120 ПИСЕМ К МАМЕ
Шесть лет не покладая рук Надежда К-ва служит домработницей в семье “средних” американцев Джексонов. Каждые две недели она пишет письмо домой маме. Наде 40 лет, она окончила ГИТИС, была завлитом драмтеатра. В 1990 г. муж трагически погиб в автокатастрофе. Надя долго бедствовала, пока добрые люди не подсказали адрес агентства, отправлявшего нянь в Америку.
Надина мама разрешила мне напечатать выдержки из писем дочери с условием, что я уберу все личное, изменю имена и даты, а также дала согласие на литературную обработку.
ЯНВАРЬ, 1993 г.
Сегодня приступила к работе. Страшно-о! Хозяйка – сразу видно – стерва еще та! Провела меня по дому, командует, как ефрейтор: то сделать, это поправить, тут застелить, обед сготовить… Вам все ясно?
Когда на следующий день она вернулась с работы и увидела, что я с домом сотворила, полчаса бегала из комнаты в комнату с открытым ртом. Пришла в кухню, а там стол накрыт, посреди вазочка с цветами, супница дымится с борщиком, салатики стоят, салфеточки…
– О, Надия, ти из вери найс!
И сразу испугалась, что я буду просить добавки денег.
– Но вы больше не убирайте в саду! Мы не можем вам платить больше чем двести в неделю!
Да ладно, я не за деньги старалась, просто не могла видеть такое запустение в саду! У меня сразу наша дачка перед глазами встала: грядки ровненькие, яблоньки выбеленные, веточки с подпорками, кусты от малины перезревшей сгибаются…
Пишу, мама, и плачу. Ах, судьба-злодейка!
АВГУСТ, 1993 г.
В половине восьмого хозяйка встает, принимает душ и бежит на кухню. Начинается ежедневный ритуал раскладывания по тарелочкам витаминов из разноцветных коробочек: себе и мужу десяток таблеток, дочке – четыре. Мать и дочь завтракают первыми, им надо подавать хлопья кукурузные, “сириал” называются. Едят они этот “сириал” с ледяным, из холодильника, обезжиренным молоком.
Хозяин, если в университет не едет, встает поздно, часов в девять. Спускается вниз, худой, бледный, в очечках, спортивный костюмчик на нем старенький, застиранный до дырок. Чучело гороховое! Когда я в первый день знакомилась с хозяевами, Джулия бдительно за ним наблюдала. Поэтому он меня только мазнул взглядом, представился, и все. А когда жены дома нет, ловлю на себе его заинтересованные взгляды.
Еще бы! На моем фоне его жена – просто карикатура на женщину. Судя по фоткам, она и в молодости была такой же тощей и злой. Да и сам он хорош: не мужик, а каша манная! Кроме взглядов, Робер ничего себе не позволяет. Да хоть бы он и был Ален Делон, я ведь понимаю, чем такие дела обычно кончаются… Спрашиваю, что ему приготовить на завтрак.
– Омелет, Надья! Это есть бест америкэн брекфаст!
Достаю пластиковую коробочку, в которой медленно перекатывается густая бледно-желтая жидкость, выдавливаю чуть-чуть на сковородку, затем добавляю “мясо” – клейкий шарик, из которого удалены жир, холестерин и все прочее, что, собственно говоря, и есть мясо. Меня с души воротит готовить этот “омлет”, не то что самой есть! Представь себе, мама, что фашисты поймали яйцо и курицу, месяц пытали в гестапо, потом пропустили через мясорубку. Это и есть “омлет”. Причем стоит мне положить на сковородку больше одного шарика “мяса”, как Робер тут же с ужасом машет руками.
– Ноу, ноу! Только один, плиз!
А сегодня подумал, подумал, вздохнул тяжело и добавил шепотом:
– Два, плиз…
Это же надо, столько денег загребают – на двоих пятнадцать штук баксов в месяц, а всю жизнь жрут черт те что!
Огромный шкаф на кухне забит банками с томатным и куриным супом. Я раз попробовала: вода-водой! Чтобы хоть как-то эти “супы” разнообразить, выливаю в кастрюлю содержимое банки, а дальше добавляю овощи, немного картофеля. Но мясо – Боже упаси, хозяйку кондрашка хватит! Да и не водится мясо в доме…
ДЕКАБРЬ, 1993 г.
У Джулии – красная новенькая “ауди”. Когда она в машину садится, всегда вздыхает и у нее такая рожа, как будто не в люксовую тачку, а в тюремный фургон идет. Это потому, что ей такая машина для престижа нужна, а платить за нее надо много и страховка стоит дорого. Робер ездит на джипе “Форд эксплорер”, ему тоже нужно свою марку держать, а значит – дополнительные расходы!
На “ауди” они вместе никогда не ездят, машина используется только для того, чтобы Джулия могла показывать на работе и соседям, как она высоко стоит. Когда хозяева по субботам вечером уезжают, берут джип. Обе машины никогда в гараже не стоят, перед домом есть площадка, там и ставят. Воров здесь не боятся, район престижный, обнесен стеной с воротами, собственная охрана ездит днем и ночью.
В гараже у хозяев хранится всякий хлам: мебель старая, одежда, детские игрушки, книжки. Причем все это валяется где попало. Сегодня с утра Робер вдруг затеял генеральную уборку гаража. Позвал меня помочь. Вхожу и замечаю в углу огромный морозильник, фризер называется. Открыла, а там лежат крабы-лобстеры с этикетками 1988 г. выпуска, банки русской икры, выпущенные еще Астраханским совнархозом… Представляешь, мама, когда эта икра куплена?! Говорю хозяину:
– Робер, давайте выбросим все это!
А он рукой машет.
– Ноу, ноу! Итс о,кей.
– Как это о,кей? Здесь же все давно просрочено!
– О,кей, о,кей! – сердится Робер. – Это все стоит денег! И вообще, давай работать!
И стал объяснять, что сегодня должны приехать из “Армии спасения” и он им отдаст старую одежду и прочий хлам. Скоро надо будет заполнять налоговую декларацию, и накладная, которую Джексоны получат за этот хлам, будет зачтена при списании налогов. Робер все тщательно переписывает и вытаскивает ящики на площадку перед домом. Мы с ним оба пыльные, чумазые…
– Робер, зачем вы сами работаете, можно ведь было нанять какого-нибудь мексиканца?
На лице хозяина неподдельный ужас:
– Нанять? Но ведь это же стоит денег!!!
А мне, значит, платить не надо? В моем контракте, между прочим, оговорена только уборка дома! Ну-ну…
Часам к пяти подъехала машина “Сальвейшен арми”, забрали ящики, уехали. Хозяин довольно улыбается и трясет квитанцией:
– Видишь, Надья? Восемьсот пятьдесят долларов спишу с налогов!
Восемьсот пятьдесят баксов – за поломанные стулья и рваные штаны?! Робер видит мои круглые глаза и принимает это за восхищение, довольно смеется. Рано смеешься! Делаю американскую улыбку и спрашиваю, глядя на Робера невинными глазами:
– А сколько я получу за дополнительную работу?
С Робера вмиг слетает веселье, он растерянно моргает. Сообразил что я права, и явно жалеет о своем хвастовстве. Наконец, жалобно лепечет.
– Вечером придет Джулия, мы посоветуемся…
До вечера он ходил сам не свой, боялся. И не зря! Разъяренная Джулия утащила его в спальню и до поздней ночи песочила. Утром смотрю: на кухонном столике конверт, а в нем… десять долларов!
ФЕВРАЛЬ, 1994 г.
По пятницам и субботам я ужин не готовлю, мои хозяева ездят “аут”. Это означает – в ресторан, в кино, реже – на вечеринку, которая называется “парти”. Иногда они берут дочку с собой, но чаще мы остаемся дома с Глорией. Девчонка наглая, как танк, вся в мать – и лицом, и повадками.
Как-то раз хозяева уехали, я свою работу сделала, сижу на веранде, читаю газету. Вдруг слышу, Глория орет из гостиной:
– Нади-и-и!
Они меня зовут каждый на свой лад: Робер – Надья, Джулия на румынский манер – Надия, Глория – Нади, с ударением на последний слог. Захожу в комнату. Глория развалилась на диване в маечке и трусиках, смотрит телевизор.
– Дай мне сок!
Ну, это уже слишком! Даже ее мамаша такого себе не позволяет, а только через спасибо-пожалуйста!
Приношу Глории сок, девчонка тянется к стакану, но я отвожу руку, наклоняюсь к самому ее лицу и, глядя в глаза этой маленькой бестии, медленно, с расстановкой говорю голосом кожаного мотоциклиста-хулигана из второй серии “Терминатора”:
– Ты забыла сказать “пли-из”…
Лицо девчонки белеет. Она сжалась в комок и с ужасом смотрит на меня. Проходит томительная минута, наконец Глория выдавливает:
– Плиз…
– Ваш сок, молодая леди! – говорю я ангельским голоском и делаю книксен.
Глория дрожащей рукой берет стакан и смотрит на меня изумленно. И вдруг начинает хохотать, а я вслед за ней…
МАРТ, 1998 г.
Глория пришла из школы, поела, села за уроки. Делает она их прилежно, но где попало, может, как сейчас, в гостиной на диван забраться с ногами и на коленке писать.
– Дадди (папочка)!!!
Робер сегодня дома, на посту – у компьютера. На втором этаже у него и у Джулии есть отдельные комнаты для работы.
На зов дочки папа стремительно сбегает вниз:
– Йес, дарлинг?
– Невер майнд (не беспокойся), – отмахивается Глория, погруженная в свои вычисления. Робер плетется на второй этаж. Не успел дойти до кабинета…
– Дадди!!!
Робер несется вниз:
– Йес, хани (сладенькая)?
Глория секунду молчит, потом снова машет рукой:
– Невер майнд!
И так может повторяться раз десять. Нет, она не издевается над ним – я это точно знаю, – просто она зовет их, если у нее возникло хоть малейшее затруднение. А родители привыкли: если дочка зовет, летят стрелой – что Робер, что Джулия.
Уроки сделаны, Глория бежит на кухню:
– Нади! Джус, плиз! (“Плиз” у нас теперь обязателен!)
Когда никого в доме нет, я ей сказки русские рассказываю. Слушает – часами! Взрослые, если спросят что-нибудь о России, только начнешь отвечать, они: “Риали”? И все, забыли сразу. Ничего их не интересует из того, что происходит вне страны Америки! Зато какой-нибудь голливудский скандал, сексуальные похождения кинозвезд они обсуждают часами…
Александр БОРИСЕНКО,
(“Новый взгляд International”)
