Странно осознать, что прошёл уже 21 год. Для кого-то уже полноразмерная жизнь. И для меня тоже – меньшая, но половина прожитого. За отчётный период в организме уже не осталось ни единой клеточки-ровестницы 91-го, да и с сознанием произошло разное. Представить себе тогда, дождливым и от чего-то тревожным вечером восемнадцатого августа, во время поздней прогулки по Старому Арбату, что через двадцать один год стану сомневаться в правильности своих тогдашних убеждений, было невозможно. Нет, сегодня с убеждениями всё в порядке – за всё хороше, против всего плохого. Только вот хорошо и плохо сделались размытыми и неоднозначными. Скажи мне тогда кто, что гкчеписты движимы некой человеческой мотивацией, дал бы говоруну по печени и пошёл бы вдаль, не оглядываясь, даже не полюбопытствовав – дышит кощунец или нет. За отчётный период глобальные ценности так и не возобладали в пункте “внесудебное насилие над личностью”. Продолжаю считать, что за слова надобно отвечать, в том числе и разбитым лицом. А сегодня такое кажется окружающим каменновековым пережитком…
***
Вечером накануне массированного торжества “Лебединого озера” на телеэкранах, гулял с девушкой по Арбату. Обсуждали эту тревожность низкого неба или нет, не помню. Следующий день был съёмочным, но и это, кажется, не обсуждали. А снимали “Прорву” в актовом зале МГУ на Воробьёвых горах. Поэтому не загуливались – отвёз девушку домой на Белорусскую и забылся молодецким сном в пеналообразной комнатке в старой коммуналке в Хлебниковом переулке. Проснулся утром, как и писатель Кабаков, от телефонного звонка. Звонила другая девушка. Как и писатель Кабаков, не сразу понял – о чём речь. А речь была всё про то же – что в этой стране нельзя жить, что надо было валить от сюда, а теперь уже поздно, потому что танки и всем пиздец. А дальше были три дня, полные трусости и героизма. Три дня бушевавшего по городу праздника непослушания. Три дня в городе по колено полном человеческим электричеством. Тогда всё было ясно. Ясно и сегодня, что стране и людям её населяющим эти три дня были жизненно необходимы, но, увы, недостаточны. Через два года было ещё несколько мятежных дней осенью. Следующий “всенародный” мятеж был значительно угрюмее и сильно более кровав. Погибли не трое, а много больше. Но всё равно, у меня оставалась убеждённость, что всё разрулится, что мы идём по пути проторенному лучшими и успешными. Сколько погибло за время реформ уже никому не интересно. Во-первых, нет статистики, которой можно верить, а во-вторых, если на асфальте нет крови, то смерти идут в статистике другой строкой. Но и эти смерти казались гнусными, но необходимыми издержками на пути в светлое капиталистическое будущее. И вот прошло ещё 19 лет и это будущее уже сегодня. Светлым оно видится далеко не всем, но и это не беда – пряников сладких всегда не хватает на всех (с). Но что-то произошло со мной. Позавчера не пошёл почтить память погибших в 91-м. Как ни странно, не захотелось очутиться в обществе славных и глубоко порядочных людей. Почему-то. Конечно не все пришедшие туда кажутся славными и порядочными, но большинство ведь верит, что идут в очередное будущее. А я не верю. Не верю людям зовущим смещать нынешнюю власть. И даже не потому, что мне никто не смог внятно объяснить – на какие трусы предлагается менять кое-как тикающие часы. И не потому, что как-то с этой властью связан (если бы…) Не верю в путь к светлому и прекрасному. В путь без идеалов, по натоптанному другими, наверняка хлебнувшими на этом своём пути лиха. Своего лиха, нам чуждого. Возможно это возраст, возможно даже индивидуальное проявление шизофрении, дай-то Бог! Но не верю. Двадцать один год назад верил, а сейчас не верю.
***
После октябрьского ужаса показалось, что такого не может повториться. Но История знаменита своим закольцовками. Особенно у нас – тут.
Что-то толкает сравнивать социальное электричества тогда 21 год тому и сейчас. Двадцать один – мистическое число не только для Германа и остальных любителей сыграть в “очко”. Двадцать один – почти двойной зодиакальный цикл – многое начинает закольцовывается… Как и сейчас тогда был т.н. идеологический мейнстрим – обсуждаемый на кухнях мир делился пополам на чёрное и белое, и социализм был, безусловно, чёрен, как сажа. Гкчеписты – кровавыми уродами, нечеловеками… А Ельцин в те дни плавно менял моё представление о себе – с партийного бюрократа на безусловного лидера моей новой, прекрасной страны. Будущее же тоже казалось прекрасным, вот только убрать из Конституции графу о руководящей роли КПСС и всё непременно заколосится. И конечно почти религиозная вера в то, что Запад нам поможет. Про помощь Запада сегодня не всем кажется очевидным, а Конституция по прежнему не сходит с некоторых уст. Добавилось: “Богородица, прогони Путина”, а в основном же, всё то же – страна истово хочет верить во что-то, но мистический срок – 21 обнулил все мои благие ожидания…
