О национальной гордости великороссов

В последние годы стало неприлично быть русским. У целой нации выработался комплекс неполноценности. Мы все робеем перед Западом, как перед первой брачной ночью. Петр собирался отсель кому-то там грозить. Мы только просим. Помогают же нам как раз только потому, что по-прежнему боятся. Боятся того, что миллионы диких и голодных людей в телогрейках полезут через границы, размахивая атомным топором.

Правильно боятся. Мы можем.

Меня растили интернационалистом.

Правильно делали.

Но только сейчас я стал задумываться – а нужен ли нам такой интернационализм?

Лично я ничего хорошего не усмотрел в том, чтобы целовать под только что отвалившийся хвост слезшего с дерева человека, и плакать от счастья, и учить его жить и работать по-ленински.

Некоторое время назад в США был поставлен эксперимент. Разным людям задавали один и тот же вопрос: “Как вы относитесь к неграм?”

Часть людей отвечала, что плохо.

Другая часть – “Хорошо. У меня даже есть много друзей и знакомых среди негров”.

Третья, самая меньшая, выбрала такой вариант ответа: “Я не делю людей по цвету кожи. Для меня важны их человеческие качества…”

Вывод экспертов неутешителен. Первые два ответа – чистый расизм. Третий – его отсутствие…

Так вот, до тридцати лет я не задумывался над национальностями окружающих меня людей. Ну, мог чисто механически отметить ярко выраженные национальные качества, и все. Если человек – дерьмо, то мне все равно, таджик он или якут. Так же все равно мне, сербом или хорватом является хороший человек…

Но грязная возня вокруг национализма сделала свое дело. И я уже чисто подсознательно, помимо своей воли, начинаю задумываться: “А что же он такое говно? Ах, ну да… Он же уйгур…”

Нация, обретя комплекс перед Западом, начала срочно компенсировать моральный ущерб пренебрежением к другим, меньшим нациям. Мы смотрим свысока на узбеков. На нас свысока смотрят прибалты. Как бы не совсем людьми считают прибалтов цивилизованные “исторические” европейцы. Впрочем, узбеки тоже кого-то презирают. Корейцев, например.

То, что раньше ограничивалось анекдотами да разборками в солдатских казармах, вылилось в гражданскую войну. И катализаторы ее с обширным блоком памяти все выискивают – а не араб ли у тебя дедушка? Ах, араб… Так что же ты, курва?!

Теперь непосредственно о великороссах.

И о тех, кто неожиданно превратился в их “попутчиков”.

Немцы, триста лет жившие здесь, уезжают в ФРГ. И там их считают недочеловеками, презирают, не принимают в “наши”. Мне действительно очень трудно считать стопроцентным немцем тракториста дядю Петю из Киргизии, хотя по паспорту он и явный Петер. И дядя Петя, к пятидесяти своим годам сохранивший в памяти двести слов языка предков, уезжает. Он стал чужим здесь. Он вряд ли станет своим там. Кому он помешал?

Половину населения Израиля, которую составляют выходцы с бескрайних просторов СНГ, вторая половина называет “русскими”. Наконец-то сподобились… Но почему-то очень многие из них чувствуют себя не очень, когда их так называют. Вот это мне непонятно. Как же так? Разве есть на свете еврей, не мечтающий стать русским?!

Мы все уже опупели. Голодные и злые, мы готовы бить друг друга в ставшие ненавистными национальные морды. Как раз в этом и заключается наша ущербность.

Нас опять провели. Мы снова не выбираем легких путей. Тем же, кто подергивает сверху за веревочки, это очень удобно. И выгодно. Потому что пока мы бьем друг друга, мы не трогаем их. Цель снова подменили.

Впрочем, бить вообще никого не надо.

Даже зеркала.

Речь вообще идет о другом. О том, что великая нация потеряла себя, распылила в пространстве, рождая рабов. В лучшем случае – лакеев. “Гутен морген, сэр! Чиво изволите?” И некому, некому на диких этих пространствах задуматься, что потеряли мы себя окончательно как раз тогда, когда начали делиться не по половым признакам. Что поодиночке легче погибнуть. Проще пролить свою чистую, без вредных примесей кровь…

Есть у меня один знакомый джентльмен. Очень передовой. Он любит кого-нибудь иметь огромным прицепным членом, а его в этот момент тоже имеют сзади. Таким же навесным прибором. Порезвившись, они лежат на постели и умно разговаривают. Например, о Сартре. А наговорившись, снова лезут друг на друга. По поводу экзистенции. Так вот этот джентльмен однажды процедил мне через отвисшую губу, после того как я отказался вежливо, но твердо поговорить хором о Фолкнере:

– Быть русским – плохая рекомендация.

Все, хватит.

Или мы научимся уважать себя, чтобы они уважали нас.

Или мы их закопаем.

Ну вас всех на х… .

ИГОРЬ ВОЕВОДИН,

Главный ветеран “Нового Взгляда” (ныне ведущий программы “Времечко”), лучший журналист 1994 года.


Игорь Воеводин

Писатель, публицист, телеведущий. Служил в армии, учился на факультете журналистики МГУ (Международное отделение). Владеет французским, шведским и болгарским языками. В СМИ как профессиональный журналист работает с 1986 года. Фотограф, автор персональных выставок и публикаций в отечественных и международных глянцевых журналах. Путешественник, обошел и объехал всю Россию. Дважды прошел Северным морским путем. Ведёт авторскую программу «Озорной гуляка» на РСН .

Оставьте комментарий

Также в этом номере:

САБИНА+САБИРА=НЕДОРАЗУМЕНИЕ
СЕКСУАЛЬНОЕ СИЯНИЕ ЗВЕЗД “СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА”
ТОРТОВ БЫЛО МНОГО, ИХ УПОТРЕБИЛИ В КАЧЕСТВЕ ДРОТИКОВ
ОПАСНЫЙ ПАССАЖИР
КИТАЙСКИЕ ТРИАДЫ
КИРКОРОВ ВЕРНУЛСЯ С ТРИУМФОМ И С НАСМОРКОМ


««« »»»