бей красных, пока не побелеют
comte SVEREFF
Политический режим подобен живому организму. Он рождается из окровавленной черной утробы, постепенно зреет и взрослеет, достигает полноты возможностей и начинает потихоньку стареть, разлагаться. Потом агония, судорога, смерть. Труп сгнивает, и лишь надгробие напоминает живым о бывшем обитателе земли.
Советский режим не исключение. Ленин – юность, весна, революция. Кровь, страдание, вылупление из яйца сгнившего царизма Нового социалистического Порядка. Первые шаги, колебания, но за всем ощущается гигантская упругая сила – как у детей, жестоких, упрямых и полных концентрированных энергий, как пружины.
Сталин – зрелость. Пружина разогнулась в полный рост. Государственный организм раскинулся на бескрайнем евразийском ложе. Стальные мускулы напряглись и поработали на физиономии агрессивного германского соперника – такого же молодого и свежего, но уступившего в мощи и воле. Как прыщи, были удалены “старые большевики”, следы безвозвратно ушедшего детства.
Брежнев – начало старчества. Юность забыта, зрелость позади. Становятся скованными члены, пропадает память, ничего не хочется менять и лень делать. Изредка накатывает ностальгия по прошлому – затевается великая стройка, но все бросается на полдороге. Дряхлеет все. Культ собственного детства лишь интенсифицирует маразм. Хочется на покой. Высшие партийные чины, в предвкушении смертного сна, тянутся к попам (а вдруг и вправду там что-то есть). Брежнев умер. Вместе с ним умер режим. Все плакали.
Горбачев. Трупное пятно вылезло на лоб. Разложение полным ходом. Потухшие сенсоры остывшего тела по инерции окатываются кусками воспоминаний. Жизнь стремительно уходит. 40 дней длится бестолковый и мучительный отход души.
Революция – Госстроительство – Консерватизм – Вырождение – Смерть. Цикл завершен. Плохо ли, хорошо ли, трудно сказать. Социальные законы, круговращение элит, политическая энтропия. Все имеет начало и конец.
Вопрос: кто такие сегодняшние коммунисты, слоново идущие к выборам? Какой именно социализм они отстаивают и предлагают стране?
— Новая Революция? Новая юность?
— Нет. Зюганов боится этого слова как огня. Сам вид пыльных коридорных пенсионеров КП РФ (чего стоит пепельно серый, скрипучий Чикин, с лицом вовнутрь) совершенно не вяжется с юным кровавым восторгом Рождения Небывалого.
— Госстроительство? Героика строек и промышленного броска?
— Тоже нет. Это предполагает экспансию, невероятную самоуверенность, стальную силу тридцатилетних мужиков, не обломанных и не опущенных, веселых бойцов, с ухмылкой и радостью труда. Владелец нескольких московских казино коммунист Семаго, правая рука лидера КП РФ, это он-то покоритель пространства? Гиперкапиталист, наживающийся на человеческих пороках, циничный прагматик, он, что ли, будет главой тысячепалой трудовой армии?
— Консерватизм? Сохранение великого государства?
— Это ближе всего. Действительно, нынешние коммунисты по природе консерваторы. Но все охранительные порывы уже совершены – ГКЧП, наконец, Октябрь 1993 (хотя в этом последнем случае вдохновителями были не коммунисты, а скорее, националисты). Их место в брежневизме, там они чувствовали себя как рыбы в воде, делились на “плохих” и “хороших” и т.д. Но они существа пенсионного режима, их место в пансионате, доме отдыха, на дачных грядках, мирно подремывающими с газеткой после обеда. Но это все уместно до смерти, до агонии. Неужели существуют дома отдыха для трупов или санатории для умерших пенсионеров? Учитывая точку цикла, в которой пребывает страна, такой консерватизм приобретает зловещие черты.
Я одно время снимал квартиру на улице Горького, где в подъезде жил бывший высокий партийный чиновник, по какой-то причине сошедший с ума. Каждое утро он методично вставал, брился, одевался, завтракал с семьей и отправлялся “на работу”. Он звонил воображаемым подчиненным, отдавал невидимым сотрудникам приказания, оседлав стул, изображал, что едет на машине на какое-то важное совещание, гудя и жужжа губами. Я часто встречал его на лестничной клетке курящим, в хорошем костюме, орущим в несуществующий телефон: “На 5-ую чугун дали? Не дали? Черт возьми, второй раз за квартал план срываете…” Вечером, устав и попив с домашними чая, он блаженно засыпал. Довольно симпатичный был старик.
Когда я смотрю на КПРФ, у меня соседствуют два чувства – симпатии и зловещей тревоги. Точно такое же ощущение оставалось от пенсионера-шизофреника с улицы Горького. Все узнаваемо, мило, но… характерный запах тления невозможно спутать ни с чем. То, что нормально для одной эпохи и одних обстоятельств, совершенно не приемлемо в других случаях.
Трупам надо находиться на кладбищах. Больным – в больнице. Старичкам сажать цветочки и выращивать кабачки.
Иначе, за обычными и понятными чертами проступят страшные язвы монстра, не смирившегося с утратой жизни и не способного возродиться по естественным и божественным законам через Новую Революцию или воскреснуть, как полагается, на Страшном Суде.
КПРФ – партия Франкенштейна, фракция вампиров-шизофреников, стремящихся добрать от измотанной страны последнее. Лучше вообще никого ни выбирать, чем выбирать ревенантнов зюгановской шараги. Если они хотят отстаивать чистую идеологию – пусть присоединяются к пуристам РКРП и Анпилову. Если хотят интегрироваться в буржуазный строй как карманные социал-демократы, пусть оставят неадекватную более символику экстремистской, прекрасной, революционной партии визионеров-фанатиков. Если готовы идти в бой за государственность и нацию, пусть переходят к фашистам. Нет же, будут трясти откормленными брежневскими телесами и дальше.
Проханов назвал вурдалака-Зюганова “маковкой соборной оппозиции” (наряду с двумя другими маковками, одну, правда, сбил стрелок татарской конницы, уже который год утверждающий, что “преступному режиму осталось жить считанные дни”); совсем тронулся разумный в общем-то человек от цэдээловских возлияний. Какой-то адский собор у него получается, построенный из выброшенных на помойку конструкций, проваленных начинаний, неудавшихся путчей и возглавляемый обитателями подземного царства.
Мы купили вагон осиновых бревен. Совершенно верно, для вас, господа “коммунисты”, и для ваших друзей аграриев.
