Закончив эту писанину, я задумался о заглавии. “Эмигрантский дневник”? “Записки политического беженца”? “Это я – Славочка!”? “Я открываю Америку”? “Советы начинающему американцу”? – В голову не шло ничего оригинального. Потом я вспомнил свой стих “Несколько снов об Америке” и решил, что это – хорошее название для нового произведения.
Ярослав МОГУТИН
НЕСКОЛЬКО СНОВ ОБ АМЕРИКЕ
…И об Америке хочется сказать
несколько слов как она
выплывает из разных снов
опять и опять ничего нельзя
изменить и не надо менять
Америка может убить
она должна убивать…
ШЕРЕМЕТЬЕВО
Проблемы с таможней: я отказался просвечивать свой компьютер высокочастотным рентгеном (это опасно для жидких кристаллов). Пока я препирался с тетками-таможенницами, прискакала аэропортовская начальница и навела шухер, сказав, что “сейчас будет проходить очень важная делегация”. Тетки вытянулись по стойке “смирно”. Появилась “делегация”: Никита Михалков с женой и дочкой. Начальница на полусогнутых услужливо указывала путь. Михалков говорил с кем-то по радиотелефону (наверное, с Руцким), демонстрируя полное пренебрежение к теткам. Когда он проходил через контрольные “ворота”, сработало сигнальное устройство. Не обращая на это ни малейшего внимания и продолжая разговаривать по телефону, под звон сигнализации и восхищенные взгляды таможенниц Михалков, как бог, взошел на борт самолета. (А вдруг он вез наркотики? Или оружие?)
В нью-йоркском аэропорту J.F.K. Михалков выглядел менее уверенно. Американские таможенники никогда не слышали ни о нем самом, ни о его папе, ни о Руцком. Ему пришлось пройти через унизительнейшую процедуру длительного пребывания в общей очереди со своими согражданами. Женщина за моей спиной спрашивала малолетнего сына, тыкая пальцем на Михалкова: “Помнишь дядю, который пел про мохнатого шмеля!” Ребенку был одинаково безразличен и шмель, и дядя. Михалковых никто не встречал. Радиотелефон в Нью-Йорке не работал. Он долго и нервно пытался до кого-то дозвониться из телефона-автомата.
Пока я наблюдал за злоключениями святого семейства, откуда ни возьмись появился милый сердцу каждого американца Владимир Познер, который стремительно оглядел толпу прибывших, мимоходом глянул на Михалкова, и, не найдя искомого лица, разочарованный, удалился…
“БОЛТУН – НАХОДКА ДЛЯ ШПИОНА!”
Перед отлетом из Москвы меня преследовала американская журналистка, пишущая материал о Деле Могутина для престижного журнала. Она интервьюировала моего адвоката Генриха Падву, моих друзей и даже родственников. Она летела со мной в Нью-Йорк. Многочасовое изматывающее интервью продолжалось в самолете. Я потратил на общение с ней немало времени и в Нью-Йорке, познакомив ее со всеми своими американскими друзьями.
Потом журналистка пропала бесследно, не звонила и не отвечала на мои звонки. Обещанная статья так и не была опубликована. И тут я вспомнил рассказ Лимонова о том, как он подобным же образом интервьюировался по приезде в Америку. Позднее выяснилось, что те “интервьюеры в штатском” были агентами американских спецслужб. Я сразу понял все. Все, кроме одного: как я мог попасться на эту утку? И почему “журналистка” не могла “продать” мою историю и спецслужбам, и “престижному журналу”? Теперь они знают все о моей жизни. Впрочем, я пересказывал только то, что уже описал в своих статьях. Глупо переживать по этому поводу. Это их работа; как писал Харитонов: “Мы – зайцы, а они должны нас ловить!” Мне даже лестно столь пристальное внимание к моей скромной персоне со стороны серьезных людей и организаций. Значит – дорос, дозрел.
РЕСТОРАННАЯ КРИТИКА
Мы поселились у друга Роберта Адама (Эдама), в большом двухэтажном доме в Бруклине. Адам живет вовсе не с Евой, а с пуэрториканцем Оскаром, который много курит и разговаривает, как тихая девушка. Эдам – бывший танцор, накаченный, как большинство местных педиков. Очень любит поесть. Наверное, поэтому лет восемь назад он открыл свой ресторан EI Teddy’s в Трайбеке, который стал одним из самых популярных мест в Нью-Йорке среди яппи и элитной артистический молодежи. Второй ресторан Эдама, очень респектабельный французский ZUT, открылся совсем недавно. В нем часто бывают разные знаменитости – Роберт Де Ниро, Энни Леннокс, R.E.M., Beasty Boys и другие известные актеры, музыканты, модели, продюсеры. После общения с ними Эдам приходит возбужденный и рассказывает, что он (она) ел(а), с кем был(а), как был(а) одет(а) и т.д. Вся жизнь Эдама – это ресторан. Он проводит в нем 12 часов в день и 6 дней в неделю. Статья о ЗЮТе вышла в разделе “Ресторанной критики” Нью-Йорк Таймс (обычно такие статьи вывешиваются в рамочке на самом видном месте в каждом ресторане, рядом с портретами и автографами знаменитых посетителей, поскольку это – лучшая реклама). Эдам был счастлив, поскольку эта статья, по его словам, принесет ему как минимум двойную прибыль (от полутора до двух миллионов чистого дохода в год). Трудно поверить, что в этом жестоком мире чистогана и наживы печатное слово имеет такое конкретное выражение в свободно конвертируемой валюте!
СЕРГЕЙ ШОЛОХОВ НА ПУТИ ИЗ МОСКВЫ В МАЙАМИ
Нью-Йорк – гигантский город, и в нем редко можно случайно встретить знакомого, особенно если он – из другой страны. Однако именно это произошло со мной, когда в ресторане Woody’s я встретил Сережу Шолохова. Не поверив своим глазам, я осторожно осмотрел его со всех сторон и только потом окликнул. Он был удивлен и обрадован не меньше меня. Сергей был в непривычном для него одиночестве, без съемочной группы. Он вместе с делегацией в составе таких знаменитостей, как Сергей Соловьев, Алексей Герман и Вадим Абдрашитов, приехал на фестиваль российского постперестроечного кино, проходивший в Линкольн-центре.
Мы говорили о разных новостях, в том числе о Чечне. “Как сказал какой-то классик, если собака взбесилась, ее нужно пристреливать. Чечня – это бешеная собака. После того, как я высказал это в интервью “Новому Взгляду”, я получил много писем с поддержкой от моих телезрителей, – сказал он. – Жалко, что тебя не посадили за ту статью о Чечне. Я бы организовал грандиозную кампанию в твою защиту!”
Сергей агитировал меня составить ему компанию для отдыха на Майами бич. Предложение было заманчивым, однако мне с моими политическими проблемами было не до этого. В Нью-Йорке всю жизнь можно прожить без знания английского, не выходя за пределы своего квартала и общаясь только с представителями своей диаспоры, – как большинство русских с Брайтонского пляжа (Брайтон бич), китайцев в Чайна-тауне и негров, которые родились в гетто черных кварталов и говорят на сленге, малопонятном даже для большинства нью-йоркеров, и испуганно шарахаются в сторону, услышав настоящую английскую речь.
МИХАЛКОВ ГЛАЗАМИ АМЕРИКАНЦЕВ
Я вспомнил про Михалкова, когда смотрел церемонию вручения наград Американской Киноакадемии. Гордость за успех российского кинематографа захлестнула меня. Выступая перед голливудской звездной аудиторией, Михалков выглядел столь же значительно, как и перед шереметьевскими таможенницами. В своей основательной и серьезной речи он старался донести до сознания всего мира некий важный message, который, несмотря на его безупречный английский, не понял ни я, ни мои друзья-американцы, в компании которых я смотрел церемонию. Михалков привычно продемонстрировал свой коронный номер, подняв дочку на вытянутой руке, как 16-килограммовую гирю. Публика сдержанно зааплодировала.
Фильм Припеченные солнцем (английский вариант названия – Burnt by the Sun) получил рекламу в прессе и на TV, положительную рецензию в Нью-Йорк Таймс. Манхэттан был заклеен афишами со счастливой михалковской физиономией. В одной из статей я прочитал, что “род Михалковых в России известен так же, как род Романовых”. Кажется, его совсем припекло.
БРУКЛИН
Бруклин – черный район Нью-Йорка. Днем можно обойти весь Бруклин, тихий и меланхоличный, как провинциальный городок, не встретив ни одного белого. Ночью белому на улице лучше не появляться. Друзья увещевали меня не возвращаться домой слишком поздно, на что я возражал, что вряд ли ночной Бруклин опасней и преступней дневной Москвы.
По соседству с нами живет знаменитый режиссер Спайк Ли, один из авторитетов Черной Америки. На улицах Бруклина снимался его культовый фильм Malcolm X, в честь которого была выпущена моя неизменная кепка с буквой Х, пользующаяся особой популярностью у черных.
ЛЕСБИЯНСКИЕ СОВЕТЫ
Ужин с тремя лесбиянками. Одна из них, преподавательница Колумбийского Университета, по приглашению которого я прибыл в Штаты, наставляет меня относительно моей будущей американской карьеры: “Слава, тебе нужно серьезно подумать о том, как правильно подать себя. Я знаю десятки случаев, когда люди с хорошими данными и шансами не имели успеха только потому, что у них был неправильный имидж, неправильная прическа!… “При этом у нее самой – волосы малинового цвета, а у ее подруги – серьга в носу.
ГОЛОС ИЗ ПРОШЛОГО
Саша работает на местной русскоязычной радиотелекомпании. Он подарил мне приемник, настроенный на одну волну и разговаривающий только по-русски. Основное эфирное время занимают синхронные переводы популярных телепрограмм и “мыльных опер”, – для тех, кто за годы, проведенные в Америке, так и не удосужился выучить английский. Эта радиотелекомпания – заповедник девственной советской журналистики и реликтовых советских журналистов. Как сохранились они за все эти годы? Как умудрились сберечь эти неподражаемые интонации, этот неповторимый язык и стиль, который я определил для себя как голос из прошлого? Этот приемничек для меня – неисчерпаемый источник вдохновения. На днях, готовясь к интервью с репортером Associates Press, включил его, а там – очередной рассказ о героях Советского Союза, разбросанных судьбою по городам и весям необъятной Америки, потом – передача о Яне Френкеле… Слушал бы и слушал, если бы репортер не позвонил в дверь!
ТАКИЕ КРАСИВЫЕ И ВКУСНЫЕ РЫБКИ!
В ресторане El Teddy’s изощренный дизайн. В стеклянном полу переливаются и извиваются разноцветные неоновые огни. Стены украшают мозаика из осколков стекла. На втором этаже стоит громадный сервант, наполненный тысячами специально надколотых и разбитых хрустальных фужеров. Кресла немыслимого дизайна обиты пластиком самых невероятных цветов. В громадных аквариумах плавают экзотические рыбы.
Однажды Эдам решил пошутить и запустил в аквариум маленьких акул. Посетители кушали свою еду, в то время, как акулы кушали рыб помельче. Поначалу этого никто не замечал, как вдруг с одной из дам случилась истерика. Эдам прибежал на ее визг и стал ее успокаивать: “Не волнуйтесь, Мэм! Неужели вы сами никогда не ели рыбу?!” Мэм в истерике удалилась, не заплатив, под недоуменные взгляды других посетителей. После этого инцидента акул извлекли из аквариума и зажарили. Дорогостоящее экзотическое блюдо пользовалось большой популярностью.
“УСПЕХ В НЬЮ-ЙОРКЕ – ЭТО ТЯЖЕЛАЯ РАБОТА!”
– знаменитое высказывание американца в первом поколении, сына чешских эмигрантов Эндрю Ворхолы, прославившегося как Энди Уорхол. Да, Америка – это страна эмигрантов. Да, любой эмигрант может добиться здесь успеха. Но американская культура и восприятие большинства американцев так устроены, что им неинтересны личности, не отказавшиеся от своей национальности и не вписавшиеся в стандарты американского масскульта. Времена холодной войны и диссидентщины безвозвратно прошли, и на идеологии уже не выехать. У них уже есть русский Барышников в балете, русский Ростропович в музыке, русский Бродский в литературе, русские Комар и Меламид в искусстве… Зачем Америке и американцам другие русские? У них слишком сложные имена, которые сложно запоминать, а произносить – язык сломаешь! Ведь и Солженицына-то помнили только благодаря созвучию с названием популярной (и самой дорогой в Америке) “Столичной” водки! Многие еще знают Доктора Живаго, автора романа “Пастернак”.
КРЭК
В половине пятого ночи под окнами начинает истошно кричать какая-то баба. Выглядываю в окно. По улице мечется полуголая негритянка, которая выкрикивает самые страшные ругательства и проклятия, обращенные, очевидно, к ее неверному любовнике. Смесь изощренного мата и черного сленга. Что-то про его большой член, про то, что он готов трахать даже свою мамашу, и все в таком духе. Она выглядит слишком опасно для того, чтобы идти ее успокаивать. Звонить в полицию тоже глупо, поскольку все равно уже не уснуть. На утро Эдам объясняет ночной инцидент одним словом: “КРЭК. ЭТО – КРЭК!”
“ПОРНОБИЗНЕС – ЭТО КРОВАВЫЙ БИЗНЕС!”
– говорит Гордон, редактор порножурналов с забавными названиями Мандат, Торсо, Плэйгай, Хончо и Инчес. Раньше Гордон был преуспевающим автором телесценариев к “мыльным операм”, однако, видимо, потерял квалификацию. Сейчас основная его работа – сочинение “писем читателей” с описанием сексуальных фантазий и редактирование настоящих писем. Сложно сочинять чужие фантазии, если не работает своя собственная. Любимая шутка Гордона: “Я так счастлив, что мне разрешают заниматься любимым делом, что готов даже отказаться от зарплаты!” Не смешно.
НЬЮ-ЙОРКСКОЕ МЕТРО
С шумом распахивается дверь между вагонами, и появляется негр-бомж с перекошенным зверским лицом. Все оборачиваются на него. Он мечется около двери и судорожно стаскивает с себя грязное тряпье. Раздевшись, бомж приседает и с видимым облегчением испражняется у всех на глазах. Гримаса ненависти, отвращения, брезгливости и смущения искажает лица белых зрителей. Черные переглядываются с выражением типа “Ну, мужик дает!” Все происходит в считанные секунды. Подтеревшись обрывками Нью-Йорк Таймс и схватив в охапку свои тряпки, он выскакивает на следующей станции. В вагоне страшная вонь. Я выхожу вслед за ним.
“ТОВАР – ДЕНЬГИ – ТОВАР”
– общение с прессой прекрасно укладывается в формулу рынка. Смысл интервью – в том, что ты продаешь им себя, свою историю, которую они покупают, чтобы продать подороже читателям, слушателям, зрителям. Они тебя покупают, они тебя продают, они делают на тебе деньги, они используют тебя, как сутенеры используют проститутку. Так почему бы тебе самому не использовать их в своих интересах, как это делал Энди Уорхол, виртуозно манипулировавший масс-медиа, как заводной куклой? Он изобрел замечательный способ не выглядеть идиотом, делая идиотами других. Перед интервью он спрашивал журналистов: “Что вы хотите меня спросить и что вы хотите, чтобы я ответил? Я скажу все, что вам от меня нужно!” Конечно, каждый журналист просил “говорить то, что он думает”, однако Энди был неумолим, делал идиотское лицо и произносил невероятные глупости. Глумился по-черному…
Умница Набоков был прав, что никогда не давал устных интервью, а отвечал только на письменные вопросы. Это единственный способ сохранить свое лицо, свою индивидуальность, свой имидж, не чувствовать себя идиотом и не жалеть о потерянном времени. У меня не было ни одного интервью, за которое мне бы потом не было стыдно. Ты можешь говорить какие угодно умные, оригинальные и интересные вещи, но тупица-журналист все равно все перескажет и перепишет по-своему, как надо. Тем более, если ты говоришь по-английски, а он не знает русского.
Стиль американской журналистики, – выхолощенный, унифицированный, подогнанный под установленные неизвестно кем и почему клише, переписанный по десять раз рерайтерами, – примитивен, однообразен и сух (именно такой стиль сейчас активно насаждается в российских масс-медиа). Этот язык не имеет ничего общего с живым английским, точно так же, как язык советской журналистики не имел ничего общего с живым русским. Конечно, я не Набоков, но когда я получил статью репортера Associated Press (на общение с которым потратил несколько часов), – понял, что сам мог написать о себе и интересней, и лучше. И это – самое большое и престижное информационное агентство в мире! Что уж там говорить о большинстве американских газет, о вульгарнейшем стиле местной радио- и тележурналистики!
MAD MAX И ЕГО “УБИЙСТВЕННОЕ” ИСКУССТВО
Роберт ведет меня знакомить со своим другом Максом, художником, помешанным на серийных убийствах. Его мастерская находится в подвале. Чтобы попасть туда, мы стучим в железный люк в тротуаре, он высовывается и протягивает ключи.
Макс – большой мужик безумного вида, курит вонючие сигареты без фильтра. Мастерская завалена книгами об убийствах и убийцах. Их тысячи! Полистав одну из них – о самых знаменитых и жестоких убийцах в истории Америки, я с удивлением натолкнулся на нескольких евреев – выходцев из России. На стенах мастерской – портреты Гитлера и проекты очередных максовых выставок. Он с энтузиазмом рассказывает о будущем шоу в Германии (конечно, в Германии, где же еще может пользоваться популярностью такой “арт”! Немцы – известные покровители искусств!). Шоу будет проходить в детском саду. Оно посвящено памяти знаменитого в той местности чикатилы, на счету которого, кажется, больше 50 распотрошенных мальчишек. Могу себе представить, что детям будет интересно лицезреть 50 маленьких гробиков, подвешенных к потолку. А когда Макс перережет веревочки, гробики упадут на пол. Вот будет весело и забавно!
Макс рассказывает о брате: “Знаешь, так странно, он был такой здоровый парень, трахал все, что движется, ха-ха-ха, и вдруг… умер… от СПИДа. Окочурился за несколько дней…” Mad Max, Безумный Макс. Пообщавшись с ним, я чувствую себя моралистом и гуманистом. Я чувствую себя высоконравственной и одухотворенной личностью, что случается со мной крайне редко.
КТО ТАКИЕ АМЕРИКАНЦЫ?
Американцем может считаться тот, кто измеряет температуру по Фаренгейту, вес – в паундах и унциях, расстояния – в милях и ярдах, длину – в футах и инчах, а жидкости – в пинтах, квартах и галлонах. А считать американские деньги легче всего. Это любой дурак умеет!
