
Бестолково – не ценить озон или поляну, речку с перекатами или цветочек у окна. Это все – составные жизни, это божеские сигналы, это – Свет. Потому что (ну чего тут распаляться в избитой пропаганде?), коль скоро вы подумаете об антиподах заветного списка, то, конечно, прикинете, что к чему.
Но трудно соображать, когда кругом творится форменная вакханалия, когда рушится институт семьи (надо же, такой канцелярит присобачить к святому понятию “институт”!), когда нет уж слез очищающих, а только горестные, когда речи абсолютно не пересекаются с делами, когда кризис за кризисом, а просвету нету, когда пути нет ни в чем, когда непогодь, когда все плюют на собственное прошлое… – трудно соображать, трудно ощущать себя причастным к надругательству над экологией. Или придать малоприятное значение тому, чем именно мы потрафляем двенадцатиперстной кишке. (Будучи реалистом, наверно, стоит согласиться с тем, что раз в году мы бываем романтиками, в той или иной форме задумывающимися над экологической материей вообще – когда едем отдыхать к морю или на дачу.)
Столовое вино, фрукты из бабушкиного садика, атмосферные осадки, душ, старая книга, просмотр телевизора, салон авто, насморк, измочаливающий за день вконец, – все это часть экологии. Часть нашего дыхания.
Всем кажется: ну, у меня об этом башка болеть не должна: кто-то имеет обязанностью “мигренить” об этом, а у меня – нос не дорос… вот так всегда. Потом, когда начинается пожар, в суетне и не вспомнить, кто за что отвечал и отвечает.
Есть ли смысл людям бывалым (а все, кто имеет мужество в предлагаемых обстоятельствах будни переживать), есть безусловно люди бывалые), разучившимся не то что в небо на звезды глядеть, но просто подставлять буйну шевелюру ветру, которым для понимания слова “бабочка” надобно давать для чтения энциклопедию, – есть ли смысл этим людям говорить про животный страх, который нет-нет да и накатит, коль скоро начнешь всерьез думать о воздухе, которым дышишь?
Может, и нету этого смысла. Но говорить надо: под лежачий камень… А дышать нормально хочется всегда.
Отар КУШАНАШВИЛИ.
