“Комсомолка” всегда была славна своими военными корреспондентами. Храбрые это были ребята. Об их подвигах вспоминают до сих пор. Репортер Леонид Коробов еще за финскую кампанию получил орден Ленина, в бою заменил убитого командира, отстоял важную высоту. Фотокорреспондент Борис Иваницкий уже в эту войну тоже решил исход боя. Он попал на передовую, когда появились немецкие танки с десантом автоматчиков, и наши бойцы дрогнули, попятились назад. Комбат, поднявшись в полный рост, пытался остановить бегущих. Он размахивал пистолетом и отчаянно матерился, но ничего поделать не мог. И тут ему на помощь бросился невысокий человек в очках, в руках у него был старенький “ФЭД”.
— Куда бежите? – крикнул Борис. – Сейчас буду снимать вас в газету, а завтра вся страна увидит, как вы лихо драпаете!
Бойцы остановились, залегли, стали отстреливаться. Атака была отбита.
Владимир Лясковский был такой же храбрый человек и прекрасный журналист, как и его боевые товарищи. Начинал войну в одном отряде с Аркадием Гайдаром, вместе с другим нашим военкором Михаилом Котовым нашел краснодонскую “Молодую гвардию” и первым о ней написал, участвовал во многих сражениях, а свой последний репортаж передал в редакцию из Берлина.
А еще наш товарищ отличался веселым нравом, хорошо рисовал, пел, превосходно играл на пианино. Высокий, чуть сутуловатый, в роговых очках, с тонкими пальцами музыканта, он внешне был очень похож на Шостаковича. Как-то Владимир появился в штабе корпуса. Едва он вышел из машины, как к нему навстречу выбежали командир и комиссар:
— Здравствуйте, Дмитрий Дмитриевич! Ждали вас, ждали, а вчера нам позвонили и сказали, что вы не сможете приехать. Хорошо, что у вас нашлось время. Сейчас все быстренько организуем!
Не успел Володя открыть рот, как его потащили в переполненный клуб, посадили за пианино.
— А что было делать? – вспоминал потом Лясковский. – Объявить со сцены, что я не Шостакович? Поставить в глупое положение начальство, разочаровать слушателей?
Два часа Владимир играл произведения своего великого двойника, его никак не отпускали. А наутро бойцы пошли в бой с хорошим настроением, уверенные, что их провожал сам Шостакович.
В музее “Комсомолки” я видел убранную в деревянную рамку пожелтевшую телеграмму: “Король Михай согласен вступить ВЛКСМ тчк. Сообщите достаточно ли условиях военного времени одной моей рекомендации впр Лясковский”. Оказывается, в день, когда наши войска вступили в Бухарест (а это было 23 августа 1944 года), наш спецкор каким-то образом проник в королевский дворец и имел беседу с юным румынским королем. Михай был сильно напуган, не знал, что его теперь ожидает. Володя растолковал ему, что его авторитет как монарха заметно возрастет в глазах подданных, если тот вступит в комсомол. И продиктовал озадаченному королю текст заявления.
Журналисты из других газет не могли понять, почему командующие соединений принимают корреспондента “Комсомолки” в первую очередь и уделяют ему массу времени. А дело в том, что появляясь в штабе, Владимир показывал телеграммы: “Попросите Ватутина подробно рассказать о боевых действиях фронта. Жуков”. “Возьмите интервью у генерала Чуйкова. Жуков”. “Организуйте статью командарма Катукова. Жуков”. Телеграммы, конечно, были подлинными. Только их посылал своему военкору зав. отделом фронта “Комсомолки” Юрий Жуков. А все почему-то думали, что Лясковскому дает указания сам маршал Георгий Константинович Жуков.
В мае 45-го Лясковский одним из первых попал в имперскую канцелярию. В опустевшем бункере Гитлера из письменного стола извлек его личные бланки и на одном из них написал: “Начальнику военторга. Корреспонденты “Комсомольской правды” прошагали от Сталинграда до Берлина, а посему износили немало сапог, портянок и другой амуниции. Прошу выдать означенное, а также лезвия для безопасной бритвы, флакон одеколона “Букет моей бабушки”, трофейный ром, мясную тушенку, известную на фронте под названием “Второй фронт”, или “Улыбка Черчилля”.
Индендант, к которому Лясковский обратился со столь странной просьбой, не понял шутки.
— Что за ерунда! – воскликнул он. – Какие портянки? При чем здесь “Букет моей бабушки”? Откуда взялся в Берлине Черчилль? И почему вы оформляете документацию в немецкой канцелярии, которая теперь нам не указ? А трофейный ром и тушенку берите хоть целую машину…
После войны Лясковский работал нашим собственным корреспондентом в Ереване и Одессе. Выступал с интересными очерками и репортажами. Плавал в Антарктиду с китобойной флотилией “Слава”. Издал несколько книг. По-прежнему любил шутки, был мастером розыгрышей, всяких мистификаций. Но удивительное дело: ни одного фельетона или юморески он в своей жизни не написал.
Илья ШАТУНОВСКИЙ.
