Вот формулы социального самочувствия тысяч и тысяч советских граждан, затем суверенных россиян, соответствующие основным этапам славного перестроечно-реформаторского пути:
лишь бы пожить счастливо;
лишь бы пожить;
лишь бы выжить;
лишь бы не умереть.
Последнее состояние нередко бывает уже настолько близко к роковой черте, что подошедшие (точнее, подведенные к ней) просто не в состоянии бороться с жизнью, настырно и безжалостно обновляемой правителями, без помощи тех, кто о них, совершенно обездоленных, думает: лишь бы не умерли.
Помните, в прошлые времена наши газеты часто писали о разительных социальных контрастах в капиталистических странах? Например: “Нью-Йорк – город контрастов”. Вот вам небоскребы богатейших банков, а через два квартала – Гарлем, район негритянских трущоб. Вот вам роскошный ресторан, где подают за бешеные деньги черепаховый суп, а через два квартала – убогая ночлежка, где бесплатно раздают по кружке пустого бульона.
Но ни в одной газете тогда вы не могли прочитать и не прочтете ныне (тем более, что многие из-за безденежья и газет не выписывают) о том, чтобы нищих принимали пусть не в высокоразрядном, но в ресторане; и чтобы их там кормили не баландой, а вполне пристойными блюдами; и чтобы эти блюда не раздавали, а подавали; и чтобы все это делалось на частной благотворительной основе за счет владельца ресторана. На такие контрасты американцы не способны.
И кто бы из нас мог подумать, скажем, в начале 80-х гг., что в конце 90-х мы столкнемся с этим в СССР, а тем более в отдельно взятой России, поскольку и СССР-то не будет? И уж совсем никто из нас, волоколамцев, не мог предположить, что подобное будет происходить в нашем благоспасаемом городе…
Суббота. Поселок фабрики “Волоколамский текстиль”. Кафе “Молодежное”. На стенах – роскошные гобелены. Под потолком – люстра в восточном стиле. На столиках красивые чистые скатерти. Официантка разносит блюда: салат “Столичный”, наваристый борщ со сметаной, тушеную картошку с мясом, молоко с печеньем. Запах в зале – даже если только что поел, все равно опять хочется.
За столами…
За столами – люди… Даже не знаю, как написать… Словом, пожилые люди (да простится мне такое определение) вида, свидетельствующего о крайней материальной нужде, нужде запредельной. Для них этот обед – подарок судьбы, причем подарок ЖИЗНЕННО важный в том смысле, что помогает поддерживать в них жизнь. Конечно, если быть точным, то это подарок хозяев кафе. Но само то, что бедняки попали в поле заботы добрых людей, несомненно, подарок судьбы, которая ко многим тысячам и тысячам таких же обездоленных россиян не оказалась столь благосклонной.
В сторонке за столиком сидит председатель Волоколамского городского комитета Общества Красного Креста А.В. Крылова и, иногда заглядывая в свои бумаги, разговаривает со старушкой, разговаривает тепло, даже ласково. Иначе нельзя, ведь нервы у этих людей измотаны нищетой до предела, и такт в общении с ними просто необходим. Тем более, что разговор-то нелегкий. Антонина Васильевна распределяет талоны на питание и устанавливает его график. Делать это нужно по справедливости, в которой каждого из прикрепленных к кафе необходимо убедить.
Прохожу дальше, на кухню. Здесь среди своих немногочисленных добровольных помощниц стоит в кухонном же одеянии у плиты хозяйка кафе Л.Н. Ноздрина и помешивает борщ в кастрюле.
Обед подходит к концу, у Людмилы Николаевны появляется время, мы уединяемся в маленькой конторке и беседуем. Надо сказать, что мы хорошо знаем друг друга с давних времен, еще по комсомольской работе, и потому говорим совершенно откровенно, на “ты”.
– Так с чего же, – спрашиваю, – все началось?
– Мы – я имею в виду мою семью – взялись за это по двум причинам. Во-первых, когда тебе бывает плохо и ты нуждаешься в помощи, в это время как-то особенно остро понимаешь, насколько больше нуждаются в помощи те, кто живет неизмеримо хуже. А во-вторых, когда я баллотировалась в депутаты областной думы, то говорила о том, что буду помогать малоимущим.
– Что ты имеешь в виду, говоря, “когда тебе бывает плохо”? И уж сразу еще: ты ведь не прошла в облдуму?
– Начиналось-то все хорошо, когда я выкупила это кафе. Хотелось сделать его местом культурного отдыха, доступным многим. Но дела шли все хуже и хуже, поскольку все хуже и хуже жили люди и им было уже не до подобного времяпрепровождения. Загорелись было с сыном Вадимом идеей детского кафе. Но и это не пошло. Мы уже не могли сводить концы с концами. Особенно было (и остается) трудно с оплатой электроэнергии, а у нас ведь и плиты электрические, и отопление.
Кафе как постоянно действующее предприятие пришлось закрыть, уволив почти всех, кто в нем работал, а их было десять человек. Я передала его в аренду сыну – предпринимателю, занимающемуся торгово-закупочной деятельностью, ибо сама уже не могла содержать все это хозяйство.
И вот когда так тяжело складывались дела, мне было действительно плохо. Кафе пришлось перевести на режим обслуживания по разовым заказам, которые бывают не так уж часто. И именно тогда я поняла, каково же приходится людям, которые живут, как говорится, вообще на грани.
Так родилась идея, о которой мы говорим. Для ее воплощения все было: помещение, оборудование, повар, готовый работать бесплатно, какие-то изначальные финансовые ресурсы. Вадим изъявил желание на своей легковой машине привозить продукты.
Ну а затем, чтобы найти людей, нуждающихся в помощи, я обратилась к Антонине Васильевне Крыловой. Она их знает, что называется, в лицо.
Конечно, с чисто экономической точки зрения поставить дело основательно было сложно. И я решила обратиться за помощью в районный Совет депутатов. Спасибо, там пошели навстречу. Вадим был освобожден от лицензионного сбора на право торговли, составляющего ни много ни мало 1 миллион 600 тысяч рублей в месяц. Мы посчитали, что как раз этих денег хватит на то, чтобы раз в неделю хорошо накормить человек тридцать пять.
Да, я не прошла в думу, то главное не в этом, а в том, что публично дала обязательство помогать малоимущим. И отсутствие у меня депутатского мандата никоим образом не мешает мне это обязательство выполнять. И я благодарна всем, кто мне помогает в этом.
А помогают все члены семьи. Мама Людмилы Раиса Дмитриевна – пенсионерка, ее я увидел прибирающей на кухне. Родная сестра, по словам Людмилы, год стоящая на бирже и ничего там не получающая. Сын. Муж-пенсионер. Помогают добровольцы. Т.В. Шмелева – за повара, Л.В. Акутина – за официантку и посудомойку. Никто денег за эту работу не получает, ибо их не из чего платить. Татьяна Викторовна одна воспитывает троих детей, и продукты, которые ей выдают в кафе за работу, едва ли не самый надежный источник хоть какого-то обеспечения семьи. Такой же “заработок” здесь и у безработной Людмилы Владимировны.
Надо сказать, что опыт организации благотворительных обедов в районе уже был. У его истоков стояла А.В. Крылова. В 1996 г. городскому комитету Общества Красного Креста было выделено 20 млн руб. в рамках российско-голландской гуманитарной программы, и Антонина Васильевна тогда сформировала контингент людей, нуждающихся в бесплатном питании. Оно было налажено в городской столовой № 6.
– Многих тогда эти обеды спасли от голодной смерти в буквальном смысле этих слов, – вспоминает А.В. Крылова. – Из подвалов мы вытаскивали бомжей. С января по май люди могли питаться в столовой. А потом деньги кончились и пошли несчастные дедули и бабули ко мне и слезно умоляли возобновить обеды. Искала я спонсоров, да не нашла. И вот, слава Богу, с Людмилой Николаевной встретились…
Да, слава Богу и слава людям, готовым помочь ближнему. Сейчас к кафе прикреплены 126 человек. Это одинокие старушки, инвалиды, многодетные семьи. Тем, кто не в состоянии прийти, носят обеды домой. Получается, что каждый из 126 по тому самому скользящему графику может поесть по субботам два раза в месяц.
А тут как-то, прочитав в “Волоколамском крае” объявление об этих благотворительных обедах, в кафе позвонила женщина и сказала, что в отдаленной опустевшей (только летом дачники приезжают) деревне живет одинокий старик, бывший почтальон, очень нуждающийся в помощи. Договорились с почтой и стали через нее передавать старику продуктовые посылки, чему он был рад несказанно.
Кстати, о милосердии и жестокосердии. Недавно того старика обокрали: взяли 400 руб., кое-как скопленных на дрова, и очередную посылку. “Надо срочно отправить ему продукты”, – сказал тогда Вадим маме.
Каким видит Л.Н. Ноздрина продолжение своего “бизнеса”?
– Очень бы хотелось охватить возможно большее число людей, – говорит Людмила. – Как это ни грешно говорить, но многие у нас уже хоть немножко, но окрепли. Однако ведь много и таких, кто уже давно не вдыхал аромата горячей пищи. И я прошу читателей газеты, живущих в нашем районе, сообщить нам о людях, которым больше некому помочь, или им посоветовать к нам обратиться.
Ну а если кто-нибудь нам посодействует в нашем деле, будем признательны. Кстати, обычно мы давали чай, а вот сегодня – молоко. Его нам продало АО “Шестаково”.
Во время обеда меня просит подойти сидящая за столом женщина.
– Меня зовут Лидия Исааковна Шефер, – говорит она. – Вы, я знаю, из газеты. Так вот передайте мою благодарность Людмиле Николаевне и Антонине Васильевне за их помощь нам, бедным людям. Если бы не они, просто ложись и помирай. Сорок один год я отработала, награждена медалями, а теперь вот так судьба повернулась. Спасибо этим добрым женщинам и всем, кто с ними работает. Низкий им поклон.
Понимаю, что милосердие не имеет политической окраски. Но, как говорится, в скобках замечу, что и Людмила Ноздрина, и ее сын, и добровольные помощницы вступили в Социалистическую народную партию России, возглавляемую М.Л. Шаккумом, который на последних выборах в Госдуму был одним из кандидатов, баллотировавшихся по округу, охватывающему и наш район. Думаю, что в лице этих людей партия обрела весьма достойное пополнение.
И еще о пополнении. Вадим Ноздрев готовится стать активистом Общества Красного Креста. Он обучался по программе ЦК общества, целью которой является создание на местах молодежных центров, выполняющих соответствующие задачи.
Ну что же, пора уходить. Когда в кафе начиналось богоугодное дело, его благословил отец Константин из храма Рождества Богородицы на Возмище. С тех пор здесь на кухне икона Божьей матери. Уходя, смотрю на нее. Грустен и светел взгляд Богородицы. Грустен – потому, что велики страдания человеческие. Светел – потому, что есть люди, готовые хоть как-то, хоть немногим облегчить эти страдания.
Владимир ЯКУБЕНКО,
заместитель редактора газеты
“Волоколамский край”,
Московская обл.
