Марина Давыдова и Алена Солнцева скептически отнеслись к моему призыву ставить по России поклонные кресты. Их право. Давыдова, опытный критик, знает, что оппонента надо сделать смешным. “Почему бы Вам с тем же Ольшанским, например, не начать акцию по воздвижению крестов, чтобы несколько подправить ее (интеллигенции) облик?”, – спрашивает она. Чуткая Солнцева сразу обнажает шутку юмора, Давыдовой деликатно скрытую: “Вот я прямо вижу, как Тимофеевский с Ольшанским ставят ночью кресты — вдоль дорог”. И Давыдова тут же благодарит коллегу за подхваченный мяч: “Алена, так я примерно об этом же. Как только переводишь эти абстрактные рассуждения в конкретные деяния и соотносишь с конкретными лицами, сразу обнаруживается их комическая сущность”. Разыграли, как по нотам. Умело.
Девушки, дорогие, вы о чем? О том, что у нас с Ольшанским руки из жопы растут? – так мы это знаем. И не руками зарабатываем, а головой. А вы – чем? Мы денег можем дать. Вы, полагаю, тоже, носом рыть землю не будете. Так кресты всегда в России и ставились – не только и даже не столько теми, кто строгал, сколько теми, кто оплачивал.
Вопрос в том, зачем ставить и ставить ли. Им задается Солнцева: “Ставить кресты — осмысленно и по делу — в память жертв, на могилах, в честь больших событий — очень вменяемая практика. Но ставить кресты из протеста против их спиливания? Это не деревья сажать вместо вырубленных…”.
Отчего ж нет? И деревья сажать вместо вырубленных, и кресты ставить вместо спиленных. Так оно и бывает. Поклонные кресты возникают именно на месте спиливания – там, где стояли снесенные храмы, там, где массово уничтожались люди. Но не только. Кресты, называемые скопом поклонными, ставились в России всегда и делились на маячные, миссионерские, поминальные, благодарственные, памятные, охранительные. Они ставились при въезде в город и на возвышенности, и просто в широком поле. Ставились по разным случаям. И когда начиналась война, и когда она заканчивалась, и когда ребенок заболевал, и когда он выздоравливал; в последнее время их действительно ставят вдоль дорог на месте катастроф – в память о погибших и в предостережение живущим. В России эти кресты – знак порядка вещей, и спиливание их есть опрокидывание порядка вещей и надругательство над ним.
«Но ставить кресты из протеста против их спиливания?» – спрашивает Солнцева, зная отлично, что ответ на этот вопрос – конечно же, «нет». Хорошо. Но почему из протеста? Протест важное в жизни обстоятельство, но к нему все не сводится. Есть другие, более сильные эмоции. Есть возмущение, есть горечь, есть страдание, наконец. Когда оскорбляется порядок вещей, люди переживают отчаяние и ужас – какой там протест, он давно перифериен, и крест ставится не из протеста, а для восстановления порядка вещей – в память о крестоповале. Неужто даже это надо объяснять?
Но с другой стороны, если из всех чувств остался один протест, то, как учит нас критик Давыдова, даже горе с отчаянием при соотнесении с конкретными лицами сразу обнаруживают свою комическую сущность.
