В наше время, столь далекое от Древней Греции, когда смешались в кучу кони и люди и все превратилось в большой бизнес и пиар, очень трудно отыскать следы как чистых чувств, так и чистых эффектов. Как правило, они проявляются неожиданно и совсем не там, где ожидаешь. Мне уже доводилось писать о том, что мечта эстетов начала ХХ века о «чистом искусстве», «искусстве для искусства» неожиданно осуществилась вовсе не в поисковых интеллектуальных произведениях, а в глобальной массовой культуре, в фильмах Голливуда и Болливуда.
И наоборот, текущая телевизионная продукция, будь то сериалы или «фабрики звезд», оттесняют художественность на далекую периферию и педалируют садомазохистские аспекты «игры» с аудиторией. Особенно показательна в этом плане «гибридизация» артистов и спортсменов, которая породила разные версии как танцев на льду, так и вокальных конкурсов, и хотя и принесла нам победу на «Евровидении», но привела многочисленные жюри к полной потере критериев как собственно спортивного, так и собственно художественного качества.
Конечно, со спортом проще – большинство его видов опирается на абсолютные количественные показатели, и победа есть победа. С оценкой красоты сложнее.
Тем ценнее крупицы чистого золота – незаинтересованного и ничем не замутненного (почти по Канту) эстетического наслаждения, которые, как вспышки, неожиданно возникали по ходу олимпийских репортажей, причем, что характерно, не только в заведомо «художественных» видах спорта (гимнастике, синхронном плавании и т. п.).
Наиболее яркий тому пример – мировой рекорд Елены Исинбаевой в прыжках с шестом. Драматургия этого зрелища была столь совершенна, что в душу закралось сомнение – вдруг все это выстроено не спортсменкой и не самой жизнью, а искушенным имиджмейкером?
Своеобразным прологом стал эпизод, когда нам продемонстрировали, что спортсменка заснула между попытками, как бы отрешившись от суеты окружающего мира. Это эксцентричное поведение разрушало традиционную драматургию соревнования, на которой строились все олимпийские репортажи. Борьба за первое место сохранила свое значение, но перестала быть основным конфликтом, став лишь разбегом к кульминации – установлению нового мирового рекорда. Здесь и был использован закон «чистого эффекта» – как спортивного (первое место завоевано, рекорд не обязателен), так и эстетического (время позднее, все соревнования закончились, Исинбаева становится единственным центром внимания огромного стадиона).
Далее начинается собственно спектакль: тщательная подготовка к каждой попытке, манипуляции с шестом (в какой-то момент начинаешь бояться фрейдистских ассоциаций), загадочные для зрителя слова, обращенные к самой себе, подача условного сигнала аудитории для ритмичного скандирования, сопереживание, красота и символика полета – и разочарование двумя последовавшими неудачами. Напряжение, как в фильмах Хичкока, постепенно нарастает. И тут – новая эксцентричная фигура – перед последней попыткой спортсменка, видимо, чтобы сосредоточиться, исчезает под покрывалом. И в кульминации (если бы дело было в кино, мы сказали бы «конечно же») добивается успеха – рекорд есть.
Остаются лишь два вопроса:
Было бы эстетическое впечатление столь же сильным, не будь прекрасная Елена так физически совершенна и привлекательна сама по себе?
Не «завалила» ли она две первые попытки нарочно ради усиления «чистого эффекта» победной финальной?
Что бы там ни было, как любят говорить жрецы глобальной массовой культуры, «звезда родилась» прямо на глазах у изумленной многомиллионной (если не миллиардной) аудитории!
Полная версия статьи опубликована в журнале “Компания” №32 (525) за 2008 г. (главный редактор Евгений Ю.Додолев).
