Открывшийся Московский международный кинофестиваль чреват по своему обыкновению самыми разными волнениями, а возможно и скандалами. К счастью, в этом плане мы не одиноки. После недавно закончившегося Каннского кинофестиваля развернулась грандиозная склока европейского масштаба в связи с обвинением председателя жюри Нанни Моретти в ни много ни мало как в коррупции, поскольку бОльшую часть призов получили картины, прокатчиком и/или экспортером которых выступала компания Le Pacte, – продюсер и прокатчик прошлогодней каннской ленты Моретти «Habemus Papam» («У нас есть Папа!»).
Французские журналисты сразу усмотрели в этом не столько пристрастие, сколько сговор, и руководителю программ Каннского кинофестиваля Тьерри Фремо пришлось оправдываться, говоря, что Моретти – лишь один из девяти членов жюри и трудно себе представить, что он – человек мягкий и сговорчивый – мог действительно заставить всех столь радикально изменить свое мнение. И если в случае итальянской картины «Реалити» давление на жюри в общем-то очевидно, то в во всех остальных достоинства картин, отобранных Le Pacte, представляется безусловным. Один из журналистов посоветовал Фремо просто сказать, что, к сожалению, другие экспортеры показали картины хуже.
Аналогичные дискуссии безусловно вызовут и показанные в Москве на «сдвоенном открытии» (сначала фестиваля в «Октябре», а затем Российской программы в Парке Горького) картины Романа Прыгунова «Духless» по одноименному бестселлеру Сергея Минаева (мировая премьера) и «Президент Линкольн: охотник на вампиров» Тимура Бекмамбетова (российская премьера). Обе картины, безусловно, кинематографически сделаны блестяще, но, думается, вызовут много нареканий. Вспомним, как в штыки отечественная критика встретила и «Дозоры», и предшествующую картину Прыгунова «Одиночество крови», показанную в конкурсе Московского кинофестиваля, объявив ее худшим фильмом фестиваля. Да и к Минаеву у интеллигенции отношение вполне определенное.
Тем не менее, как и в случае с Сергее Лобаном, обе картины которого были показаны на ММКФ, мы сохранили верность Прыгунову как одаренному режиссеру с большим будущим, и взяли на себя смелость показать его яркую по киноязыку картину о современности, которая безусловно, вызовет интерес и понравится той специфической публике, которая приглашается на церемонии открытия не только кинофестивалей.
Дополнительный парадокс связан с тем, что сейчас (с перерывом именно на 21-е) идет фестиваль компании «Другое кино» (правда, в небольшом кинотеатре 35 мм, уступающем киноцентру «Октябрь» по расположению и по количеству залов), куда включены победители и Берлинского кинофестиваля («Цезарь должен умереть» Паоло и Витторио Тавиани) и Каннского («Золотая пальмовая ветвь» «Любовь» Михаэля Ханеке и «Золотая камера» Бену Зайтлину за «Зверей Дикого юга»). Карлос Рейгадас со своей каннской лентов «После тьмы – свет» раньше побывал на фестивале «Зеркало». Так что конкуренция между фестивалями обостряется, что меня лично радует.
Я сам участвовал во встречах с братьями Тавиани и с удовольствие сообщил им, что на московском фестивале будет картина из Южной Африки, отвечающая их замыслу ‒ «Цезарь своими руками», где тоже показывается как пьеса Шекспира ставится заключенными в тюрьме. Такие сквозные мотивы и сквозные взаимодействия между фестивалями, безусловно, поучительны. Кроме того, в отличие от множества моих коллег, меня не пугает конкуренция. Она нередко служит катализатором совершенствования как маленьких, так и больших фестивалей. Конкурентная среда заставляет находить неожиданные решения, которых, я надеюсь, на Московском фестивале для зрителей, заинтересованных в развитии кино и в его истории, будет немало.
Достаточно упомянуть цикл шедевров студии Universal, показываемых к ее столетию, и в противоположном конце эстетического спектра американского кино подборку фильмов молодых кинематографистов нашими коллегами с фестиваля «Одинокая звезда» в Техасе.
Безусловно, сенсацией станет ретроспектива гонконгского режиссера Юнь-фаня, также открытого Московским МКФ, ибо одну из его первых картин «Пионовая беседка» показывали в конкурсе, а японская актриса Рия Миядзава, исполнительница главной роли, получила приз за лучшую актерскую работу.
Фильмы председателя жюри бразильского режиссера Эктора Бабенко охватывают весьма широкий спектр социальных и эстетических проблем, начиная с социальной ленты «Пишоте» – классического произведения бразильского кино – через «Поцелуй женщины-паука» по популярному роману Мануэля Пуига до голливудского «Чертополоха» с участием Мерил Стрип и Джека Николсона. Внимание к Латинской Америке вызвало к жизни новую программу «Anima Latina». В зависимости от того, какую реакцию вызовут эти и другие программы будет строиться фестивальная политика не только ММКФ, но и наших коллег с других фестивалей.
Главное – и Каннский и Московский МКФ не могут существовать изолированно от киноиндустрии и кинопроцесса в своей стране и мире, как о том свидетельствует шум вокруг Моретти. А вдруг в разгар нашего фестиваля кому-нибудь взбредет в голову заявить о защите отечественного кинопроизводителя и каком-нибудь квотировании – и международный скандал обеспечен. Как в Каннах.
